– Вместе мы сможем его одолеть. Окружаем.

   Вельмол пытался напустить на себя храбрый вид, но внутри же понимал – дело плохо. Нож против бронированного воина с рапирой, вдобавок другой, вооружённый палицей на цепи и одетый как попало, но всё же при защите, представляли для собой большую угрозу.

   Они начали обходить его, а он пятиться назад, не спуская глаза с бронированного здоровяка, но и в то же время интуитивно чувствуя другого, который подбирался ближе, чем другой.

   Противник внезапно нанёс удар в стенку, благо Вельмол пригнулся и успел захватить левой рукой саму цепь. Он резко дёрнул её со всей силы, но этого не хватило на то, чтобы вырвать оружие. Пальцы начали кровоточить, но отпускать было бы неразумно. Вельмол решил бросить кинжал на пол и двумя руками зацепиться за цепь булавы. Он натужно рванул её на себя – и брат-близнец убитого повалился на пол, на мгновение растерявшись. Чернобородый нанёс ему хороший удар ногой в шлем, в надежде что он того хотя бы нейтрализует.

   Он поднял свой нож почти вовремя, по его кожаной куртке уже прошлась рапира, но слабо, благодаря кольчуге. Развернувшись, он отразил удар бронированного прямиком в открытую голову, в сердце поблагодарив судьбу за везение. Они оба друга на друга наступали, Вельмол пыхтел, силясь отражать удары от рапиры; улучив момент, чернобородый поставил резкую подножку, и тот с рычанием повалился.

   Похоже, близилась подмога здоровяку, безоружный воин уже начал вставать и подбирать булаву на цепи, но чернобородый, прогнувшись назад, на выдохе всем корпусом нанёс ему прямой удар кулаком в нос. Противник с воплем отлетел назад, сотрясая деревянный пол.

   Вельмолу не хватало воздуха, он силился поднять рядом собой лежащий на полу нож, но бронированный пнул его в другой конец комнаты, не дав тому добить лежачего.

   Бронированный со злостью оттолкнул знакомого, подобрал с пола рапиру, начал подходить к Вельмолу и пытаться наносить удары в лежащее тело, но всё было безуспешно, тот вертелся и крутился, в него невозможно было попасть рапирой; он извивался под причудливыми углами и такими же позами – всё для того, чтобы удар не достигнул цели.

   У чернобородого, немало вспотевшему, получалось отлично и даже долгое время проводить такие манёвры, но его за ногу схватил тот самый нейтрализованный, теперь же очнувшийся как попало одетый мародёр. В невероятно крепком хвате находилась его левая нога, давая здоровяку в латах докончить всё одним решительным ударом.

   Начались яростные хрипения и стоны с попыткой высвободиться. Удерживающий за ногу Вельмола не сдавался, силился не выпустить его из своего крепкого захвата. Зажатый чернобородый понял, что счёт пошёл на секунды, и буквально слился в кулачном бое с тем, кто удерживал его.

   Бронированный был в замешательстве, упрашивал всячески своего напарника прекратить бороться и хвататься за противника, просто отползти в сторону. И как только он послушно начал отходить, Вельмол захватил его руку и ею защитил свой торс. Рапира прошла насквозь, как иголка через лёгкую ткань, так как броня отсутствовала. Послышался, врезаясь в уши, душераздирающий визг.

   Слегка одичавший от длительного боя, Вельмол уже не боялся ничего. Он крайне ненавидел насилие, и его буквально втянули в него, и ему было от этого мерзко на душе.

   Отдышавшись и ругнувшись, он увернулся от удара рапиры, и на бегу подняв Кусаку с пола, парировал удар в грудь и ответил яростным выпадом навершием в нос. Грузное тело, закованное в латы, завалилось с грохотом, немало обрадовав чернобородого, который еле дышал.

   Закончив почти со всеми, Вельмол глубоко выдохнул, вытер кровоточащий рот и раны на лице тряпкой, что сорвал с рубахи трупа. Сплюнув кровь, он подошёл к бронированному и снял с бездыханного все доспехи и большую часть одежды. Даже под такими толстыми латами уже успели появиться кровоподтёки и синяки. Чернобородый начал его приводить в чувство, как учила его старшая сестра, которая занималась знахарством на дому. Несколько кропотливых движений на сердце, пару ударов по щекам, последний, самый сильный в нос – и он ожил. Глаза уж точно начали шевелиться и появилось слабое дыхание с отдышкой.

   – Где вы держите пленников? Говори! – рявкнул он кудрявому в лицо. – Молчишь? К чему этот выпендрёж? Смотри мне в глаза, видишь, я серьёзен в своих намерениях, могу и убить!

   Вельмол грозно навис над противником и указал на него Кусакой. Он плавно провёл мечом по его шее, специально зловеще нахмурился, и спустя мгновение здоровяк спасовал.

   – Хорошо! – вскричал тот с небывалой силой. – Всех, вроде бы, держат на нейтральной территории, на севере, около развалин смотровой башни. Там есть тюремное подземелье с клетками. Именно там они и должны находиться. Может, всё же оставишь мне жизнь? У меня много детей, они есть-пить хотят, а я пытаюсь прокормить их в этом гнилом мире тем, на что способен. – он проговаривал всё это с кашлем.

   Покалеченный здоровяк с клеймом вора был в отчаянии. Ему больше не хотелось смотреть на свои раны и побои, он хотел, чтобы это просто закончилось быстрее. Любыми способами. У него выдался крайне плохой день. Внутри себя он понимал, что живым, после всего, он вряд ли уйдёт и спасётся.

   «Их покрывает кто-то могущественный, и более вероломный. – так подумалось Вельмолу, – Над всеми моими врагами всегда кто-то сверху стоит».

   – Нет. Этого мало. Мне нужна большая информация о местности, о том, как содержат пленников, насколько грубы к ним другие, сколько там охраны, словом – что это за место.

   Но в ответ на это кудрявый здоровяк лишь молчал и тяжело дышал.

   – Ладно, – вздохнул чернобородый, – Скажу я тебе кое-что – там мои близкие, и если ты не поведаешь мне всё что знаешь досконально, то я буду мучить тебя, отрезая плоть по кусочку, несколько часов.

   Вельмол был максимально сосредоточен и серьёзен в своих намерениях. В нём были задатки правильных наклонностей ещё с детства, заложенные родителями, которые правильно воспитали сына и увидели его плюсы и минусы. Они всячески поддерживали плюсы Вельмола, чтобы тот вырос достойным человеком – так и вышло. Сейчас же в нём не было минусов как таковых, разве что жажда справедливости любой ценой могла сойти за изъян. Убийство убийц не могло быть минусом, так как он считал, что избавлял мир от насилия и смертей единственно верным способом.

   Кудрявый нехотя всё рассказал, и воздел руки к лицу, моля:

   – Пощади. Я всего лишь изредка граблю...

   Чернобородый хотел было его прикончить, но не решился, думая, что уже достаточно крови пролито. Разочарованно выдохнув, он отвернулся и ушёл тяжёлой поступью из дома.

   Выйдя на улицу, Вельмол постоял некоторое время у цветов у веранды, которые засохли. Не зная, как будет более верно действовать в данной ситуации, как спасти из заточения родных, он был не в силах больше пошевелиться, пока не найдёт лазейку.

   Кулаки его и весь он – всё были в чужой крови. Он проверил колодец у дома, но там было пусто. Особенно ему желалось избавиться от грязи и смрадной крови, но нигде поблизости не было речки, ручейка – а идти к прибережной деревушке, к колодцам с водой, он не решался, это было бы привлечением лишнего внимания.

   В таком виде, весь в крови, он с трудом пошёл к лошади. Его голова была переполнена переплетающимися мыслями, образующих нечто гнетуще-давящее.

   Спустя долгую минуту Вельмол услышал яростный раскат грома, и понял, что его спасение от обнаружения – дождь. Кровь мерзко прилипла к пальцам, ещё хуже смердела мокрым железом на лице – ему претило всё то, что он натворил. Но пути назад уже нет, содеянное навсегда останется с ним – и будет давить на него, даже несмотря на то, что это заядлые убийцы и мародёры.

   Он выжидающе стоял возле лошади, пока кровь засыхала на нём, затем залез на коня и вскричал в небо:

   – Ну давай же! – последовал ещё один удар грома, отчего лошадь запаниковала, но Вельмол схватил за поводья и успокаивающе погладил гриву.