– Доброе утро, верные друзья, – поздоровалась Олимпиада со всеми, – Я рада, и надеюсь на вас, вы ведь будете сопровождать царевича на войну. Завтра его посвятят в эфебы, – она быстро посмотрела на сына, он же беззаботно взглянул на мать, – Это необходимо, что бы ты мог командовать армией, – объяснила она Александру, – По слухам, меды появились в окрестностях Амфиполя, а это Пангеон, золотые рудники, средства на армию. Так что повремените с этим философом, седлайте коней, разбирайте доспехи, скликайте дружины, время пришло.

Обед подали, все поели быстро, избегая скабрезных шуток, и разошлись готовиться к завтрашней церемонии. Неарх встал в своей комнате, и слуга принес ему таз и кувшин умыться, курет быстро ополоснулся, оделся в самое лучшее, еще из Крита привезенное, прицепил на пояс кинжал, одел перстень с печаткой, вышел на улицу, где его уже ждал Терес, оруженосец, тоже в лучшем хитоне и сандалиях, друзья подходили со слугами, все выглядели великолепно, и скоро показался сам Александр с матерью, и вся процессия двинулась в храм Аполлона. Жрец отрезал прядку волос, мать просила не отрезать много, и посвятил его в эфебы, и нарек АЛЕКСАНДРОМ.

Антипатр и Кассандр быстро собирали легкую пехоту и конницу, фалангиты и катафракты оставались в Пелле, в горах они были бы бесполезны. Подошла тысяча агриан с их вождем, пятьсот фессалийцев, собрали две тысячи димахов и пять тысяч пельтастов и лучников, это было достаточно для похода, и две сотни кибиток для обоза. Пока были сборы, Неарх с Тересом пошли прогуляться к Аресову полю, где тренировались фалангиты. Тренировал их ураг, а наблюдал за всеми гегелох, старший лохаг, македоняне строились по трое в затылок друг другу в полном боевом вооружении с знаменитыми сариссами в руках, атакуя куклу из соломы одновременно тремя копьями,так,что бы в реальном бою поразить врага, один или два удара отвлекающих, а третий смертельный, и так, что бы при этом пика не застревала в мертвом теле. Критянин был впечатлен, но пикой действовал он средне, луком и мечом он владел великолепно, как Терес дротиками и кинжалом. Он сидел рядом со своими слугами, подгоняя ремешки на доспехах, купил самые толковые -из конского волоса крытые холстом, Терему по его просьбе, из железных чешуек.

– Теперь ты тоже свободен, он обратился к слуге, и зовут тебя Элефтерион (свободный).

– Ты меня выгоняешь, – с кривой усмешкой спросил слуга.

– Освобождаю, хочешь остаться – мне клянись в верности.

– Клянусь не бросить тебя ни на пиру, ни в бою, – поклялся он. – Особенно на пиру, – пошутил Элефтерион, ловко увернувшись от затрещины Тереса.

– Кони готовы? А запасные? – спросил Неарх у оруженосца.

– Все готово, господин, все проверил, и вьюки, сухари, солонина, изюм. Все готово.

Терес отлично влился в отряд оруженосцев этеров, всего пять драк, и стал своим в этом буйном сообществе, теперь он часто таскался, лучше называть это так, по жрицам любви, с птолемеевым и гефестионовым оруженосцами.

Армия выступила из Пеллы с рассветом, впереди шли агриане со своими вождями, отряд конницы во главе с Филотой, пехоту вел Кассандр и у него в подчинении был Полиперхон , Эригий и Лаомедон , фессалийцев доверили Леоннату, Евмену взял на себя канцелярию и разведку и не пожалели о этом , а Гарпал стал заниматься снабжением, а Птолемей, Неарх и, конечно, Гефестион остались при Александре.

От Амфиполя отогнали медов сразу, было всего пара стычек, а далее отряды втянулись в горные проходы, и горцы устраивали засады и нападения ,там, где никто не ждал.

Отряд конницы и пехоты, в полторы тысячи человек, возглавляемый самим царевичем, преследуя большой отряд медов неосмотрительно прошел по горной тропе, но хитрые меды обошли по перевалу, и очутились в тылу Александра, окружив его. Пошли осмотреть тропы Александр с Гефестионом, Неарх и Кассандр, на гребне начинались три тропы, и тут курет уидел это в первый раз..

– Иди по средней тропе, по средней, впереди лучники по гребню, за ними пельтасты, а конных и гипаспистов оставь у завала, – говорил он полушепотом как будто сам с собой, от чего всех друзей бросило в жар.

Он тут же обернулся к друзьям, и улыбнувшись, как обычно, сказал:

– По средней тропе пойдем, обойдем медов,я знаю.

– Я поведу, я сам лучник, – предложил Неарх, царевич подошел, посмотрел в его глаза,

– Все получится, друг мой, – положив руку на предплеья этера, сказал Александр.

Отряд в триста бойцов быстро собрался, и натянув плащи на голову,воины во главе с Неархом пошли по гребню в обход, его оруженосцы были с ним. Через три часа, ближе к ночи, они увидели горцев ниже себя, так что позиция было великолепная.

– Всем приготовится, – курет передал приказ урагам, и все лучники приготовились стрелять, а остальные взяли дротики.

– Давай! – полушепотом скомандовал Неарх, и выстрелил сам, и видел, как полторы сотни стрел и столько же дротиков полетели в медов, и тут же за ними еще и еще. На расстоянии в сто шагов, промахнуться было тяжело, и меды валились десятками на камни, обливаясь кровью, пытались отвечать, но бросали дротики вверх, а не вниз, так что у македонян погибло только десять человек, а раненых тридцать два, даже Неарха чуть зацепил наконечник фракийского дротика. Горцы в отчаянии бросились на завал, но там их уже ждал Александр, и стали бросать оружие и сдаваться македонянам. Взяли в плен более тысячи медов и их вождя, он отдал свой меч лично Александру. Отряд с царем и пленными вышел в одну из долин, где его ждала остальная армия с Полиперхоном и Эригием. Гарпал организовал подвоз продовольствия, солдаты были вполне себе сыты и счастливы, и Александр пошел к пленным, договариваться с вождем.

Вождь медов сидел с связанными ногами, но руки ему освободили, и стояли рядом мять здоровенных гипаспистов с дубинками, дабы вождю не пришли в голову мятежные мысли. Царевич, улыбаясь, уже в чистом платье, сел в складное кресло напротив вождя.

– Здравствуй, Рес, – обратился он, – все отряды твои я разбил, ты в плену, пора подумать о мире.

– Я не буду рабом эллинов, – ответил вождь,гордо закинув голову, и золотая гривна на его шее гордо затопорщилась.

– Зачем мне рабы? – удивился Александр, – мне и кормить их нечем, чуть усмехнулся он, склонив голову на плечо, – Но крепость твоя будет моей, и поклянешься в верности, и каждый год будешь присылать мне пятьсот легковооруженных и двести всадников, и дашь сына в заложники. И не будешь грабить по дорогам.

– Но это наши обычаи, – усмехнулся уже Рес,

– Больше нет, – протянул ему руку Александр, и после паузы, вождь протянул свою, скрепив договор. Дальше клялись в присутствии жрецов, и уже без веревок на ногах мед присутствовал на пиру . Как раз воины убили трех кабанов, и одного отдали царской свите, и его зажарили в яме, долго томив с травами. Пир получился великолепный, но стража была трезва, боялись коварства горцев. Двигались по горным дорогам до города -крепости Реза еще несколько дней. Подойдя к городу, македоняне решили, что все отлично устроилось с медами– крепость была хорошо укреплена, ров и вал были очень широки, и хотя стена была невысокая, он ров и вал были непреодолимы.

– Нравится крепость, Александр, – спросил Рес ,поворачиваясь в седле к тоже конному царевичу.

– Великолепна, – глядя на город восхищенным взором ответил юноша, – Клянусь, ты не пожалеешь царь о нашем договоре.

– Я хочу назвать город в честь тебя, Александрополь, – ответил Рес, Александр просто просиял при этих словах, он обожал проявления любви к себе и отвечал сторицей

– Но гарнизон здесь я оставлю, сто пятьдесят пельтастов, Рес, и хотел бы взглянуть на город внутри, – уже жестче добавил царевич, и фракиец посмотрел на него с уважением и пониманием.

Всадники подъехали к воротам, и по крику Реса ворота отворились, и в город вошли пельтасты и свита Юного Аргеада. Внутри было несколько приземистых домов, колодец, конюшни, ничего удивительного. Царь общался со своими по– фракийски, а Терес переводил смысл речей.: " Мы проиграли, но царевич добр, разрешает нам жить по свои обычаям , отпускает пленных, но требует прекратить грабежи, посылать по пятьсот юношей каждый год на службу ему, и сын царя в знак дружбы будет жить у македонян. А также македоняне оставят в крепости гарнизон, и если на медов нападают мезийцы, Александр придет на помощь". Старейшины слушавшие царя, согласно кивали, и как передал слуга Неарху, были согласны. Когда царевич услышал слова критянина о этом, он обрадовался этомү ответу старейшин, и подозвал Евмена,