Филин хмыкнул, подошел к шкафчику и стал что-то в нем искать. Затем, очевидно, завершив поиски, поставил на столешницу бутылку водки, стопку и стеклянную баночку с чем-то очень похожим на молотый красный перец. Наполнив стопку градусной жидкостью, он поставил ее греться в кружку с кипятком, а потом добавил к водке немного перца. Ни дать ни взять — зельевар-любитель.

Антонина с интересом наблюдала за происходящим. Размешав смесь черенком ложки, Владимир достал стопку из кружки, подошел к столу и протянул сосуд гостье.

— Выпей.

— Не хочу.

Совушка отрицательно покачала головой и отодвинулась.

— Залпом, — не принял возражений мужчина.

— Не хочу я это пить. Сам пей, — фыркнула девушка и поинтересовалась. — Может, у тебя таблеточки есть, типа аспиринки?

— Вот моя аспиринка, — ответил парень

Тоня, подозревавшая подобный ответ, вздохнула и поставила на стол кружку с чаем.

— Володь, ну не хочу. Оно ж гадкое. Фу, — вздохнула она и жалобно посмотрела на филина.

— Зато завтра проснешься здоровой и не извозишь мне все наволочки насморком. Пей.

Аргумент был убойный. Болеть Тоне сейчас было совсем не с руки. Потому что через трое суток — смена и вот вообще сейчас не до больничных.

— Ладно. Только ради наволочек. Которые я могла бы и постирать, раз уж ты такой брезгливый, — проворчала совушка.

Приняв из рук Владимира стопку, она осушила ее в один глоток и часто задышала, пытаясь хоть как-то остудить горло и рот, обожженные огненной волной. На глаза девушки навернулись слезы, из носа грозило вот-вот потечь. Она судорожным движением потянулась к недоеденной корочке пиццы.

— Лучше не закусывать, так верней подействует, — произнес филин, за что получил полный отчаянно смелого предупреждения взгляд и передумал вмешиваться. Тоня же стала лихорадочно зажевывать лекарство.

— Ужас. Какой кошмар. Ну и гадость. Ядреная, — отрывисто дыша через рот, пожаловалась совушка.

— Зато действенная, — усмехнулся Владимир.

Пока Тоня вытирала ноги, надевала носочки и мыла тазик, стала замечать, что ее потихонечку развозит. Желание прислониться к чему угодно и уснуть становилось сильней с каждой секундой. Опустившись на стул, она громко вздохнула и улыбнулась разноцветным зигзагообразным линиям на кружке. Слегка пьяненькая, уставшая и растрепанная девушка выглядела удивительно уютной и милой. Владимир улыбнулся.

— Спать? — спросил он.

— Спа-а-ать, — сладко потянувшись, согласилась совушка и стала устраиваться тут же, за столом.

Филин покачал головой и подошел к девушке с явным намерением отнести ее к спальному месту получше. Почувствовав чужие руки, Тоня вскинулась и, сощурив глаза, строго произнесла:

— А ну-ка, без рук! Не надо мне тут этого.

— Чего? — усмехнулся филин.

— Улыбочек этих твоих, — охотно пояснила девушка. — Думаешь, я не знаю, что обо мне в общине говорят? Что, если с человеком была, так теперь только как подстилка гожусь? А хрен вам! Ищите подстилок в другом месте.

С такими словами, девушка старательно сложила фигу и продемонстрировала гостеприимному хозяину.

— Не понял, — даже намек на улыбку с лица Владимира испарился.

А у Тони задрожала нижняя губа.

— И вообще. Не ожидала от тебя, Володь. Мы ж друзья были… Нет? Помнишь, как я в детстве тебе подорожник к коленкам клеила?

— Были, — веско подтвердил парень. — Помню. Поэтому ты мне сейчас по дружбе скажешь, кто это про тебя такое говорит.

Совушка шмыгнула носом, нахмурилась и поднялась со стула. Посмотрела на нависающего над ней крепкого парня, в котором поместились бы, как минимум, полторы совушки, если не все две с половиной, и произнесла:

— А знаешь, я передумала.

Владимир непонимающе посмотрел на нее.

— В смысле?

— В смысле, я согласная. Неси меня в кроватку. Но без рук!

— Тонь, вот как я тебя понесу без рук? — улыбнулся парень.

— Нести можешь с руками, — разрешила девушка. — А потом чтоб ни-ни.

— Я понял, — кивнул филин и поднял Тоню на руки.

Пока он шел к спальне, его ноша благополучно задремала, пробормотав:

— Ты хороший, Володь. Тепленький.

Дома меня ждала темнота и тишина пустой квартиры. Странно. Обычно, в это время Тоня уже вставала и чем-нибудь гремела на кухне. Щелкнув выключателем, убедилась в верности ощущений: сапог сестры не было, сумки и пуховика — тоже. Ну и где летает этот ночной птыц и почему не звонит?

Я достала из сумки телефон и разблокировала. Вернее, попыталась, потому что гад…жет, оказывается, разрядился и притворялся трупом. Вот зараза! Только что же работал! Быстро скинув куртку и обувь, помчалась в комнату оживлять устройство. Мысли метались зигзагами, сталкиваясь с черепом и меняя траекторию движения. Где сестра может быть? Явно не у Полины, ведь иначе она бы мне сказала, мы же не так давно попрощались.

Смарт весело подмигнул мне экраном и снова включился в работу. Я тут же набрала Тонин номер. В ответ девушка с приятным голосом сообщила, что нужный мне абонент временно недоступен. Это ты, абонент, зря. Начиная нервничать, я позвонила зайке, но у нее, как я и подозревала, не было не только Тони, но и сведений о совушкином местонахождении. Ну и что делать теперь? Во-первых, у сестры могла случиться накладка на работе, и ей пришлось остаться еще на сутки. С недосыпа троюродная вполне могла забыть зарядить телефон. К тому же, трезвонить по больницам-моргам-отделениям полиции было рановато. Раньше, чем через трое суток, эту половозрелую особь все равно искать не станут. Ладно. Насупившись, набрала сообщение и отправила.

'Безответственная ты личность, где тебя носит северный ветер? Я тут вообще-то волнуюсь!'

Подумав, дослала вслед еще одно: 'Я надеюсь, с тобой все хорошо, роднуль. Давай быстрее реанимируй свой телефон и подтверждай, а то мне уже тут карачун подмигивает'.

Усталость от насыщенного дня перевесила переживания за сестру, так что уже спустя час я себя не осознавала и проснулась утром от звука сообщения. Телефон был на полу, под кроватью, в прямой доступности на случай звонка, так что достала я его быстрее, чем смогла сфокусироваться на картинке.

'Все хорошо. Не переживай. Скоро буду дома'

От сердца отлегло, а вот к чувству праведного гнева прилило. Так что я, не сомневаясь, набрала нужный номер и стала ждать ответа.

— Аюшки? — донесся из динамика приглушенный и явно хриплый со сна голос совушки.

— Ты где? — прошипела я змеей. Вот уж с кем поведешься.

— Том, давай потом… — еще тише просипела Тоня, а в трубку просочился чужой явно мужской сонный голос:

— Уже проснулась?

Я застыла с открытым ртом, а совушка пискнула 'все потом' и завершила вызов. Я закрыла рот, посмотрела на потемневший экран, дернула ухом, пошевелила хвостом и решила, что лучше пока не буду ничего, кроме методов выуживания информации, выдумывать. И вообще, хватит разлеживаться. В универ пора. Но прежде, чем я встала, телефон дважды весело пиликнул, возвещая светлую весть о новых сообщениях. Сообщений было два. Отправители разные, а текст один: 'Доброе утро'.

Таки и правда доброе, согласилась я и отзеркалила ответ обоим. Все! На учебу!

Первую пару я отсидела. Причем даже с удовольствием, памятуя о неделе отлеживания всех частей тела, а вот начиная со второй, я стала осознавать, что отсиживать — не особенно приятная альтернатива. Дождавшись окончания пар и попрощавшись с одногруппницами и Олежеком, на остановке первой увидела маршрутку, идущую прямо к клинике, и, не задумываясь, села в нее. Пообедать можно и в больничной столовой, да и узнать, как у Егора дела, хотелось больше, чем есть.

Вчера рысенок позвонил матери, как только были оформлены все документы и выделена палата в личное пользование. Змей-старший слово сдержал и предоставил парнишке телефон. После слов: 'Мам, привет, это я', - Егор только и делал, что повторял: 'Все хорошо, мам, правда, все хорошо'. Потом трубку взял Геннадий Захарович и четко обрисовал ситуацию, не упоминая только некоторые детали, в которые родительницу нашего ушастого найденыша лучше было не посвящать. Продиктовав номер больницы, лечащего врача, адрес свой и клиники, Вольских-старший заверил женщину, что она может не беспокоиться, и предложил лично встретить ее по прибытии.