Расположение точек маршрута в небе повторяет в общих чертах земную географию. Американские туристы всегда поражаются тому, что в Западной Европе достопримечательности понатыканы буквально через каждые десять метров. В небе над Европой новые точки маршрута, бывает, попадаются каждую минуту. Зато над морем или на севере Канады их разделяют сотни миль. Самолет проходит тем больше точек маршрута, чем труднее задача пилота. Особенно много точек возле аэропортов, где во время взлета и посадки самолет должен выполнить множество разворотов.
Когда часто летаешь по какому-нибудь маршруту, названия точек с самой «яркой индивидуальностью» выучиваешь наизусть. Например, ЛИМРИ или МАЛОТ неподалеку от Ирландии, отмечающие вход и выход из зоны Атлантического океана, – как двери или даже парадные ворота. Когда я слышу их имена, то неизменно думаю о волнующих минутах начала или завершения перелета над океаном. Еще такие точки чем-то похожи на единственный мост, по которому можно въехать в город или покинуть его, – мост, о котором всегда упоминают в дорожных сводках, о котором важно знать всем, кто уезжает или возвращается.
Названия для большинства точек выбираются случайным образом. Лингвистика учит нас, что звучных и легко произносимых буквосочетаний существует гораздо больше, чем слов, имеющих смысловое значение. Имена для точек маршрута генерирует специальная программа, причем так, чтобы название точки не совпадало ни с каким географическим объектом. Однако бывают у точек маршрута и осмысленные имена – досконально исследовав поверхность нашей планеты, мы стремимся украсить звучными названиями последнюю, до конца неизведанную область Земли, ее воздушное пространство.
Многие наименования достались авиации в наследство от мореплавания. Рядом с австралийским Пертом есть точки ФЛИТ, АНКО Р, БРИГГ, САЙЛС, КИИЛС, ВЕЙВС – «флот», «якорь», «бриг», «парус», «киль» и «волны». К югу от Ньюфаундленда, поблизости от Большой банки расположилась БАНКС. Чуть дальше на север находятся СКРОД и ПРОУН – «треска» и «креветка». Случается, что несколько точек носят одно и то же название, и, когда мы вводим его в бортовой компьютер, тот обязательно спросит, куда именно мы направляемся. Точек ШАРК – «акула» – целых пять: одна рядом с Сиднеем, и еще четыре около островов Джерси, Мауи, Тайвань и Тринидад.
Радом с островом Мэн есть точка КЕЛЛИ, в память о старой песенке «Келли с острова Мэн». Рядом с Ла-Маншем – ДРЕЙК, в честь сэра Фрэнсиса, и ХАРДИ, в честь сэра Томаса, того самого, которому его старый друг лорд Нельсон прошептал, умирая: «Поцелуй меня, Харди» и «Да благословит тебя Господь, Харди». Над Тасмановым морем одна за другой, как восьмушки на нотном стане, расположились ВАЛЬС, ИНГМА и ТИЛЬДА, напоминая всем о неофициальном гимне Австралии «Вальсируя с Матильдой». А дальше, на тысячи миль с юга на север, растянулась целая поэтическая строка – УОНСА, ЖОЛЛИ, СВАГИ, КАМБС, БУЙА, БИЛЛА и БОНГС. Точки исполняют вам начало песенки «Once a jolly swagman camped by a billabong» («Однажды веселый бродяга у озера сел отдохнуть»).
Над континентальной Европой «тематических» точек меньше – во всяком случае, таких, чьи имена понятны англоязычным пилотам. Правда, недалеко от побережья Голландии в небе парят ТЮЛИП и САСКИ – «тюльпан» и «жена Рембрандта». Английскому пилоту, пролетающему над Германией, слово «РОТЕН» не скажет ничего, а вот немецкому летчику наверняка послышатся колокола старинного города Ротенбурга. Между Австрией и Германией точки НИГЕБ, ДЕНЕД, ИРБИР образуют целую фразу «Nie gebt denen ihr Bier» – «Никогда не наливайте им (пилотам?) пива». Над Штутгартом расположились точки ФАТЕР и УНЗЕР – «отец наш» (надо полагать, небесный). К северо-востоку от Нюрнберга, рядом с чешской границей, есть АРМУТ – «нищета» и ВИМУТ – это красивое старое слово по-немецки значит «тоска».
На границе Индии и Пакистана есть точка ТАЙГЕР – «тигр». Другой ТАЙГЕР встречает вас в Лондоне – бедный тропический зверь, привезенный жестокими колониалистами былых времен в чужой и холодный город. По пути из Сингапура в Лондон я могу за ночь пролететь над обоими тиграми.
Но дальше всех в стремлении разукрасить родные небеса зашли американские картографы. В Калифорнии аэропорт округа Сонома носит имя художника-карикатуриста Чарльза Шульца, а рядом расположился его знаменитый пес – точка СНУПИ. Неподалеку от Канзас-Сити вам приготовили целый пир точки БАРБКЮ, СПАЙСИ, СМОУК, РИББС и БРКФСТ – «барбекю», «специи», «копчености», «ребрышки» и «завтрак». Рядом с Детройтом есть ПИСТН, названная в честь баскетбольной команды – гордости города. И где-то там же есть УАНДР (Стиви Уандер родился в тех краях) и ЭМИН – не в честь ли рэпера Эминема? И чего только не найдешь в небесах Хьюстона! Тут тебе и ССЛАМ, и ДААНК (не путать с ДАНКК, что в Бостоне – тамошняя точка, возможно, названа в честь знаменитых массачусетских «doughnut» – пончиков), и РОКИТ («ракета», разумеется). О близости Мексики и ее кулинарных традиций напоминают по-испански точки ТЕКЛА, СРВЗА, КАРНЕ и КЕЗО – «текила», «пиво», «мясо» и «сыр».
Бостон, кажется, выложил в небеса Новой Англии все, чем богат. За историю отвечает ПЛГРМ – «пилигрим», бостонскую кухню представляют ЧАУДР с ЛОБСТ («чаудер» и «лобстер»), прессу – ГЛОББ и ХЕРЛД (газеты «Глоб» и «Геральд»), а ССОКС, ФЕНВИ, БОЛЛ, СТРК и АУТ выражают чаяния местных бейсбольных фанатов. Есть здесь точка НИМОЙ – актер Леонард Нимой родом из Бостона. А ЛАЙТС – «свет» – встречает вас в небе над заливом, где с 1783 года стоит башня Бостонского маяка. Ее предшественницу в 1716-м воспел в балладе юный Бенджамин Франклин. Маяк хорошо виден, когда самолет заходит на посадку над городом, – это первый маяк, построенный в стране, которая потом стала Соединенными Штатами Америки, и единственный оставшийся в США маяк со смотрителем.
Откуда над Сент-Луисом точки ЭННИИ и ЛЕНКС, так и остается для меня загадкой. Может быть, тамошние диспетчеры – фанаты Энни Леннокс, солистки «Юритмикс»? С другой сент-луисовской точкой, ААРКК, все куда понятнее. Она названа в честь гигантской арки «Врата на Запад».
Марк Твен скончался через семь лет после полетов братьев Райт. Речной лоцман, он так никогда и не испытал чувства полета. Зато в «Томе Сойере за границей» он дал своим героям огромный воздушный шар «с крыльями, лопастями и разными тому подобными штуками»6. А в письме от 1866 года Твен писал, что «перспектива передвижения по воздуху не может не воодушевлять всякого человека». Поэтому я думаю, он был бы рад, узнав, что над его родным Ганнибалом есть точка ТВЕН.
Маршрут – последовательность маяков и точек – тоже своего рода пространство. В японском языке существует много «измерительных» слов для обозначения схожих предметов. В английском – о чем всегда предупреждают учителя японских студентов – подобных слов гораздо меньше. Мы говорим «три буханки хлеба» или «два листа бумаги». Словами «буханка» и «лист» мы как бы меряем хлеб и бумагу. Словом «лист» мы также описываем самые разные плоские объекты – от кусков металла до кусков теста. Для иностранцев, изучающих японский, счетные слова – постоянная тема для обсуждения. Мне всегда нравился иероглиф 本 – «хон», может быть, из-за того, что он же является вторым слогом в слове 日本 – Нихон, – древнем названии Японии. Я с детства люблю эту страну. Я летал туда в летние школы, а позже – бизнес-консультантом и пилотом. «Хон» используют как «измерительное» слово для вытянутых объектов, таких как карандаши, дороги и реки. Этим иероглифом можно обозначать и авиационные маршруты, и белые инверсионные следы самолетов.
Путь самолета от одного аэропорта до другого может быть очень разным. Изначально маршрут – это цепочка навигационных точек и маяков, тянущаяся через слепую карту лесов, рек и полей. Диспетчеры по планированию полетов вместе с летчиками выбирают оптимальный маршрут исходя из разных факторов – загруженности авиатрасс, погодных условий и даже комиссии, взимаемой различными странами за пролет над ними. Авиатрассы часто пересекаются, и самолет может перескакивать с одной на другую, для того, например, чтобы извлечь максимум пользы из ветра. Последний настолько важен для пилотов, что некоторые маршруты, например над Северной Атлантикой, специалисты буквально каждый день вычерчивают заново, с учетом силы и направления воздушных потоков. Для некоторых районов земного шара ни готовых маршрутов, ни таблиц ветров просто не существует. В таких случаях диспетчеры сами составляют план полета, отталкиваясь лишь от широты и долготы – незримых линий, расчерчивающих небесный простор. Серебристое крыло самолета пересечет их много часов спустя после того, как диспетчер вернется с работы домой, поужинает и ляжет в постель.
