В Миезу приехали даже механики, и Александр, который никогда не смотрел схватки панкратиатистов, зашел к мастерам. Им предоставили светлый дом и несколько помошников, литейщиков, слуги суетились в доме, разбирая инструмент, развешивая схемы, и собирая большой стол в центре дома. Царевич зашел, и вежливо поздоровался с адептами Гефеста, на столе, рядом с папирусами и пергаменами, лежало собираемое устройство, состоящее из множества шестеренок, и Неарх заинтересовался работой механизма, а рядом на столе лежало то-то похожее на лук с бруском.

– А это что? – спросил с живым интересом Аргеад.

– Я назвал этот механизм гастрафетом, – заметил пожилой, но стройный механик с седыми волосами, одетый в серы хитон и прикрытый замшевым фартуком, в простых сандалиях, – Для более дальнего обстрела противника и улучшенной пробиваемости доспехов,

Александр взял устройство в руку, попробовал взвести механизм рукой,у него не вышло, и отдал механику, тот вставил ногу в крюк внизу механизма и выпрямив спину привел гастрафет в боевое положение. Взял толстую деревянную стрелу, положил ее в желоб прибора.

– Здесь есть лучники? – спросил мастер.

– Я могу пользоваться луком, – отозвался Неарх, выйдя вперед,

– Сколько досок стрела лука пробьет? – добавил он.

– Одну, на дистанции в полстадия, – уточнил критянин.

– Возьми юноша механизм в руки, – и он подал курету гастрафет, тот взял его, как показал механик, и механик положил опять стрелу в желоб, показал, что надо навести в угол дома, где стояли две доски, и по команде нажал на крюк спуска, отдача от удара стрелы в живот была внушительная, но с треском стрела пробила обе доски насквозь. Александр подошел посмотреть, и другие этеры тоже стали рассматривать место попадания.

– Великолепно, мастера вы превзошли себя, отцу я напишу о этом , деньги будут вам выданы. И прибор с шестернями тоже интересен, а для чего он?

– Для разных автоматов, и для часов, можно фазы луны для жрецов измерять.

– И время измерять, – поспешно добавил другой.

– Лучи Солнца на него же не падают, как он время может измерить?-заметил царевич.

– Можно настроить на измерение равных промежутков времени, за счет пружинного механизма, – добавил мастер, и как улучшение дл водяных мельниц, и машин для подъема воды из шахт.

– Очень интересно, ты подобен Дедалу, механик, это интересные изделия, так что Птолемей, это все лучше, чем борьбу смотреть. Вам за все приборы заплатят, уважаемые мастера.

Свита вышла из дома, царевич был в приподнятом настроении, и он о чем-то шептался с Гефестионом.

Лучшие наездники учили юношей как держаться в седле, как перестраиваться во время боя, управляться копьем и мечом. Неарху нравился конь Александра, как он послушен, как трепетно царевич ухаживает за Буцефалом. Однажды о спросил у Гефестиона,

– А когда Александр купил Букефала?

– Ну, это целая история, приготовься слушать , – с готовностью ответил он. и начал свой рассказ, подобный рассказу о Беллерофонте: "Однажды к царю Филиппу пришел торговец, и предложил волшебного коня за двенадцать талантов серебра…

– Двенадцать? – перебил Неарх, – ни один конь столько не стоит!

– Не перебивай! – нахмурился Гефестион,

Царю понравился конь, это был лучший из коней, и он позвал лучших объездчиков, но их всех сбросил чудо-конь. Тогда царь разозлился на торговца, и сказал, что конь заколдован, и никто не сможет на нем ездить. И никто не хотел его объезжать, потому что боялись . И только Александр не испугался, он вспрыгнул на него, и погнал его вихрем, и как вихрь облетел вокруг торжища, а когда вернулся, конь слушался Александра ,как ручной.

Александр слез с взмыленного коня, народ вокруг засиял улыбками. Царь Филипп, тот был так доволен, что просто расплылся в улыбке от радости и гордости за сына. И я стоял неподалеку, не сводил глаз с друга, и был так рад за него, будто сам укротил норовистого жеребца. И Филипп подошел к наследнику царства.

– Как назовешь коня, Александр? – спросил он сына.

– Букефал– ответил тот, оглаживая шею коня одной рукой, а другой, держа поводья. Александр весь тоже сиял от счастья. "

Неарх внимательно смотрел на Гефестиона, друга царя, и думал:

– Сбылось предсказанье… Как всегда, не так как ожидаешь, но быка Александр укротил, рожден он под звездой, ведь герб Аргеадов священная звезда, порожден священной горой(Олимпиадой)..И совета не попросишь, не у кого..Только жрица с Крита ведает предсказанье..

Пока Гефестион рассказывал правдивую историю, Александр подошел, и так, что друг его не видел, и знаком показал Неарху ничего не говорить юному оратору,

– Так сколько уже? Двенадцать талантов? – сказал он смеясь, и хлопнул того по плечу, – Нет, гораздо меньше Неарх, но конь правда, заводной Букефал, лучше его не бывает, это точно. Ты забыл добавить, Гефестион, что отец прослезился, и добавил,что Македония слишком мала для меня.

– Точно так все и было, – согласился, смеясь, Гефестион.

Критянин опять посмотрел на Александра, и с восторгом и жалостью, понимая что ему предстоит, тот стоял против солнца, и Неарху показалось, что вокруг того блеснула криста. Не может быть. Еще не время…

Разразилась война с Византием, городом на Босфоре, и пришло повеление от Филиппа Александру прибыть в Пеллу, и стать наместником в его отсутствие. Свита скор обралась, и каждый с своими слугами и запасными конями собрался в течении пары часов, и были готовы выступать. Впереди был путь по горным дорогам Македонии до ее столицы, дорога не заняла много времени,и вскоре они были в Пелле, где люди радостно приветствовали шестнадцатилетнего царевича. Людям нравилось, что он не похож на Филиппа– кряжистого могучего бородача, а больше напоминает изображения Диониса или Гермеса– светловолосый, легкий, улыбчивый. На рысях отряд добрался и до дворца Аргеадов, это было очень своеобразное здание, с коллонадами, разновысокой архитектурой, и более всего напоминало по изображениям Эрехтейон Афин. Перед дверями царского дома все спешились, слуги увели коней, оруженосцев отвели в людскую, а этеров проводил дворецкий в внутренний двор дома, а дальше друзей вел сам Александр. Дворец был красив , покрыт изнутри фресками, во многих углах стояли бронзовые светильники, но он не был роскошен сверх меры.

– Нижний этаж, это во многом место для испытаний, – и он сверкнул глазами на Неарха, внизу там даже леноcы стоят для Дионисийских мистерий, красивые ,из мрамора, на саркофаги похожи, – объяснял царевич, широко улыбаясь друзьям с посеревшими лицами, – во времена праздников,пройдете посвящение, да вы не бойтесь,это традиция такая, как в Афинах Элевсинские Мистерии.

Неарх глазел во все глаза на эту прекрасную постройку, стены из тесаного камня, пол из полированного мрамора, а в главном зале, мимо которого прошли, пол был мозаичный, как и при входе в дворец. В углах коридоров стояли бронзовые светильники на трех или четырех ножках, с изображениями грифонов или львов. И вот, показался внутренний двор-сад Дворца, были расставлены сиденья, и два кресла, в одном сидела прекрасная величественная женщина, а другое было для Александра. Увидев сына, Олимпиада порывисто вскочила, почти подбежала, и крепко обняла Александра ,несколько раз поцеловала его, потом потянула его к креслу, усадила напротив себя, вложила в руку чашу с вином, и села сама, и жестом пригласила присесть этеров сына, все сели, но вели себя как-то очень настороженно, ждали чего-то. Слуги разнесли чаши с вином и закуски. И Неарх осторожно присмотрелся к матери царевича. Очень красивая белокурая женщина, с сложной прической, в драгоценном шелковом платье, подпоясанном поясом из золотых чешуек, и с ожерельем из золотых двухголовых орлов, серьги были тончайшей работы, из маленьких цепочек, спускающихся к открытым плечам, на предплечье золотые браслеты с замочками в виде грифонов, и несколькими перстнями на пальцах, один из них с печаткой. Они что-то шептались между собой, так что никто не слышал.