— Да в соседней палате. Грохот, конечно, был. Все крыло эвакуировали.

— Так, ладно. Я сегодня приеду, и ты мне все расскажешь. В красках, с подробностями…

— Звуковыми эффектами, — продолжила за меня маленькая язва.

Хотя какая из него язва? Так, гастрит первой степени тяжести.

— Можно и с ними, — согласилась я.

Закончив разговор с рысенком, положила смартфон на подушку, а сама потерла лицо ладонями. Нельзя начинать утро с таких потрясений. Так ведь можно и закончиться ненароком.

— Ну что? — поинтересовалась Тоня, дождавшись окончания разговора.

— Говорит, в соседней палате что-то бахнуло. С ним все в порядке.

— Я же тебе то же самое сказала, — фыркнула совушка.

Мне ответить было нечего. Да, сказала. Но это ужасное слово 'вроде'… И вообще!

Я нахмурилась.

Лицо наверняка приняло выражение 'ой, все!', потому что Тоня ехидно улыбнулась.

— Ладно, пойдем чай пить.

— А там ванная свободна? Володя в неглиже не бродит по коридору? — поинтересовалась я, не сдерживая иронии.

— Не бродит, — в тон мне ответила троюродная.

— Ну и зря! — очень логичный вердикт, да.

— От зараза, — рассмеялась совушка и, перед тем как выйти из комнаты, стянула с меня одеяло.

Мстительная какая. За что только люблю?

Предупредив Олежека, что на первую пару не попаду в связи с форс-мажорными обстоятельствами, я поехала в больницу. Английский у меня каждую неделю, а Егорка — один.

Егорка.

Имя-то какое смешное. Главное, его так вслух не назвать. Не хочу быть Тусей или Мусей следующий месяц нашего общения. Еще приклеится, тьфу-тьфу-тьфу.

На скамье недалеко от входа в клинику сидела зайка. Весна уже вовсю грозила наступлением не только календарным, но и фактическим, но холод пока не сдавал позиции. Полина ежилась, грела руки об одноразовый стаканчик, с чем-то исходившим паром, но почему-то не спешила заходить в отапливаемое помещение. Решив, что рысенок никуда не денется, я подошла к скамейке, присела рядом с зайкой и поздоровалась. Поля кивнула и шмыгнула носом.

— Ты чего тут мерзнешь? — поинтересовалась я.

— Я дышу свежим воздухом, — улыбнулась зайка. — И мне не холодно.

— Ну да, ну да, — нарочито согласилась я, отмечая, как она вжимает голову в плечи.

— Как ты? Сегодня твоя смена в ночь была, да? — спросила уже совсем другим тоном.

Полина кивнула.

— Нормально. Народ перепугался, но все целы. Следователь минут десять как ушел. Спать хочу — не могу.

Последние слова зайка произнесла, едва сдерживая зевок, который и запила очередным глотком кофе.

— Не делился версиями? — интерес я решила не прятать. Переживания за Егора не давали окончательно успокоиться.

— Нет, — покачала головой Полина и дернула ухом. — Только вопросы задавал.

Я понимающе кивнула.

— Полина? — донеслось от двери в больницу.

Я повернулась, хоть звали и не меня. На крыльце стоял глава общины с сыном. Ростислав Алексеевич подошел к нам. Игорь предпочел ограничиться приветственным кивком и остался у входа в здание.

— Полина, а я как раз тебя ищу, — произнес Красноярцев-старший и подошел к нам. — Как ты?

— Нормально, Ростислав Алексеевич. Вот, кофе пью, — ответила зайка и устало улыбнулась.

— Ростислав Алексеевич, — не выдержала я, — вы не думаете, что это было покушение на Егора?

— Как раз об этом я и хотел поговорить, — произнес глава общины, мгновенно сделавшись серьезным. — Полина, было что-то необычное этим утром?

— Помимо взрывпакета в пустующую палату? — уточнила зайка с выражением скепсиса на лице.

— Да, — кивнул лис, стоически игнорируя тон уставшей и взвинченной девушки.

— Все было как обычно, — покачала головой Полина. — Я обхожу палаты, записываю температуру пациентов, открываю окна на проветривание. Кому нужно — разношу препараты.

— Когда прозвучал взрыв, где ты была?

— У Егора. Мы с ним обычно перекидываемся парой слов перед тем, как я уйду. Я открыла окно и повернулась к Егору. Он что-то сказал про матч, кажется, футбольный. И тогда раздался хлопок.

— Спасибо, Полина, — кивнул Ростислав Алексеевич.

Он посмотрел в сторону сына. Игорь, прислонившись к перилам и скрестив руки на груди, изучал собственные ботинки. Красноярцев уже хотел уйти, но вдруг передумал и снова повернулся к зайке.

— Полина, прошу прощения, что вмешиваюсь, но до меня дошли слухи, что за тобой ухаживает Роман Реверди.

— А причем тут это? — холодно поинтересовалась зайка.

Глава общины своим вопросом критически приблизился к стоп-линии, за которую она пускала только очень ограниченное число друзей.

— Не знаю, говорил он тебе или нет, но Роман приехал в Россию по делам. Не так давно он предложил сотрудничество некоторым нашим компаниям. На тот момент у него не было веских и убедительных доводов. Но сейчас, после двух инцидентов в ювелирной мастерской и тут… Наше акционерное общество начало нести убытки. И не сказать, чтобы незначительные.

— На что вы намекаете, Ростислав Алексеевич? — стала закипать Полина. — Что Роман специально наносит ущерб вашим компаниям, чтобы склонить к сотрудничеству?

Она прищурилась и чрезвычайно аккуратно поставила стаканчик с уже остывшим кофе рядом с собой.

— Я пока ни на что не намекаю. Но, согласись, совпадение наводит на определенные мысли.

Зайка внимательно посмотрела на главу общины.

— Я подумаю над вашими словами, а сейчас, надеюсь, вы меня извините: смена была взрывная, я очень хочу спать.

— Я мог бы тебя подвезти, — предложил Красноярцев-старший.

— Спасибо, не нужно. Я сама, — отказалась Полина и, прихватив стаканчик, поднялась со скамьи.

Кивнув на прощание Ростиславу Алексеевичу, она направилась в больницу, а я хвостиком юркнула за ней, стараясь не встречаться взглядом ни с одним из Красноярцевых.

— Нет, ну ты слышала! — возмущенно фыркала Полина, переодеваясь в сестринской, — Во всем у них Роман виноват! И зачем нужны вообще доказательства, когда есть домыслы и додумки?!

Я неуверенно угукнула.

— И почему сразу он? Мало других потенциальных вредителей? Бизнес-сфера ведь не замкнулась на интересах одного француза! Как будто его тетушка Мерсьер не сможет получить желаемое менее криминальным способом!

Услышав фамилию тетки пантера, я на миг потеряла дар речи. Из горла вырвалось невнятное сдавленное бульканье. Мерсьер?! Председатьель совета глав общин Франции? Ну, ничего себе, какого нехилого хищника поймала наша зайка!

— Вот чего ты молчишь? — повернулась ко мне подруга, держащая расческу в руке так, будто это был, как минимум, охотничий нож. — Не согласна?

— Не то чтобы… — неуверенно протянула я.

Полина нахмурилась.

— Просто если вывести за скобки ваши романтические отношения с пантером, то… ты на сто процентов уверена, что он не смог бы всего этого устроить ради своих бизнес-интересов?

Зайка набрала полные легкие воздуха. Я инстинктивно прикрылась хвостом, для надежности вцепившись в него руками, чтобы, зараза, не вильнул в самый неподходящий момент, оставив меня даже без имитации убежища.

Полина же на мгновение задержала дыхание, а потом сдулась.

— Ладно. Устала я. Пойду домой.

Голос зайки потускнел.

Мне стало стыдно. В такой момент могла бы и поддержать подругу. Могла бы… но а вдруг Роман и правда способен устроить эти диверсии?

Полина, попрощавшись, ушла, а я, наконец, поспешила к рысенку.

После осмотра крыла здания саперами всех больных вернули обратно в их же палаты. Пострадало только одно помещение, которое теперь было наглухо заперто и опечатано, а в остальном клиника выглядела так, будто ничего не произошло. Правда, необычно возбужденные пациенты и медперсонал выдавали истинное положение вещей.

Егор расхаживал по коридору от окна к двери своей палаты и обратно. Высокий и худой — все кости торчат. Просторная футболка висела на нем как на вешалке: обнять и плакать… и кормить, кормить, кормить! Куда только уходит все то безумное количество еды, поглощаемой подростками? Не в коня корм! Точнее — не в рысь.