— Воры! Откуда он у вас?! Вы…

Кажется, это был Фили. Или Кили. Но точно не Торин. Понять, кто это на самом деле, она не смогла. Голову вдруг резко сжало до темноты в глазах, а желудок скрутило. Кажется, она даже вскрикнула. Или нет. Может быть, чьи-то руки подхватили ее, прижимая к блестевшим на солнце латам, или же это был отблеск от копыт и твердая поверхность каменной площади. Ада не успела понять это прежде, чем потерять сознание.

========== Глава 31 ==========

Холодная повязка приятно ощущалась на лбу. Лениво подняв руку, Ада ощупала ее, не раскрывая глаз. Казалось, что все, что было недавно, — просто плохой сон. Что не было никакого дракона, города, леса. Что ей просто стало плохо на сцене, и поэтому Яков снова вызвал врача за свои гроши. «Надо будет извиниться перед ним за то, что я такая болезненная», — подумала девочка, а потом резко села, оглядываясь и осознавая, что все было всерьез.

Сейчас Ада сидела в помещении, которое, судя по едва различимым в полумраке рядам полок и стеллажей, было или погребом, или кладовой. Сейчас же в потолке не хватало куска, но стены и массивная дверь были целы.

Медленно встав, девочка дошла до выхода из погреба, держась за стены. Глаза постепенно привыкали к сумраку, поэтому ориентироваться было легче. Сейчас главной задачей было выбраться и найти кого-нибудь, чтобы спросить, как она тут очутилась. В голову приходили только обрывочные воспоминания о переговорах, стрелах, жаре и утренней тошноте. Все это говорило явно не в пользу хорошего завершения ее участия в делегации, но уже ничего не поделаешь. Ада протянула руку и, нащупав тяжелую металлическую ручку в виде кольца, потянула дверь на себя. Та не поддалась. Решив, что она просто начала открывать не в ту сторону, девочка толкнула дверь, навалившись на нее плечом, но и тогда дверь не поддалась.

— Вот Предки, — выругалась гимнастка. — Только не сейчас.

Все это время, пока Ада бродила по своей темнице, снаружи не донеслось ни звука, и это очень пугало ее. Казалось, что ее все бросили, просто напросто кинув умирать в одном из подвалов старого города. Но как тогда объяснить эту пахнувшую лесными травами тряпку и лежанку, на которой лежала она? Кто вообще принес ее сюда?

Вернувшись на то место, где она очнулась, девочка решила подробнее рассмотреть его. Может, тот спаситель или же, наоборот, тюремщик оставил свои следы. Тряпка уже почти высохла, но продолжала пахнуть тем отваром, в который ее окунули. А лежанка же и вовсе оказалась серебристом и до боли знакомым плащом.

— Все же не показалось, — вздохнула Ада. — Сумасшедший эльф. И зачем ему надо было меня запирать?

Она уселась обратно на плащ, прикидывая, что ей делать. Полки на вид были не в лучшем состоянии, и по ним вряд ли бы удалось влезть до дырки в потолке, прямо под которой она сейчас сидела. Дверь выбить тоже не получилось бы, как и взломать ее только потому, что просто-напросто нечем взламывать. Да еще, что она будет делать, когда выйдет отсюда? Меча у нее с собой нет, Трандуил забрал его, поэтому она сама будет вынуждена просить кого-то ее защитить и точно сама этого сделать не сможет. Может, тогда стоит переждать? Ну уж нет. Думать о том, что где-то там, наверху, гибнут ее друзья или вообще уже умерли, не давало ей покоя. Нужно было выбираться. А там и меч у кого-нибудь стащить можно было.

Размышления прервала тень, нависшая прямо над ней.

— Очнулась? Смотрите, она пришла в себя! — раздался детский голос. Солнце за спиной говорившего не давало разглядеть его лицо. — Эй, ты. Сиди смирно. Нам сказали, чтобы мы тебя не выпускали, ибо, как он сказал?.. А, да. Ибо геройствовать полезешь.

— Кто сказал? О чем ты?

Ада чувствовала раздражение. За нее снова распоряжались, и ей это уже порядком надоело. Но и дерзить тоже не следовало. Ведь, возможно, ей удастся уговорить выпустить ее. По голосу было слышно, что это был еще ребенок намного младше ее, живой, бойкий. Такие дети обычно ищут в каждой бочке затычки и не дают покоя ни своим родителям, ни всем вокруг.

— О том высоком эльфе. И о том, что ты не должна выходить, — весело заявил говоривший, а потом на секунду исчез и появился. — Ой, меня зовут. Ну ладно, пока! Не скучай!

— Стой! Скажи хотя бы, что происходит наверху?

— Война! — раздалось из дырки так глухо, что она едва разобрала.

Голова окончательно исчезла из поля зрения девочки. Ада вздохнула, прикрывая глаза. От этого шумного визита у нее разболелась голова. «И все же, что мне делать? Радует хотя бы то, что я не одна. Но если идет война… — ее сердце сжалось. — Что он вообще имел в виду? Где я? Сколько времени я тут провела, если меня вообще успели перенести в другое место?»

Вздохнув, Ада снова встала, прислушиваясь к себе. Несомненно, Трандуил применил хваленую эльфийскую магию, ибо чувствовала она себя вполне сносно за исключением сонливости. И когда только успел? В любом случае, благодарить его за это девочка не особо хотела, хотя следовало бы. Только кто знает, что потребовал бы за это гордый лесной король.

«О чем я вообще думаю?» — упрекнула себя гимнастка. Пересобрав растрепавшиеся и мешающиеся сейчас волосы в уже прилично отросший хвостик и перевязав его кожаным ремешком, девочка все же попробовала рукой на прочность один из стеллажей. Под ладонью сухое дерево угрожающе заскрипело и покачнулось, давая понять, что пытаться на него залезть не стоит. Зато стоит попробовать сложить их один на другой.

От времени дерево высохло, делаясь довольно хрупким и очень легким. Когда Ада осторожно опустила один из стеллажей на землю и попробовала на него наступить, от него откололось пара щепок, что совсем не внушало ей доверия. Однако стоило продолжить, не отказываться же от идеи из-за страха.

Перетаскивая мебель, девочка старалась как можно меньше шуметь, но получалось не очень. Из-за роста Ада не могла ухватить стеллажи как следует, но это не мешало ей вскоре соорудить довольно неплохую гору, достающую почти до середины стен.

Тяжело дыша и утирая пот, она села на пол рядом со своим сооружением, закрывая глаза. Ей было интересно, сколько времени пришло, что происходит снаружи и почему на ее шум никто не пришел. Словно Ада была отрезана от всего мира одним маленьким погребом.

Однако прислушавшись, девочка услышала, что с улицы идет гораздо более громкий грохот, лязг мечей и крики битвы, которые наверняка заглушили ее. Наверху шла война. Ада просто не могла вот так отсиживаться тут, как и идти туда. Она вообще не знала, что делать дальше.

— Почему я вообще пошла в этот дурацкий поход?

Разговоры вслух раньше помогали успокоиться. Но сейчас Аду раздражал собственный голос. Слишком писклявый, дрожащий и нерешительный. Это точно не то, что могло бы сейчас утешить и заставить взять себя в руки. Как и советы Якова вспоминать не хотелось. Хотелось, чтобы это все просто кончилось.

«Ну же, соберись. Сейчас не время опускать руки. Давай. Просто вылези отсюда. У тебя получится. А дальше ты оценишь ситуацию и поймешь, что делать дальше. Ну», — подначивала саму себя гимнастка.

Словно одеревенев, Ада заставила саму себя встать и начать карабкаться негнущимися конечностями по той горе, которой она соорудила. Стеллажи угрожающе скрипели и грозили разъехаться, погрести под собой девочку, но та продолжала упрямо лезть. Возможно, кто-то другой почувствовал бы себя на ее месте покорителем горной вершины, вообразил бы, он лезет на саму Одинокую Гору или еще куда по-круче, но Ада ощущала себя невероятно глупо.

Достигнув вершины и отчаянно балансируя на самой кромке верхнего из стеллажей, гимнастка подпрыгнула, затаив дыхание. Кажется, она даже услышала оглушительный грохот рассыпавшейся внизу мебели. Но это было все равно, ведь ей удалось зацепиться за край дырки. Пальцы отчаянно скребли камень, она съезжала обратно в погреб, но в самую последнюю секунду Ада все же смогла нащупать щель в полу.

Кусая губы, обливаясь потом и дрыгая ногами, девочка все же смогла втащить себя наверх. Ногти болели и, казалось, едва не оторвались. Живот, который еще не успел зажить и на котором она проползла все это время, начал противно ныть, но все это стоило того. Как и искусанная в кровь губа.