Далее Лютер пришел к мысли, что делать что-то иное, помимо простого принятия веры, значит ломиться в открытую дверь. Это означает, что мы пытаемся добавить нечто к уже совершенному деянию Божьему – и ни к чему, кроме неудачи, это привести не может. Вот почему, словно безумец – или, вернее сказать, словно человек, понимающий, что ему посчастливилось обрести великое знание – каждую следующую секунду своей жизни, каждую калорию своей энергии посвятил он распространению этой великой истины, изменившей мир. Он проповедовал бесстрашно – но не потому, что был бесстрашен от природы; скорее потому, что в своем открытии ясно прочувствовал ничтожность и бессилие самой смерти. Смерть побеждена навеки: такова главная мысль его проповеди. История Мартина Лютера поразительна и драматична – и не менее поразительны последствия его истории для мира, вплоть до наших дней. О том, как вышло, что Мартин Лютер заново открыл величайшую благую весть, и как далее он посвятил жизнь проповеди благовестия по всему миру – и рассказывает эта книга.

У истории Мартина Лютера нет начала. Связано это с тем, что всякая попытка рассказать эту поистине неординарную историю поистине неординарного человека немедленно сталкивается с двумя парадоксами, делающими любое ясное и четкое начало невозможным. Один из этих парадоксов – календарный; второй же столь странен, что в нем трудно увидеть что-то помимо простого совпадения.

Первый, календарный парадокс состоит вот в чем: хотя о Мартине Лютере нам известно неизмеримо больше, чем практически о любом его современнике, ведь свидетельства о его жизни поистине неисчислимы – мы не в силах установить самый простой, основной факт: год, когда он родился. Дата рождения – 10 ноября – отлично нам известна; известен даже час – сразу после полуночи, если верить его матери. Но год, увы, от нас ускользает. Быть может, отчасти и по этой причине Лютер всю жизнь с большим подозрением относился к астрологическим прогнозам, страстным любителем которых был его будущий единочаятель Меланхтон. Сам Лютер всегда говорил, что родился, по всей видимости, в 1484 году; однако ни сам он, ни его мать не были вполне в этом уверены, а современные исследователи предпочитают брать за точку отсчета 1482-й или 1483 годы. Поскольку свидетельства склоняются в сторону последнего, эту дату мы и будем использовать в нашей книге.

Второй парадокс – совсем иного сорта. Известно, что 11 ноября – на следующий день после рождения – спеленутого младенца отнесли всего за сотню ярдов от дома, в овеянную благодатью церковь святых Петра и Павла и там крестили, дабы спасти от адского огня. 11 ноября Церковь праздновала память святого Мартина Турского, так что ребенок получил имя этого святого – обычная для того времени практика. Однако родители Лютера едва ли знали об одной подробности из жизни этого святого, которая в один прекрасный день проявится в жизни нареченного младенца зловещей, сверхъестественной и, как покажется, роковой параллелью.

Святой Мартин жил в IV столетии. Родился он там, где ныне Венгрия, рос там, где в наши дни Павия, а зрелые годы по большей части провел в области, которая ныне зовется Францией; в те времена все эти земли принадлежали Римской империи. Христианином Мартин стал в раннем возрасте, вопреки недовольству отца, а затем поступил на службу в римскую армию. Однажды в галльских провинциях, в городе Борбетомагус – в современной Центральной Германии – святому было приказано идти в бой. Однако Мартин, веруя, что кровопролитие несовместимо с христианскими убеждениями, смело отвечал: «Я воин Христов. Я не могу сражаться»[5]. За дерзкий отказ выполнять свои обязанности он был заключен под стражу и обвинен в трусости, однако это обвинение блистательно опроверг – вызвался выйти на поле боя безоружным, доказав тем самым, что страшится не потерять собственную жизнь, а отнять чужую. В конечном счете битвы не случилось, а Мартин вышел в отставку и вскоре стал монахом. Римский город Борбетомагус, где Мартин перед лицом смерти отстоял свою веру и встал на путь святости, впоследствии сделался немецким городом Вормсом. И здесь, на том же месте, где первый Мартин бросил вызов Риму – одиннадцать лет спустя бросил вызов Священной Римской империи и второй Мартин. Так на второй день жизни Мартина Лютера далекое прошлое соединилось в его судьбе с его собственным будущим.

Мир, в котором явился на свет маленький Лютер, уже много столетий оставался неизменным. Бесконечный океан отделял этот мир от огромных континентов, ныне известных как Северная и Южная Америка. Христофор Колумб исследовал в те годы берега Западной Африки, не ведая, что всего через какой-нибудь десяток лет отправится в отважное путешествие через Атлантику на трех каравеллах. Книгопечатание, изобретенное Иоганном Гутенбергом всего каких-то лет сорок назад, было еще в глубоком младенчестве. И хоть великий раскол 1054 года и отделил Восточную Церковь от Западной – мысль, что необъятная вселенная Святой Католической Церкви под водительством папы может быть потрясена до основания и разорвана надвое, не приходила в голову ровным счетом никому.

Мартин Лютер родился в последний год правления папы Сикста IV – одного из шести пап, столь комически и в то же время трагически несоответствующих своему месту и званию, что этот секстет как будто напрашивался на тумаки от какого-нибудь ревностного августинца[6]. Однако, несмотря на звучное имя, ни в детстве, ни в воспитании, ни даже в молодых годах Мартина Лютера ничто еще не предвещало необыкновенной судьбы.

Прежде чем выловить плетеную корзинку с младенцем Мартином из прибрежных камышей и идти дальше, добавим еще одно: изначально фамилия Лютера звучала не «Лютер», а «Людер». Изменил ее Лютер сам, когда и почему – неясно. Его отец и мать со временем с этим смирились и переменили и собственную фамилию: отчасти – из-за растущей славы сына, отчасти потому, что слово Luder несло с собой немало неприятных ассоциаций, от которых они рады были избавиться, оставив их в мире «подвалов», последних страниц и мелкого шрифта[7].

В попытке рассказать историю Мартина Лютера одна из самых сложных задач – отделить ее от бесчисленных сказок, мифов и легенд, которыми обросло его имя в последние пять столетий. И вот первый миф: Лютер будто бы родился в бедной семье. Отец его был якобы простым горняком, а мать и того хуже – банщицей сомнительной нравственности. Недавние археологические открытия позволяют покончить с этой сказкой раз и навсегда.

На самом деле отец Мартина – звали его Иоганн, или попросту Ганс – был человеком немалого ума и энергии. Его часто называют горняком, однако он определенно не был простым рабочим: это был амбициозный и, в конечном счете, весьма успешный предприниматель. Он владел несколькими плавильнями и в Айслебен приехал вместе с молодой женой, чтобы искать и разрабатывать там богатые залежи медной руды, залегающие глубоко в почве этого лесистого края. Молодая жена его Маргарита происходила из местной семьи Линдеманнов – видных, уважаемых, вполне зажиточных эйзенахских бюргеров. В 1497 году один из Линдеманнов даже стал городским мэром. Двое кузенов Мартина, сыновья старшего брата его матери, также стали известными людьми: один сделался доктором права и советником курфюрста в Саксонии, другой учился в Лейпциге, Франкфурте и Болонье, получил докторскую степень в медицине, стал личным врачом курфюрста Фридриха Мудрого, лечил иногда и самого Лютера. В последние годы жизни он также жил в одном городе с Лютером – в Виттенберге – и преподавал медицину в местном университете. Скромное происхождение, часто приписываемое родителям Лютера, особенно матери – часть агиографического нарратива, сложившегося уже после его смерти и нередко вводящего в заблуждение.

Можно предположить, что именно состоятельное семейство Линдеманнов одолжило Гансу Лютеру значительную сумму, необходимую, чтобы начать рискованное медеплавильное дело. И отец Лютера сумел разумно распорядиться этими инвестициями. Он трудился на износ – и, очевидно, полагал, что сын его Мартин, когда подрастет, станет активным участником семейного дела. Мартин с детства проявлял большие способности, поэтому Ганс решил пустить его по ученой части – и выучить на юриста.