Несмотря на декларируемое острое желание поговорить, собственно говорить Игорь не спешил. Он набрал воды в чайник и поставил его кипятиться, достал из холодильника хлеб, майонез, колбасу, помидоры и листья салата. Вооружился доской и ножом и, присев напротив, стал делать бутерброды. На миллиметраж отрезанных ломтиков лис не скупился — бутерброды грозили превратиться в башни. Так что я решила присоединиться. В конце концов, я тоже хочу есть, а такой толщины бутерброды, это уже не еда, а архитектура, и в рот поместятся разве что крокодилу. Да и нож в руках, пусть и кухонный, добавлял уверенности, а разделочная доска — она, конечно, не колюще-режущая, но аргумент увесистый. Весомый, то есть.

Игорь нарушил тишину, когда стол уже был накрыт, а чай с лимоном и сахаром вовсю парил из кружек.

— Том, мы же с тобой взрослые люди и можем поговорить откровенно?

Я изо всех сил сдерживалась, чтоб не взорваться. Конечно! Отчего бы и не поговорить откровенно, если собеседнику ничего не остается, кроме как слушать? И вообще странная манера разговоры устраивать.

— Мой отец — глава общины. Он бизнесмен с гипертрофированным чувством ответственности. И знаешь — это адская смесь. С самого детства во мне воспитывали понятие долга. Перед диаспорой, общиной, семьей. Мой долг стать достойной заменой отцу и продолжателем… — лис бросил на меня сомневающийся взгляд и продолжил, — стремлений.

— Дело в том, что я лиса? — напрямую спросила я.

— Да, — просто подтвердил Красноярцев младший.

— Игорь, лисы не самые редкие представители диаспоры. И ни одну из них тебе не пришлось бы похищать, чтобы предложить продолжить… — я повторила паузу парня, — стремления твоего отца. А я не считаю, что нужно придерживаться теории чистоты подвида. Это все ересь.

Я шумно выдохнула, взяла бутерброд с тарелки, откусила и стала жевать. Вкусно! И потери сил допустить нельзя.

Нет, серьезно: он решил, что лучший способ убедить меня выйти за него — похитить? А если я соглашусь, что он будет делать: поколачивать, следилку в телефон поставит или вообще из дому выходить запретит, мол, сиди на кухне и рожай чистопородных лисят, не отходя от плиты?

Опустив руки под стол, сжала, что было сил, кулаки. Спокойно, Тома, держи себя в руках. Истерика в такой ситуации — не лучший способ ведения диалога.

— Я не собираюсь обращать тебя в свою веру, — пожал плечами лис и прокрутил кружку по часовой стрелке. — Но у меня есть, что тебе предложить: брак, социальное положение, возможности, которые дает уровень дохода моей семьи, и знакомства….

— И все это в обмен на чистокровных лисят, — продолжила за него я. — А вдруг я бесплодна, Игорь? Вот откуда тебе знать, что я смогу иметь детей? Или наоборот: вдруг бесплоден ты?

Лицо лиса сделалось задумчивым. Вроде есть контакт.

— Ты же вроде неплохой парень. Зачем тебе вся эта ерунда? Найди себе хорошую девушку и живи с ней долго и счастливо в мире, любви, согласии и отдельной от родителей квартире.

— Ты не понимаешь. У меня есть долг, — покачал головой Игорь.

— Тьфу ты! — ну что за упрямый… лис?! — Игорь, ну какой долг? Перед диаспорой? Перед ней у тебя один долг — хранить тайну и поддерживать дуалов. Перед родителями? Так время отдавать им долги придет в старости, когда их досматривать нужно будет. Какие у тебя еще долги могут быть, кроме моральных и ипотеки?

— У меня нет ипотеки. — На автомате ответил лис.

— Тем более! Живи себе и радуйся! Квартира есть, а ипотеки — нет. Чем не повод?

Игорь усмехнулся и сделал глоток уже остывшего чая.

— И все же подумай над тем, что я сказал, — не дал он сбить себя с пути сомнительной истинности.

— Я подумаю, — честно ответила я и уже хотела плавно подвести к тому, что вполне могу подумать и дома, так что неплохо было бы меня отпустить, но не успела:

— Ладно, пойдем, фильм глянем, пока ты думаешь, — произнес Игорь, поднимаясь со стула.

Я с сомнением на него посмотрела. И сомневалась я в адекватности конкретного лиса. Он на самом деле думает убедить меня в непринужденности общения? Совсем дурак, что ли?

— Какой фильм, Игорь? — тихо произнесла я, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.

Кричать на неуравновешенных — последнее дело. А нормальные свободу передвижения личности отнимать не будут.

— Не знаю, — пожал плечами он. — Выберем.

Я зыркнула на него исподлобья и демонстративно поудобней устроилась на стуле, для надежности еще и хвостом ножку обвила.

— Ты обещал отпустить, как поговорим.

— Разговор еще не окончен, — спокойно ответил он.

— Дай хотя бы сестре позвонить. Она же изведется вся. Общину на уши поднимет.

Жалобные глаза состроить не получилось, как ни пыталась.

Игорь иронично вздернул бровь, снисходительно посмотрел на меня, пожал плечами и произнес:

— Как знаешь.

Через несколько минут из другой комнаты донеслись звуки работающих колонок, озвучивающих какую-то сахарную иностранную мелодраму.

Я вздохнула и посмотрела на окно, не закрытое решеткой. Девятый этаж. Вздохнула тяжело, положила руки на стол и уронила на них голову. Наигранный диалог из соседней комнаты звучал издевательством. Я на секунду закрыла глаза… а в следующий миг раздался отвратительный звук будильника.

— Выключи эту шайтан-машину, — потребовала я и открыла глаза.

На то, чтобы вспомнить, почему я сплю не в своей родной кровати, а на чужой кухне, понадобилась минута. И еще несколько — чтобы размять затекшее тело, которое платило черной неблагодарностью за хозяйскую принципиальность и осторожность.

Игорь пронаблюдал за моими манипуляциями, а потом подошел к стулу, наклонился и принялся разминать мне шею, аккуратно и вдумчиво продавливая большими пальцами чувствительные точки.

Несколько секунд я пыталась осознать, что происходит. А потом резко подскочила, избегая контакта.

— Ты обещал не приставать.

— Я надеялся, ты передумала, — он смотрел так пристально, что мне стало не по себе.

Отрицательно покачала головой. Нет, не передумала. И не передумаю.

Игорь пожал плечами.

— В общем, чтоб ты знала: мое предложение в силе. Захочешь принять — я буду только рад. Несмотря на его в первую очередь практичность, ты мне действительно нравишься, Тома. И я не исключаю, что у нас может получиться вполне гармоничный и комфортный брак.

Я ничего не ответила.

Что тут ответишь?

Лис отошел к рабочей зоне кухни и стал греметь посудой. Когда к этим звукам прибавилось шкворчание и запах жареной колбасы с омлетом, я не выдержала и подошла к плите разведывать обстановку.

Игорь на кухне выглядел… на удивление уютно. В свитере под горло, джинсах и фартуке на поясе он колдовал над плитой, создавая нам завтрак.

В нем как будто соединялись две личности: обычный нормальный парень и отчаянный сорвиголова, воюющий за то, во что сам не верит.

— Долго ты будешь меня тут держать? — поинтересовалась я.

— Тебя тяготит мое гостеприимство? — усмехнулся лис.

— Есть такое дело, — кивнула я.

Игорь ненадолго замер, а потом криво ухмыльнулся.

— Вечером отвезу тебя домой. А до этого постараюсь более ярко описать все плюсы моего предложения.

И вроде тоном было сказано мягким, но как-то так, что сразу стало понятно: просить о том, чтобы отпустил сейчас — бесполезно. Не отпустит, пока не сделает все, что задумал, и не скажет все, что запланировал.

— Вообще-то у меня пары в университете. И Тоня волнуется, — попыталась я воззвать к разуму лиса.

А сама подумала: 'пары — еще ладно, но Тоня…'. Троюродная, увидев, что меня нет и трубку я не беру, или инфаркт схватит, или устроит его тому, кто под руку подвернется. Я была всеми лапами за второй вариант и надеялась, что подвернется Красноярцев. Оба. Младший — за идиотские идеи, старший — за компанию. Воспитатель…

Игорь говорил долго и аргументированно. Прочувствованно. Убедительно. С перерывами на поесть. Причем не только о несомненной пользе нашего с ним союза. С ним оказалось вполне приятно болтать о всякой ерунде, если забыть, что разговор вынужденный. Но я-то помнила.