И Бальдуин II узнал об этой победе в своем Харанском заточении; тяжело ему было, что он не принимал участия в новых подвигах. Разлад, распространившийся между мусульманами Сирии, показался ему благоприятным обстоятельством, чтобы завести переговоры о своем выкупе. Получив свободу, Бальдуин возвратился в Иерусалим после того, как произвел несколько неудачных попыток осадить Алеппо. Желая покрыть славой воспоминания о своих несчастьях и приобрести доверие своих подданных, предводительствуя ими в битвах, король Иерусалимский освободил Атиохию от опустошавших ее врагов, а в другой раз разбил и преследовал мусульманскую армию до самых стен Дамаска. Добыча, доставшаяся после этой последней победы, послужила для выкупа заложников, которых Бальдуин оставил в руках турок.

Врагами колоний Креста были в это время калиф Багдадский и эмиры Моссульский, Алеппский и Дамасский; могущество калифа Каирского, ослабленное многочисленными поражениями и потерей многих прибрежных городов в Сирии, уже не было так грозно; во власти египетской армии оставался один только город Аскалон, и не могла она существенно угрожать спокойствию христианских владений. Различные народности, как, например, племена курдов и туркменов, рассеяны были по Месопотамии и Сирии и с целью добычи вели войны во имя исламизма. Между племенами, поселившимися в Сирии, история упоминает об измаелитах – ассасинах, хашишимах, названных так по имени растения хашиш, из которого сектанты извлекали опьяняющий напиток. Во второй половине XI в. измаелиты, пришедшие из Персии в Сирию, основали колонию на Ливанской горе; начальник этой колонии, называемый франками Старцем, или Властителем Горы, имел под своей властью до двадцати местечек или крепостей и до шестидесяти тысяч подданных, разделенных на три больших отдела: народ, воинов и стражу, или федаев. Народ занимался земледелием и торговлей; воины были храбры и отличались искусством вести осаду и умением защищаться; федаи, слепо подчиненные воле начальника, были вооружены кинжалами для того, чтобы убивать тех, на кого им будет указано; для них не существовало ни страха, ни препятствий; намеченную жертву должны были они отыскать и среди толпы, и во дворцах, и на поле битвы; собственной гибели они не опасались, убежденные, что через смерть войдут в обладание всех радостей рая. Эти радости будущей жизни, эти райские блаженства представлялись им в грезах и сновидениях, возбуждаемых употреблением хашиша. Под влиянием этого напитка федаи, по повелению Старца Горы, соскакивали с верха башен, бросались в пламя и наносили себе оружием смертельные раны. Эта фанатическая преданность, из которой начальник измаелитов мог извлекать какое ему угодно орудие, составляла грозную силу на Востоке. С высоты своего Моссаидского укрепления Старец Горы царствовал силой ужаса, который он внушал всем князьям.

Постоянные раздоры между мусульманами и постоянные чудеса доблести, оказываемые христианами, содействовали к усилению христианских колоний, так что они сделались грозными. Граф Эдесский господствовал над обоими берегами Евфрата и обратной стороной Тавра; в области его были цветущие города. Княжество Антиохийское, распространившееся в Килкии и северной части Сирии, было важнейшим из латинских княжеств. Граф Трипо-лисский между Ливаном и Финикийским морем держался как бы в центре государства франков. На юге королевство Иерусалимское распространило свои пределы до ворот Аскалона и оканчивалось пустыней, отделявшей Сирию от Египта.

Выше мы перечислили имена врагов латинян; мы должны прибавить, что король Иерусалимский имел своими союзниками и пособниками всех христиан, рассеянных тогда на Востоке. Во всяком случае этого было недостаточно для защиты латинских колоний и только с Запада можно было ожидать действительной помощи. Европа принимала участие в судьбе царства, основанного ее сынами ценой пролитой крови и стольких утомительных подвигов. Христианский мир полагал свою славу в том, чтобы поддержать дальний плод своего оружия.

Ежедневно пилигримы, друзья прибывали в Сирию, превратившуюся в восточную Францию. Новый Иерусалим внушал всякому желание его защищать; все чувства сердечные превратились в воинственный порыв, и сама любовь христианская вооружилась мечом. Из дома, учрежденного для призрения больных пилигримов и благочестивых путешественников, выступали неустрашимые воины. Орден св. Иоанна является в истории окруженный двойным сиянием: святого человеколюбия и непобедимого мужества. Пример рыцарей св. Иоанна не остался без подражания; несколько лиц высшего звания соединились близ того места, где был прежде храм Соломонов, и объявили себя защитниками паломников, приходящих в Иерусалим. Это и был орден Храмовников, утвержденный собором и постановления которого были написаны св. Бернаром. Ордена св. Иоанна и Храмовников служат истинным выражением духа крестовых походов, духа воинственного и религиозного, и они преисполнены славой весь христианский мир; они были для королевства Иерусалимского как бы живой крепостью, вечно поражающей и никогда не поддающейся. Какая радость бывала для бедных, безоружных пилигримов, когда где-нибудь в горах Иудейский или на равнинах Саронских они примечали вдруг красное одеяние иоаннитов или белую мантию рыцарей-храмовников!

Фульк Анжуйский (Иерусалимский). Коронация

В 1131 г. Бальдуин Бургский «заплатил дань смерти», как выражаются древние летописи; в последний свой час он велел перенести себя к Гробнице Иисуса Христа и тут же скончался на руках дочери своей Мелизенды и зятя своего Фулька Анжуйского. Восемнадцать лет был он графом Эдесским, двенадцать лет – королем Иерусалимским, два раза – военнопленным и семь лет просидел в оковах. Бальдуин Бургский отличался храбростью, но злая судьба не допустила его принимать большое участие в славных событиях, ознаменовавших его царствование. Он был набожнее, чем, может быть, это подобало князю и воину; «руки его и колена одеревенели от благочестивых упражнений», – говорит летописец. История замечает, что Бальдуин II обращал особенное внимание на внутреннее устройство государства. Чтобы предохранить Иерусалим от недостатка продовольствия, он дал хартию армянам, сириянам, грекам и даже сарацинам, на основании которой им дозволено было привозить в город без пошлины вино, пшеницу и всякое зерно.

Во время царствования Бальдуина Бургского был созван Собор для рассуждения о мерах против испорченности нравов. Это был уже второй Собор в Святой Земле со времени завоевания Иерусалима. Первый, во время царствования Бальдуина I, имел целью обсуждение действий и прав Арнульда Родосского, поставленного патриархом Иерусалимским.

Фульк и Мелисенда

Фульк Анжуйский, сын Фулька Решина и Бертрады де-Монфор, прибыл в Палестину, чтобы принимать участие в делах христианских рыцарей; лишившись супруги своей Еремберги, дочери Илии, графа Мэнского, он сделался зятем и наследником короля Иерусалимского. В продолжение целого года Фульк Анжуйский содержал на свой счет и водил на войну сто человек вооруженных ратников; благочестием своим и храбростью он заслужил уважение всех христиан. В начале же своего царствования был занят восстановлением порядка в княжестве Антиохийском; сын Боэмунда, прибывший из Испании для получения наследия отца, должен был вступить в борьбу с Иосцелином Куртнейским и погиб в Киликии. Фульк Анжуйский положил конец бедственным несогласиям, выдав замуж дочь Боэмунда; супруг ее, который должен был управлять Антиохией, был князь Европейский, Раймонд Пуатьеский. Но вскоре возникли гибельные раздоры в его собственном государстве. Присутствие Иоанна Комнина, сына и наследника Алексея, возбудили новые распри в христианской Сирии. В это время, если бы греки и латиняне действовали заодно, то могли бы нанести окончательный удар мусульманскому владычеству, но франки никогда не могли отказаться от своих предубеждений против греков.