Я замычала: говорить нормально пока не получалось, как и двигаться. Княжна дернулась и замерла. Словно бы раздумала меня убивать. Затем зажмурилась и одним махом выдавила все содержимое шприца.

— Ты сама во всем виновата! — прошипела она, вытирая слезы. — Я пыталась по-хорошему от тебя избавиться, лишить силы, а ты все равно лезешь и лезешь! Медведевы мои! Оба!

Она еще раз всхлипнула, бросила взгляд на кнопку вызова медсестры, видимо, на какой-то миг Ярослава все же одумалась и хотела меня спасти. Но потом отчаянно затрясла головой и выбежала из палаты.

Дыхание перехватило, сердце колотилось, как бешеное, внутри черепа словно бы поселился огненный зверь, сжигающий и царапающий мозг и глаза. А затем все исчезло во всепожирающей стене пламени.

Умирать было больно. И страшно. Никакого полета к свету, поющих ангелочков или чертей с вилами. Только боль и жар.

Сознание возвращалось короткими вспышками, тогда я снова видела свою палату и режущий глаза свет ламп. Вокруг суетились люди, слышался зычный голос князя и ответная ругань врачей, желавших дорогому государю дальней дороги до дома и скорейшего возврата к личным делам.

Но почему-то внутри жила уверенность, что все эти усилия бесполезны. Меня не спасут. Надо бы успеть покаяться в грехах, но снова ничего не выходило: думать о душе, когда тело словно бы поджаривают на костре — весьма проблематично. Или это уже то самое адское пекло? Лилия Белокопытова точно не праведница, где ей еще быть?

Когда в очередной раз сознание ненадолго вернулось, я услышала Алешин голос. Крайне злой голос, надо сказать. А еще всхлипы и оправдания Ярославы. Стерва! Останусь рядом с ней в виде призрака, буду портить вещи, греметь косметичкой и пересказывать СанПиН замогильным голосом.

Княжна каялась в своем преступлении, просила у папеньки прощения, оправдывалась, даже рассказала, каким лекарством уколола меня. Врачи засуетились с утроенной силой, но было уже поздно: последнее, что я услышала, был писк монитора.

Затем время и пространство исчезли, позволив мне плавать в блаженной темноте. Там было так легко и свободно, как бывает, когда после долгой прогулки заходишь домой и скидываешь, наконец, тесную одежду и натирающую мозоли обувь.

Но пьянящее чувство невесомости длилось недолго: одна за другой из темноты поползли алые раскаленные нити. Они беспощадными змеями обвивались вокруг меня, затягивали в кокон своих тел, душили… А в следующий миг я сама стала такой же змеей. Жар больше не доставлял страданий, теперь он дарил только приятное тепло и легкость. И невероятное чувство, будто я только что родилась заново.

Осталось только открыть глаза.

Первым, что я заметила, были обращенные на меня дула автоматов. Или ружей. Никогда я не была сильна в классификации огнестрела.

— Вы чего?

Ха-ха! Я, как всегда, мастер глупых вопросов. Дружинники недоверчиво меня разглядывали, двое из них все же убрали автоматы, зато достали мечи и недвусмысленно приставили их к моему горлу. Князь же подвинул одного из бойцов и подошел к кровати.

— Лилия? Это ты?

— А на кого больше похоже?

Князь как-то невразумительно пожал плечами. Отличный ответ, вселяет оптимизм.

Как же здесь воняет дымом! Курили они, что ли? И почему кровать такая горячая?

Я скосила взгляд в сторону: подушка и одеяло сгорели полностью, оставив после себя только черный пепел. Могли бы и на нормальную кровать положить, изверги.

— Здравствуй, женушка.

Надеюсь, что мне послышалось. Иначе жить муженьку осталось минуты две.

— Здравствуй, милый. Покажись, не прячься за спинами этих милых мальчиков!

Князь махнул рукой, и «милые мальчики» нехотя опустили оружие, затем расступились, открывая моему взгляду скованного по рукам и ногам Змея. Муженек кокетливо подмигнул мне и послал воздушный поцелуй.

— Сожжгу!

Я сама не поняла, как спрыгнула с кровати и подбежала к нему, чтобы отвесить оплеуху. Удар вышел смачным: у гаденыша даже голова мотнулась в сторону. Я замахнулась второй раз, но кто-то поймал меня за руку.

— Стой, Змея!

— Пуссти! — вместо моего привычного голоса изо рта вырывалось противное шипение. Седовласый дружинник, впрочем, не особо испугался. Он стащил с вешалки белый халат и протянул мне:

— Срам прикрой, затем дальше мужа воспитывай!

Я благодарно кивнула и со всей возможной поспешностью натянула одежду. Могла бы и сама догадаться, а не бегать здесь раздетой. Хотя они все тоже хороши: вместо того, чтобы оружием тыкать, лучше бы укрыли даму. И волосы еще жутко мешали: еле вытащила их из-под халата.

Волосы?!

Я схватилась за голову и к удивлению нащупала на ней пышную гриву волос. Затем притянула к себе прядь и вытаращилась на ее ярко-алый цвет.

Змей гнусно захихикал, но гнев уже схлынул, и я просто послала ему воздушный поцелуй.

— Истинная Змея! — причмокнул «муженек».

— Все мечтаешь забрать себе мои головы?

— Да откуда они у тебя? Эту-то и так еле вырастили, а то лежать бы тебе сейчас хладным трупом. Все же любит тебя твой лиходей, я бы ради девки на такие жертвы не пошел.

Он продолжал гаденько улыбаться, я же поежилась, как от холода. На какие такие жертвы? Я же слышала Алешин голос всего пару минут назад.

— Где Алеша?

Вопрос словно бы повис в воздухе, так и не найдя ответа.

— В темнице лиходей, — князь нахмурился и отвел взгляд.

— Но почему? — я то и дело тянулась потрогать волосы. Они такие непривычные: тяжелые, гладкие, абсолютно прямые.

— Нет у нас веры этой нечисти. Пошто сбежал после нападения?

— Но он же вернулся.

— Вернулся, чтобы тебе живой воды принести и Змея заставить с головой помочь. Ты ж померла…

Ничего себе, новость! И он об этом так спокойно говорит?! Ну да, в сказках же постоянно кто-нибудь умирает, затем оживает…

— … а с головой новой ничего не выходило: не успела она у тебя вырасти. Так что спас тебя лиходей, хотя мы до последнего опасались, что вместо тебя чудище появится.

Какая-то мысль, связанная со смертью, крутилась в мозгу и не давала покоя. Словно я забыла что-то важное.

— Жаль, что не Хозяйкина часть тебя выжила, — продолжил князь.

— Я бы предпочла вообще не умирать. Или выжить вся целиком. А за гибель Хозяйки доченьке спасибо скажите.

Точно! Ярослава. Сейчас я этой стерве все припомню!

От гнева все поплыло перед глазами, картинка реальности расслоилась, и я увидела примыкающие к палате миры и выход на две тонкие междумирные тропы. Это было странно: даже в бытность Хозяйкой не могла их различить.

На краткий миг меня охватило ликование: все вернулось! Можно будет наконец сбежать ото всех этих гадов, найти Алешу или Гора, а там уже они подскажут, что делать дальше. Надо только решиться и шагнуть на тропу. Вдох-выдох — и вперед!

Но ничего не произошло. Я так и осталась стоять в палате в окружении княжеских дружинников. К счастью, они не заметили мою неудавшуюся попытку к бегству.

— Яру накажу, — кивнул князь.

— Сама справлюсь.

Я неспешно пошла к выходу, дружинники же недвусмысленно загородили мне дорогу.

— Терпит это. Идем лучше к ворожейникам, пусть разберутся с твоим новым обликом и силами.

— Это ворожжейники террпят! — я сжала руку, над которой в тот же миг вспыхнул сгусток пламени. — Будешь перечить, отрежу твой город от моего мира, придется тебе, княже, столицу переносить.

Казалось, за меня говорит другой человек, как было несколько недель назад при встрече с хозяйкой лис. Так, главное — не терять настрой.

— Ярка, стервь, меня силы лишила, затем убила. Я в своем праве, — губы сами собой растянулись в улыбке. — Не бойся, жива твоя дочурка останется.

Князь побледнел и кивнул дружинникам. Те сразу же ушли с дороги, разве что оружие перехватили поудобнее. Ну и пусть. Нашли, чем пугать: я сегодня уже умирала.

— Ты! — я ткнула в грудь одного из них, самого молодого на вид. От моего жеста паренек судорожно сглотнул, но отвечать побоялся. — Отведешь меня к княжне.