Аль-Шукрейн прислал к сыну молчаливого мавра в тот же вечер, и Сарнияр стал обладателем ценного посредника в сердечных делах. Бехрам приступил к своим новым обязанностям незамедлительно и почти сразу удостоился похвалы за то, что понимал их с полуслова, не задавая лишних вопросов.

* * *

Гюльфем вошла в покои царевича, с опаской оглядываясь на красивого мавра, которого ещё вчера здесь не было и в помине.

Сарнияр встретил её с приветливой улыбкой на устах, скрестив на груди мускулистые руки.

– Так, так… моя жена решила продолжить моё лечение, – хмыкнул он, увидев у неё в руках всё тот же пресловутый серебряный кувшин. – Что ж, почему бы и нет, если оно приносит такое облегчение моим духовным и телесным страданиям.

Он подошёл поближе к девушке, которая вся покрылась гусиной кожей от смутного страха и недобрых предчувствий.

– В частности, благотворный сон, которым я проспал почти до полудня, очень облегчил мои телесные и духовные муки.

Гюльфем протянула ему кувшин, и он взял его одной рукой, схватив её другой за предплечье.

– Где Маруф, Бехрам? – спросил Сарнияр, оглядываясь на мавра.

– Я здесь, ваше высочество.

В комнату вошёл худой старик с седой бородой, такой длинной, что он мог бы заткнуть её за пояс. Он был весь увешан пучками цветов и трав, что придавало ему сходство с мавританской клумбой.

– Душа моя! Позволь тебе представить известного на всю Румайлу травника Маруфа, – сказал Сарнияр девушке, указывая на старика.

У Гюльфем подогнулись колени, но его сильная рука не дала ей упасть.

– Маруф, прошу вас, исследуйте этот целебный отвар, которым лечит меня моя жена. Я очень ценю её заботу, но всё же хотел бы знать состав этого лекарства.

Старик взял у царевича кувшин и вытряхнул из него несколько капель на ладонь. Сначала он понюхал зеленоватую жидкость, затем попробовал её на вкус и тут же с отвращением выплюнул.

– Нет сомнений, это корень мандрагоры, – сообщил он, – и я не назвал бы его целебным, если только вы не страдаете бессонницей.

– Совершенно не страдаю, – заверил Сарнияр, прожигая взглядом Гюльфем, повисшую у него на руке.

– В таком случае, я не советую вам продолжать приём этого снадобья. На мой взгляд, вам вовсе не требуется никакого лечения, достаточно соблюдать режим и диету.

– Благодарю вас, Маруф, – милостиво улыбнулся царевич. – Бехрам, проводи до ворот моего гостя и возвращайся обратно.

– Если вам снова потребуется моя консультация, я к вашим услугам, сахиб.

Старик раскланялся и, получив за труды традиционный бакшиш, ушёл в сопровождении мавра. Оставшись наедине с Гюльфем, Сарнияр грубо встряхнул её за плечи и швырнул на диван.

– А теперь признавайся, чертовка, кто тебе велел опоить меня сонным зельем? Кому ты служишь, дрянь?

– У меня нет другой госпожи, кроме вашей супруги, – пролепетала Гюльфем, закрываясь от него руками.

– Зачем моей жене понадобилось поить меня снотворным? – недоумевал Сарнияр.

– Я не знаю.

– Не лги мне! Она делится с тобой каждой мыслью, что приходит ей на ум. Отвечай, не то я прикажу Бехраму привести сюда мою жену. Мне не терпится узнать, кому я обязан своим беспробудным сном. Аллах мне свидетель, я ничего не понимаю! Но я докопаюсь до правды, или я не Сарнияр Измаил!

Гюльфем вскочила с дивана и кинулась ему в объятия.

– Заклинаю, – взмолилась она, прижимаясь к нему всем телом, – не надо ничего выяснять, иначе я сгорю от стыда. Прошу вас, мой возлюбленный!

Она провела кончиками пальцев по его губам, и Сарнияр ощутил зов своей плоти, куда более властный, чем желание разбираться в женских хитростях. Он взял её за подбородок и пытливо посмотрел ей в глаза.

– Ты назвала меня возлюбленным, Гюль? – спросил он, обводя большим пальцем нежный овал её лица. – Значит ли это, что ты влюбилась в меня так же как я в тебя?

Гюльфем в ответ закивала, готовая согласиться со всем, что бы он ни сказал, лишь бы постыдная правда о подмене любовного эликсира не выплыла наружу.

– И ты будешь любить меня до последнего вздоха? – продолжал он, стремясь добиться от неё как можно больше уступок, чтобы получить полную свободу в своих действиях.

– Да, – шепнула Гюльфем, опустив глаза.

– Поклянись, – потребовал он.

– Клянусь, что буду любить вас одного до тех пор, пока дышу, пока бьётся моё сердце, – проговорила Гюльфем, в точности повторяя слова госпожи, запавшие ей в душу. Перед глазами сразу всплыл её образ, но она поспешила прогнать его, призвав на помощь всю свою волю.

– И чем ты докажешь мне свою любовь? – спросил Сарнияр.

– Чем хотите, – пролепетала Гюльфем.

– Ты знаешь, чего я хочу от тебя. Ты готова пойти на это, Гюль?

Она судорожно сглотнула, пытаясь вытолкнуть застрявший в горле ком. Если перед ней встал подобный выбор, раздумывать тут не о чем. Лучше потерять невинность, чем быть уличённой в закулисных интригах. В конце концов, она всего лишь рабыня, и подчиняться его желаниям – её удел.

– Готова, – ответила девушка, не успев даже осмыслить, на что обрекает себя, как будто он силой вырвал у неё эти слова и она сказала их, сама того не желая. Но на душе у неё сразу стало легче, и она повторила со всей твёрдостью, на какую была способна. – Я готова доказать вам мою любовь сей же час, сию же минуту.

Сарнияр быстро перевёл дух, но всё же ему не верилось, что она так легко уступила ему, притом, что он совсем не давил на неё.

– И ты отдаёшься мне по собственной воле, без всякого принуждения?

– У меня нет своей воли. Вы – мой повелитель, отныне и навеки.

Полностью удовлетворённый, Сарнияр поднял девушку на руки и отнёс в спальню. Сначала он снял с себя всё до нитки, затем начал раздевать Гюльфем.

Глаза её округлились как у совы, когда она увидела его огромное копьё с вздувшимися венами и подрагивающим кончиком, торчавшее из густых чёрных зарослей между ног. Его обрезанная головка по цвету напоминала варёную свеклу. Гюльфем стало так страшно, как никогда ещё в жизни. Но отступать было уже поздно.

– Почему ты смотришь на него так, как будто видишь впервые? – усмехнулся Сарнияр, перехватив её испуганный взгляд. – Я не забыл, как ты разглядывала его в покоях княжны, примчавшись на мой зов.

– Да, – созналась Гюльфем, – но тогда он не напугал меня своими размерами, потому что мне не грозило испробовать их на себе.

Сарнияр рассмеялся и сжал её в объятиях.

– Ты девственна? – мягко спросил он.

Она кивнула в ответ. Её щёки зарделись от смущения.

– Я буду осторожен, – пообещал он, погружая лицо в ложбинку между высокими и упругими холмиками её груди. – У меня уже есть такой опыт с моей женой.

Он осыпал нежнейшими поцелуями каждый дюйм соблазнительных полушарий. Гюльфем почувствовала приятное томление внизу живота и невольно включилась в его любовную игру. Её руки стыдливо легли на широкие плечи юноши, привлекая его к себе, а губы потянулись к его губам, безмолвно моля о поцелуе. Он охотно откликнулся на её кроткий призыв, захватив её в плен своих губ и объятий, увлекая за собой в мир чувственных наслаждений, где ей предстояло стать его послушной ученицей.

Страсть его оказалась неутолимой, как будто он черпал её из бездонного колодца. Желая доставить своей любимой удовольствие, он не забывал её ласкать и совсем не проявлял приписываемой ему жестокости. Но она ещё не имела любовного опыта и быстро утомилась. Его ненасытность пугала её; ей казалось неестественным, что он, отдаваясь своей страсти, остаётся бодрым и свежим, тогда как она чувствует себя лимоном, из которого выжали весь сок.

– Вы демон, сахиб, – простонала она, совершенно выбившись из сил, – из тех посланцев тьмы, что принимают человечье обличье и высасывают из людей их жизнь.

– Я самый обыкновенный смертный, уверяю тебя, – засмеялся царевич, – просто наделён недюжинной мужской силой.

– Если вы немедленно не прекратите, моя смерть останется на вашей совести.