— Я оставлю тебя на секунду? Я должна кое-кому позвонить. — Ее голос дрожал, когда она говорила, но его улыбка согревала ее, и к тому времени, когда его губы коснулись ее лба, он тихо прошептал:

— Я подожду тебя. — Скромная улыбка появилась на ее губах.

Металл был холодным под ее пальцами, когда она нажимала цифры, которые знала наизусть с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы считать. Тяжелый телефон был в ее руке, пока в ушах звучал сигнал вызова.

«Возьми трубку, » — думала она. — «Пожалуйста, возьми трубку.» После этого кто-то ответил на звонок.

— Да? — Спросил голос.

— Привет, это я. — Поприветствовала Аделаида, а в ее горле образовался ком.

— Адди! — Воскликнул голос, пронизанный счастьем. — Где ты?

— На заправке по дороге к звездам. — Слезы прожигали дыры в ее глазах, но улыбка на губах стала больше.

— Почему я слышу, что это не «Я возвращаюсь домой»? — Меланхоличная улыбка стала слышна в ее голосе.

— Потому что это не так. — Ответила Аделаида. — Это прощальный звонок, Лея. — Блондинка услышала, как Лея засмеялась по другую сторону телефона, или, может быть, она плакала. Аделаида не могла сказать точно. — Пожалуйста, береги себя, и, пожалуйста, просто знай, что я буду чертовски сильно скучать по вам.

— Мы знаем, — ответила Лея. — Мы знаем. Мы тоже будем сильно скучать по тебе. И, любовь моя, пожалуйста, береги себя и его.

— Конечно. — Сказала девушка в трубку таксофона. Она сидела на земле, ее ноги были сложены под ней, когда она почувствовала, как тени мертвого дерева ивы играют на ее лице.

— Люблю тебя, езжайте осторожно. Люблю тебя. — Это были последние слова, которые Аделаида услышала от своего друга, и они последовали ее совету.

Когда последний телефонный гудок умер, к ней дошел еще один звук. Это был мягкий звук гитары, идеально сопровождаемый сладким голосом. Она слышала эту песню раньше, но это было давно, и слова уже исчезли из ее памяти, лишь мелодия осталась.

Блондинка пошла на звук и звезды в ее глазах взорвались, когда она приземлилась на него. Гарри прислонялся к машине с огромной улыбкой на лице.

— Что ты делаешь? — Спросила его девушка и смех слышался в ее голосе.

— Шшш, — Тихо шикнул он и взял ее за руку. — Давай потанцуем. — Гарри притянул ее ближе, одна его рука была в ее руке, а другая расположилась на талии блондинки. Если бы их кто-то видел, они бы подумали, что пара танцует в тишине, но музыка лилась из автомобильного радио. Шаткие, хрупкие и просто сильные оттенки мелодии, чтобы они могли расслышать ее. Словно весь остальной мир рухнул, и все, что осталось, это музыка и их сердца.

Они танцевали медленно, плавно, в идеальном унисоне тел. Его ноги двигались, а ее следовали. Он улыбнется, и она тоже. Юноша покрутил ее, и ее волосы поднялись в воздух, когда он сделал это. Она не смеялась, а лишь улыбалась со звездами в своих глазах.

— Я думаю, может быть, просто может быть, мы уже нашли свои мечты. — Прошептала Аделаида и когда они поцеловались, песня закончилась и звук падающей вишни повис в воздухе. Но они этого не услышали и продолжали ехать. Осторожно, осторожно, осторожно.

В их автомобиле родился новый день, его крыло из оникса проносилось мимо них, пока они ехали, оставляя лишь блики, чтобы они могли видеть мир. Они не возражали, потому что в темноте ночи в их головах сияли яркие звезды.

Аделаида посмотрела на него. По радио уже играла другая песня и он беззвучно пел слова. Это видение заставило мир внутри нее пульсировать жизнью. Звезды и солнце сияли бок о бок, а цветы расцветали посреди золотого моря. Это было иррационально, но ей было все равно. Потому что это не та вещь, о которой вы думаете, когда находитесь в середине своей мечты.

Гарри посмотрел на нее и всё почувствовал. Все. Это было удивительно, прекрасно, идеально. Юноша взял ее руку в свою, их пальцы мягко переплелись, а их глаза плавали друг в друге, поскольку ночь продолжала махать крыльями за пределами их машины. В тот момент мир не существовал. На самом деле ничего не существовало. Ничего, кроме голубого и зеленого, сердец и любви. И когда вишневое дерево падало с характерным рёвом и лязгом, часть из них осталась в этот момент в совершенном небытие до конца времен.

Они увидели это одновременно. Освещенный желтыми фарами страх капал из его глаз.

— Гарри! — Закричала она, а звук ее голоса пронзил ночь, как осколки разбитого стекла. И вдруг колеса повернулись.

Мир не остановился, не замедлился, не исчез. Он продолжил существовать, когда машина свернула с дороги, пока в ней находились девочка и мальчик. Он продолжал существовать, в то время как радио играло свои мягкие песни, и разбитые стекла падали на их тела. Он продолжал существовать, пока машина развернулась и разбилась в поле сиреневых цветов, и звук рухнувшей вишни ударил их с полной силой.

Он не знал, что случилось потом, но олень выжил.

========== 4.9 ==========

Комментарий к 4.9

https://www.youtube.com/watch?v=zq-EeEXVXEw

Ничего. Он ничего не чувствовал. Он ничего не слышал. Словно его не было. Как будто с того момента, как стекло разбилось об их тела, все перестало существовать. Тишина, оглушительная тишина. Она заполнила пустоту своей ехидной мелодией. Тишина. Пустота.

Затем сердцебиение.

Это был маленький барабан, пульс жизни, глоток воздуха. Оно заполнило пустоту небытия своими сладкими тонами.

Затем имя.

Это был мед на его губах, песня, ласкающая уши, зов о помощи.

— Аделаида, — имя сорвалось с его губ и приземлилось на осколки стекла. — Аделаида. — Его голос был сломан и теперь тоже лежал около него. Юноша попробовал еще раз, но у слова не было достаточно сильных крыльев, чтобы его нести. Медленно, словно во сне, он попытался открыть глаза и очутился посреди кошмара. Его веки были тяжелыми, как будто они были заполнены свинцом, а его глаза были пустыми и покрыты тусклой пленкой шока. Потребовалось некоторое время, чтобы глаза сосредоточились и пленка была разорвана, но как только его взгляд упал на разбитые окна и кровь на костяшках, он перестал плавать во сне.

Его руки все еще находились на руле, сжимая и обвиваясь вокруг него, а ремень безопасности цеплялся за его тело, оставляя пурпурные следы на коже. Тупая боль пронзила его бедро. Кусок стекла поцеловал его, а его зазубренные губы оставили красный след жестокой любви. Хотя он ничего не замечал: ни кровь, ни синяк, потому что его глаза были устремлены на сиденье рядом с ним. Оно было пустое.

— Аделаида, — Гарри тихо закричал, так как его голос все еще был на полу. Барабан в его груди стал биться быстрее, и плачущие скрипки в его голове превратились в крещендо гибели. Ее не было здесь, он не мог ее видеть, он не мог ее коснуться, он не мог ее поцеловать, потому что не было…

— Гарри, — голос сломался и сквозь звук этой симфонии, дверь машины распахнулась. Она была там, освещенная желтым светом всё ещё светящихся фар. Ее лицо было чистым, нетронутым, как будто судьба слишком сильно любила ее, чтобы причинить боль.

— Аделаида. — Сказал он и, наконец, голос оторвался с его губ и приземлился на её.

— Да, Гарри, я в порядке, в порядке. — Сказала она, мягко целуя его розовые губы. Когда он почувствовал ее дыхание на своей коже, в его жилах зазвучали духовые трубы, а в его сердце заиграл рояль. Она была там, она была жива. Он мог чувствовать это в кончиках ее пальцев и в ее сердце, он мог чувствовать это в ее руках и в ее груди, он мог видеть это в ее теле и в ее глазах. Она была жива, она была там, он чувствовал это.

— Ты уверена? — Спросил Гарри, его глаза были тихим дождем.

— Да, я в порядке, только пара сломанных ребер. С тобой все в порядке? — Он не мог ответить на ее вопрос, потому что симфония внутри него была слишком громкой, а буря в его глазах слишком сильной.

— Я в порядке, — ответил он. — Со мной все в порядке, пока в порядке ты. — Блондинка улыбнулась, и вдруг, в темноте ночи засияло солнце и залило его своими золотыми лучами.