Еще немного обговорив детали предстоящего похода, гномы встали, направляясь кто куда. Была уже глубокая ночь, и надо было располагаться на ночлег. Бильбо ссорился с Гэндальфом в своей спальне, не желая идти в поход. Его совершенно не радовала перспектива быть испепеленным, убитым, растоптанным и дальше по списку в контракте, который передал ему старик.
Ада вместе с братьями расположилась на диване. Наговорившись за вечер, все находящиеся в гостиной молчали. Торин и Балин тихонько переговаривались в прихожей. До чуткого уха девочки долетела лишь одна фраза: «За любого из этого отряда я готов отдать тысячу гномов с Синих гор, потому что они откликнулись на мой зов». И услышанное ей запало в душу. Аду тронула неподдельная искренность и теплота, с которыми говорил в этот момент гном.
Войдя в гостиную, он подошел к камину и закурил, о чем-то думая. Через пару мгновений послышалось тихое пение, словно кто-то напевал тихий мотив, как бы настраиваясь на предстоящую песню. Прислушавшись, она поняла, что звуки исходят от Торина и сидящего рядом с ним Балина. Сидящие рядом гномы тоже прислушались.
Мы бредем чрез мглистых гор хребет
В пещеры, где не брезжит свет.
Постепенно гномы начали вставать, присоединяясь к пению. Сначала это был Балин. Трубка Торина дымила, так и не дойдя до рта хозяина. А тому словно было все равно.
Наш путь лежит сквозь тьмы гранит,
Чтобы найти злато в пути.
Затем и остальные. Подчинившись общему чувству, девочка тоже встала.
Ветра стонали в мраке ночном,
Шептали ветви все о своем.
То рьян и ал огонь пылал,
Бушуя с небом наравне.
Перед глазами всплывали образы огромной горы, одиноко возвышающейся посредине не менее большой пустыни. Гномы, которые сначала работали в громадных кузницах, золото, которое переливалось в свете факелов. А затем огонь дракона и долгий путь, который пришлось пройти выжившим в тот день. И теперь Аде стала понятна вся тоска гномов по дому и их боль, а также надежду, которую до сих пор они не потеряли. Пусть их и мало, но пока каждый из них готов стоять за свое дело до последнего, все возможно. И это было ясно всем, кто в ту ночь слышал этот плач по Одинокой Горе, но в то же время клич, который шел из самого сердца и призывал сплотиться, чтобы вернуть свое по праву.
После того, как отзвучала последняя нота, никто не смел произнести и слова. Да этого и не нужно было.
========== Глава 7 ==========
Аде так и не удалось толком поспать: гномы встали раньше и решили уйти с рассветом, прибравшись за собой и оставив мистеру Бэггинсу договор и условия. Именно поэтому сейчас она шла и клевала носом, усердно разлепляя сонные глаза.
— Ты выглядишь помятой. Плохо спала? — Кили внимательно осмотрел девочку.
— Ничего страшного, на привале прикорну.
— Он будет нескоро, — Фили нахмурился.
— Все хорошо, мне не привыкать, — поспешила их заверить Ада. Ей действительно было не привыкать, ведь в цирке их гоняли и в хвост и в гриву. Иногда они и вовсе не спали целыми ночами из-за долгих репетиций, сборов и переходов в другие города. Правда со временем она научилась спать практически на ходу.
Однако братья такого энтузиазма не разделяли. Все же пока было только начало пути, и умереть от истощения или усталости никто не должен был. Для этого гномы даже купили девочке у хоббитов пони. Это была прекрасная молодая девочка по имени Граци, черная, с огромными белыми пятнами и седой гривой.
Гномы тихонько переговаривались, посмеиваясь. Они не хотели пугать местных жителей громкими криками, которые с недоверием и опаской поглядывали на отряд. Хватит им того, что они вообще проезжают через них. И только выйдя в рощу гномы позволили себе говорить в полный голос. Молчали только Торин, Ада и Гэндальф. И если первый просто ушел в себя, Ада стеснялась и чувствовала себя неловко. Маг же просто следил за развитием событий и как будто ждал то, что другим было пока неведомо.
— Как думаете, он струсит? — бросил через плечо один из братьев. По его лукавым глазам было видно, что он что-то задумал. — Ставлю пятьдесят, что нет.
— Да он и пять минут не продержится без своих тарелочек и салфеточек. Пятьдесят, что он струсит, — насмешливо протянул Двалин.
Послышались различные выкрики, высмеивающие храбрость Бильбо и наоборот. Затеялся шумный спор, глядя на который Торин только все больше мрачнел. Видно было, что он хотел передвигаться скрытно, быстро и тихо, но отряд его явно не слушал. Да и маг масла в огонь подливал.
— Ставлю сто золотых, что он пойдет, — важно сказал Гэндальф. Сейчас его ставка была самой высокой. Гномы загалдели, говоря, что это рискованно, и ему в случае чего придется нехило раскошелиться.
Ада смотрела на все это действо и чувствовала, что ей стало нехорошо: ей было противно, что они хотят нажиться на невинном Бильбо. Но, видимо, такова природа гномов, и против этого не пойдешь. Но опять же гимнастка поймала себя на мысли, что забывает, что она находится в совершенно другом мире, где свои обычаи и понятия. Выдохнув, она дотронулась до ноги, которая снова начала ни с того ни с сего саднить. Но она помнила, что это нормально, в цирке девочка получала и не такие травмы. Переживет.
— А ну прекратите, — прикрикнул на отряд Торин. — Совсем ополоумели? Мы должны передвигаться как можно тише, а вы развели балаган.
Пристыженные гномы замолчали. Они молча подъезжали к границе владений хоббитов, и многие уже готовились отдавать часть своего проигрыша, как раздался крик.
— Стойте! Подождите! Я подписал!
Прямо к путникам неуклюже бежал Бильбо, размахивая договором. Увидев его, Ада радостно улыбнулась. Она чувствовала гордость за хоббита, который, несмотря на все страхи и привязанности, смог перебороть себя и отправиться в такое нелегкое дело.
Под веселый смех гномы усадили упирающегося Бильбо на пони. Он размахивал руками и пытался не дать это сделать, но ему не удалось: гномов было не уговорить. Девочка не удивилась бы, если бы существовала поговорка «упрям, как гном». Хотя в этом плане они были правы, ведь верхом путешествовать куда лучше. Однако не успели они проехать и несколько миль, как раздался крик.
— Стойте! Нам немедленно нужно назад!
— Что такое? — недовольно обернулся один из подгорного народа. Ада уже начинала запоминать имена гномов и знала, что этот звался Бофуром.
— Я забыл свои носовые платки.
Мельком закатив глаза, мужчина отодрал было от своей рубашки лоскут, но Ада опередила его. Достав из рубашки чудом там оказавшийся платок, она протянула его хоббиту.
— Держите. Мне он все равно не нужен, — она улыбнулась. Бильбо принял его, улыбнувшись в ответ.
— Благодарю, прекрасная леди.
Услышав комплимент, девочка смутилась. Ее давно так никто не называл. Разве что только Яков, когда та распустит волосы. Он не любил, когда у Ады были собраны волосы, аргументируя это тем, что ей не идет и что так она больше похожа на мальчишку, чем на девушку. Но гимнастке все равно приходилось их собирать, ибо на сцене они могли стать даже опасными.
При воспоминании о Якове и цирке, Ада снова погрустнела. Она скучала даже по вредной госпоже Лейле с ее ненавистными платьями. Единственный, по кому она не скучала, был Карл. Шрам от его хлыста до сих пор мог болеть, хотя это была скорее фантомная боль.
— Что-то не так? — тихо спросил Кили, заметив перемены в настроении девочки. — Устала? Нога болит?
— А? А, нет, все хорошо. Просто задумалась, — она поспешно улыбнулась, не желая никого тревожить. С одной стороны ей было приятно, что теперь у нее есть друзья, которые ее опекают и переживают за ее здоровье, но, с другой стороны, Ада не хотела привлекать лишнего внимания.
Внимательно посмотрев на нее, юноша кивнул, но больше от нее не отъезжал до самого привала. Однако скучать не приходилось: вокруг было невероятно красиво. Шир поражал своими широкими полями, быстрыми речками, убегающими вдаль, лугами с пестреющими на них яркими цветами, светлыми рощицами, густыми лесами и небольшими деревушками хоббитов, которые, к сожалению, отряд обходил стороной. Утреннее солнце приветливо освещало путь, певчие птицы заводили свои трели, а непоседливые животные мелькали то тут, то там. Мир и гармония царили в этом месте. Но всему предназначено кончаться, как и начинаться. Постепенно мягкая зеленая травка, похожая на шкурку ощетинившегося зверька, редела, местность сменилась на более каменистую, животные стали попадаться реже и были более осторожными. Знойное полуденное солнце нещадно пекло, из-за чего путники были вынуждены остановиться, чтобы перекусить и напоить усталых лошадей в ближайшем ручье.
