— Так. Пока из срочного все. Гена, Борис — на телефоне. Держите меня в курсе. Медсестру и четвертого я вам предоставлю. Все.

Геннадий Захарович ответил на рукопожатия членов совета и засобирался домой. Ох и вечерок ему предстоит. Убедить четырнадцатилетнего пацана в безопасности, когда он в уютной комнате — одно. А вот не дать навоображать чего дурного во время обряда — совсем другое. Особенно учитывая, что для него нужно пол-литра крови.

Старший Вольских сел в машину и завел мотор. Двигатель заворчал и принялся прогреваться. Мороза почти не было, так что, выждав пять минут, водитель заставил автомобиль тронуться. Мысленно он уже с десяток раз завязал узлом хвост незадачливого папаши рысенка. Нет, доказательств, что Егор стал результатом легкомысленной бесшабашности какого-то молодого дуала, не было. И Геннадий Захарович старался надеяться, что дело в другом. Но 'печенка' не унималась, настаивая на своей версии. Ничего. Безопасник разберется. И если все так — пяток годков в шахте здорово прибавят папаше если не ума, то осторожности.

Ростислав Алексеевич смотрел в окно, как отъезжает потрепанная мазда Геннадия Вольских, и отмечал гудки, доносящиеся из динамика. Медсестрой сегодняшнее мероприятие он уже обеспечил. Благо, профессия эта в кругах дуалов была популярная и всячески поощряемая. Теперь нужно было распорядиться насчет четвертого. И он совершенно точно знал, кто станет идеальной кандидатурой на эту роль.

Когда Геннадий Захарович предложил мне поучаствовать в процессе изготовления охрана для Егора, я даже раздумывать не стала. Сразу согласилась. Оставив стенающую о вселенской несправедливости Лию — девчонка тоже хотела присутствовать при процессе, но была остановлена мягким отцовским 'там и так народу предостаточно будет, Лиюш' — мы погрузились в машину и покатили. Ювелирная мастерская 'Zlаtоff', как и многие фирмы, работающие на благо общины, была закрытым акционерным обществом. Ее директор, Борис Игнатьевич Златов, был отличным мастером, но сам редко когда прилагал руки к изделиям на продажу. Будучи человеком состоятельным, он мог позволить себе работать с металлами для удовольствия в свободное от прямых обязанностей время. Но главное, ради чего община вкладывалась в небольшое ювелирное предприятие — он обеспечивал членов охранами и, конечно, готовил себе преемника.

В восемь вечера уже было темно. Рабочий день давно закончился, но в окне мастерской 'Zlаtоff' горел свет. Егор, выбравшись из машины, недоверчиво посмотрел на дверь и глубже спрятался в капюшон. Судя по неуверенному выражению лица, та ему не особо понравилась. Парнишка приклеился к машине, не решаясь сделать шаг. Я вздохнула.

Лия, добрая душа, бесхитростное создание, так хотела помочь… 'Ты, главное, не бойся, Егор, — щебетала она. — Ничего страшного в этом нет. Через обряд проходят все дуалы — и ничего, живые. Да и крови много не понадобится, а если что — тебе ее быстро остановят. А если нет — в больницу отвезут. Леонид Лаврентьевич очень хороший доктор! Он тебе новую перельет, если вдруг чего'

Меланья Андреевна, конечно, шикнула на дочурку, но было уже поздно. Егор заподозрил подвох. Еще бы не заподозрить: на ночь глядя его везут непонятно куда, где его ждет кровопускание. Я бы тоже заподозрила.

— Егор, честное слово, тебе не грозит неконтролируемая кровопотеря.

Я улыбнулась рысенку.

Парень, почувствовавший, что его подозревают в трусости, отлепился от машины и подошел.

— Да я и не думал ничего такого. Просто непонятно, зачем кровь для кулона. Стремно как-то. Ее точно пить не надо будет?

— Точно, Егор. Мы же не вампиры — кровь пить. Гадость какая.

Меня аж передернуло.

— Не переживай, Егор, мы, конечно, пьем, портим и сосем кровь, но исключительно фигурально, как и все условно нормальные люди, — хохотнул Геннадий Захарович и постучал в дверь.

Замок щелкнул, петли зловеще скрипнули, и проем осветился тусклым желтым светом.

— Проходите, — произнес приглушенный женский голос.

Оставив куртки в маленькой прихожей, мы прошли в приоткрытую дверь, пропускающую свет поярче. Егор жался ко мне, делая вид, что просто коридор слишком узкий. Но, оказавшись в самой мастерской, парнишка замер. В его глазах загорелся интерес и азарт.

— Ух, ты! Сколько всего, — обратился он ко мне.

Посмотреть и правда было на что. Вдоль стены стояли столы с инструментами, коробами и какими-то приборами. Шкафы и сейфы были заперты. Тут же стояла ширма, за которой красовались даже на вид удобное кресло и подставка, а рядом, на подносе, лежали инструменты совсем другого рода: пять довольно-таки внушительных шприцев, колбы, баночки, ватки и пакетики, навевающие мысли о больнице. Над подносом, что-то дезинфицируя, колдовала Полина.

Из смежной комнаты вышел хозяин мастерской.

— Замечательного вечера! Все в сборе?

— Ждем четвертого, — ответил ему Геннадий Захарович, пожимая руку.

Из распахнутой двери повеяло теплом. Егор тут же навострил ушки и подался посмотреть в проем, что же там такого, в соседней комнате. Чутье подсказывало рысенку, что что-то там однозначно есть и наверняка интересное, раз мужчина в огромном фартуке вышел с таким довольным выражением лица. Борис Игнатьевич был субтильным мужчиной, завернутым в огромный рабочий фартук. На ногах у него красовались добротные потертые но чистые ботинки из толстой продубленной кожи, из кармана фартука торчали рукавицы, а на носу блестели маленькие круглые очки. В глазах мастера светился живой интерес и воодушевление.

— Здравствуйте, молодой человек, меня зовут Борис Игнатьевич, — обратился к рысенку Златов, протягивая руку для мужского рукопожатия.

Парнишка приосанился, протянул свою в ответ и тоже представился.

— Егор.

— Поздравляю вас, Егор. Сегодня у вас праздник! — провозгласил дуал.

— Праздник? — растерялся парнишка.

Нервная незнакомая обстановка, несколько дней бродяжничества и напряженные взрослые вокруг в последнюю очередь навевали мысли о празднике.

— Праздник! Конечно! Видите ли, Егор, получение охрана для каждого дуала — момент совершенно особенный. Благодаря охранам мы можем не прятаться, а быть полноправными членами человеческого социума.

— Да. Мне говорили, что охраны маскируют хвост, уши и прочие зверообразые штуки, — кивнул рысенок.

— Зверообразные штуки… хм… оригинально, — пробубнил себе под нос Борис Игнатьевич и продолжил. — Охран, дорогой Егор, это не просто маскировка наших отличительных черт. Нет. Нет, мой мальчик! Охран — это талисман, хранящий наши тайны на всех уровнях. Он отводит взгляд даже самых внимательных людей, и они не замечают наших особенностей, неосознанно выбирают ту траекторию движения, чтобы не наткнуться на, к примеру, лисий хвост. А когда двое дуалов останавливаются перекинуться парой словечек, охран рассеивает внимание проходящих мимо, так что они совершенно не обращают внимания на чужую беседу. А знаете, что самое удивительное? — парнишка, зачарованный рассказом, покачал головой. — Самое удивительное, Егор, что, когда мы, дуалы, собираемся в одном месте, к примеру, в доме общины, наши охраны создают что-то вроде непроницаемого информационного защитного поля. Именно благодаря этому феномену наши собрания никогда не нарушают своим присутствием люди. Они интуитивно избегают места, где собираются дуалы. И сегодня вы поучаствуете в создании собственного охрана. Тотема, если можно так сказать. Прикоснетесь к непознанному.

Борис Игнатьевич говорил вдохновенно, активно жестикулируя и концентрируя внимание на себе. Даже я, выросшая в самосознании, кем являюсь, и с самого детства знающая всю эту информацию, внимательно слушала мужчину. Что уж говорить про Егора, которому информация давалась быстро и сжато из-за нехватки времени? Рысенок впитывал в себя чужие слова, словно салфетка из микрофибры.

— А почему охран приобретает такие свойства? — поинтересовался парнишка.