— Доподлинно сие неизвестно. В нашем узком и тесном обществе поощряются те профессии, что приносят практическое благо общине. Но, как знать, Егор, быть может, именно вам суждено разобраться в чудесных свойствах закаленного в крови серебра?

Линзы круглых очков таинственно сверкнули, а глаза Егора засветились интересом и жаждой познания. Мне захотелось ухватить парнишку за капюшон, потому что присутствовало стойкое чувство, что сейчас он ринется в соседнюю комнату совать нос в муфельную печь. Но вдруг парнишку словно парализовало. Он перевел взгляд с двери на мастера и спросил:

— Закаленного в крови?

— Да! — Золотов торжественно кивнул.

— И много крови нужно? — уточнил парнишка.

— Совсем нет, — махнул рукой Борис Игнатьевич, показывая, что вопрос пустячный. — От четырехсот миллилитров до пятисот.

Егор неловко переступил с одной ноги на другую. Нервозность вернулась. А хозяин мастерской продолжал:

— К тому же, такого количество все равно не хватит, чтобы остудить раскаленный металл. Так что воду, как ни крути, приходится добавлять. Но вы все увидите сами.

— А… А вся кровь должна быть моя? — решился на уточнение рысенок.

— Что вы, Егор! — непрестанно жестикулировавший дуал замер и потрясенно посмотрел на парнишку черными глазами. — Конечно, нет! Вашей крови там будет всего сотня миллилитров.

— А остальные четыреста миллилитров? — математика у парнишки явно не складывалась.

— А остальные четыреста миллилитров нам предоставят присутствующие здесь дуалы: Геннадий Захарович, Аркадий, Тамара, если не ошибаюсь, — я кивнула, подтверждая достоверность информации — и… и кто-то, кто вот-вот подойдет, — улыбнулся Золотов.

По стечению обстоятельств, именно в этот момент раздался стук во входную дверь. Полина отправилась открывать и вернулась уже в сопровождении опоздавшего донора, которым оказался Игорь.

— А вот и оставшиеся сто миллилитров. Теперь все в сборе! — довольно подытожил Борис Игнатьевич, хлопнув в ладоши.

— Раз так — прошу ко мне, — произнесла Полина, указывая на кресло.

Меня, как даму, в очереди к игле галантно пропустили вперед. Зайка техничными, отточенными движениями устроила мою руку на подставке и завязала жгут. 'Поработав кулачком' и дождавшись, когда к протертому спиртовой салфеткой сгибу локтя приблизится игла, я отвернулась.

— Ты что, вида крови боишься? — спросила Полина.

Почувствовав укол, я повернула голову обратно.

— Нет. Боюсь дернуться.

Зайка понимающе улыбнулась.

— Дергаться не надо. Ни к чему нам непригодные к делу реки крови, — пробубнила она.

Большой шприц на сто миллилитров заполнился довольно быстро. Окончилась процедура без происшествий. И я с зажатой в локте проспиртованной ваткой, для надежности придавленной указательным пальцем сохранившей цельность руки, поднялась с кресла, уступая место следующему.

Вторым пошел Ар. И, пока я рассматривала разложенные на одном из столов инструменты, ко мне подошел Игорь:

— Нормально?

— Да. У Полины рука легкая, — ответила я, изучая пальцами маленькую железную штуковину, больше всего похожую на наковальню.

Лис кивнул, передвинул какой-то пинцет влево, потом обратно.

— Я рад, что ты поправилась.

— Спасибо. Я сама рада, не представляешь, как. Думала, отлежу себе все, что можно и что нельзя, за эту неделю.

Игорь усмехнулся.

— А что нельзя?

— Да ничего не хотелось бы, — пожала плечами я и улыбнулась.

Игорь переступил с ноги на ногу и подвинул руку к странным ножницам, которые были вовсе не ножницы, а специфический держатель, что лежал рядом с моей наковаленкой. Его хвост задел мой, и я вильнула им в противоположную сторону.

— Без тебя в общине было как-то не так, — произнес он, а его пальцы двинулись к моим.

Я удивленно наблюдала за его маневром, когда над ухом раздалось негромкое и спокойное:

— Твоя очередь, Игорь.

Рука замерла, когда до моих пальцев ей оставалось не больше пяти миллиметров. Парни как-то странно переглянулись, и Игорь, дернув рыжим ухом, направился к креслу. А я почувствовала облегчение. Своим непонятным поведением рыжий меня слегка нервировал.

Последним в кресле побывал Егор. Когда процедура окончилась, Борис Игнатьевич подошел к парнишке и заговорщицким тоном спросил:

— Хочешь посмотреть, как делаются охраны?

Рысенок с энтузиазмом кивнул.

— Тогда пойдем. Я покажу тебе святая святых мастерской. Место, где металл оживает, чтобы принять ту форму, которую пожелает мастер.

— Ой, а можно я тоже пойду? — попросила я.

Процесс изготовления охрана я видела всего однажды, когда рождался на свет мой собственный. И теперь было любопытно посмотреть на действо не глазами десятилетней девочки, а взрослой девушки.

Борис Игнатьевич кивнул, соглашаясь, и мы отправились за дверь, из-за которой веяло теплом. Комната, в которой творилось волшебство, больше всего оказалась похожей на кухню. Там была печь, и миксер, и формовочная машина, и много других узнаваемых предметов, несущих схожую задачу с бытовыми кухонными приборами, но, конечно, отличающихся и видом, и уровнем.

Злотов подошел к машине, излучающей тепло, и обернулся.

— Сейчас в этой печи находится гипсовая форма, которая примет в себя серебро для твоего охрана и придаст ему нужный вид. Но начиналось все вон с того рисунка.

Мастер махнул рукой в сторону стола. Я подошла первой. На листке была нарисована рысья морда, благородная, величественная и удивительно натуральная. Рядом с рисунком стоял пластиковый контейнер с серебряными гранулами-каплями.

— А это… — спросила я, не зная, как правильно назвать то, что вижу.

— Именно. Тамара, это и есть сырье. Серебро в отличие от золота хранят в слитках-пирамидах, но чаще, все же, в виде таких вот гранул. С ними удобней работать. Их выделяют из руды. Расплавленный металл стекает каплями в раствор, и так получаются капельки.

Смотрелись капельки очень притягательно. Гранулы блестели в свете ламп и будто подмигивали и искрились. Красота, да и только!

— Сперва нужно было сделать каучуковую форму для восковой модели. В этом мне помог один хитрый аппарат и компьютерная программа. А когда восковая модель была готова, я прикрепил ее к стержню и поместил в специальный сосуд. Вот такой.

Борис Игнатьевич показал на металлический перфорированный цилиндр.

— После этого опоку нужно было обмотать тряпкой и залить в нее гипс, чтобы после поместить в печь, где воск модели растаял и вытек по отверстиям. И сейчас в уже подготовленную форму можно заливать предварительно расплавленное серебро.

Благородный металл был огненно-красного цвета. Егор смотрел, не отрываясь, на процесс заливки, да я и сама была заворожена даже не столько процессом, сколько голосом мастера, действительно любящего свое дело.

После того как металл обрел новое вместилище, а сосуд был герметично закрыт, Золотов попросил нас немного отодвинуться. Орудуя ухватом, он извлек опоку из печи и положил в специальную раковину, после чего включил воду. Сопровождаясь громким шипением и шкворчанием, повалил пар.

Мы наблюдали, как мастер извлекает из гипсовой формы стержень и прикрепленный к нему кулон, моет всю конструкцию и отделяет изделие от стержня, чтобы поместить кулон в какую-то жидкость.

— Это — раствор лимонной кислоты, — пояснил Борис Игнатьевич, — лучшее средство для очищения серебра от инородных элементов. Этот чуткий металл не взаимодействует с лимонной кислотой, поэтому они такой хороший тандем.

Златов любовно оглядел прозрачный пластмассовый тазик, на дне которого устроилась серебряная бляшка.

— А теперь, пока мы ждем, когда она остынет, прошу всех пить чай, — довольно улыбаясь, снова хлопнул в ладоши хозяин мастерской.

— Ну, как впечатления, Егор? — первым делом поинтересовался Геннадий Захарович.

— Здорово! — выпалил парнишка.

— Вот и хорошо!

На столе уже стояли кружки с горячим сладким чаем и вазочками с конфетами и сухофруктами.