Комментарий к Хорошее дело браком не назовут *Таорукэтто – напоминающее большое полотенце летнее одеяло.

**Гэнро – примерный перевод: старейшина, государственный деятель.

====== Громкое семейное счастье ======

Чем больше Аня узнавала, тем больше у нее возникало вопросов. Клан Кучики, древний, мощный, сложно структурированный, был одним из основополагающих столпов, на которых держался Сейретей с момента своего возникновения. Как и клан Тора́ми, один из Великих Домов.

У каждого клана, Великого или Младшего, была своя специфика, своя «фишка», которая позволяла если не контролировать определенную сферу жизни всего Общества Душ, то уравновешивать результаты деятельности населения в этой области. Кланы были многочисленны, готовили своих сыновей и дочерей по полной программе, не давая спуску ни в учебе, ни в работе – и все равно не справлялись. Огрехов, ляпов и просто заброшенных дел было более, чем достаточно. На общем фоне выгодно отличался Готей-13, военизированная структура, обеспечивавшая порядок как в самом Обществе, так и на прилегающих территориях, то есть в мире живых, Генсее, а при необходимости и в мире пустых, Уэко Мундо. Кучики уже не одну тысячу лет заведовали сбором информации.

Анеко – девушка заставляла себя привыкать к новому имени, и с каждым днем у нее получалось все лучше – задумчиво грызла ручку кисти, зависнув над очередным фолиантом. Информация – это очень, очень хорошо. Ее полнейшая бессистемность в хранилищах клана – это очень, очень плохо. Владеть информацией весьма полезно, уж это дитя IT-века и SEO-технологий понимала лучше многих. Систематизировать данные… м-да, вот тут начинались трудности. В архивах Кучики все хранилось по старинке – на бумаге, тонкой и ломкой, записанное тушью, которая так и норовила выцвести или осыпаться. Работы предстояло много…

Оставалось выяснить, чем же занимался клан Торами, дочерью которого теоретически являлась Аня. В день, когда дед мужа намекнул, что супружеский долг исполнять все-таки придется, Анеко отправилась в гости к своей родне. К мачехе и сводному брату.

Память о них всплывала из глубин сознания плавно и последовательно. Торами Анеко была дочерью от первой жены, умершей вскоре после родов. Через несколько лет глава клана Торами взял молодую жену, Санго-сан из рода Шинамидзу. Та родила мальчика по имени Рока, и теперь, после смерти отца, ребенок считался наследником клана. Пока брат не достигнет совершеннолетия, управлять всеми делами будет госпожа Санго, регент при малолетнем дайме.

Родной дом встретил девушку цветением яблонь и слив, мягкими переливами музыки и великосветской предобеденной ленью. Санго-сэссё отдыхала в саду, почитывая любовные новеллы. На Анеко она смотрела с хитрой улыбкой и легкой подозрительностью. Церемонные расшаркивания заняли у женщин около получаса, и Аня, всматриваясь в лицо мачехи, отстраненно думала, кто же выдохнется первой. Ее тело проделывало все положенные движения, губы сами произносили велеречивые комплименты, а глаза изучали молодую еще женщину, сохранившую и красоту, и свежесть, несмотря на сына-подростка и груз ответсвенности.

В какой-то момент госпожа Санго прекратила игру «кто – кого». Она просто убрала с лица ехидную улыбочку и нормальным, человеческим тоном спросила Анеко о ее семейной жизни.

- Благодарю, мне все нравится, – спокойно ответила девушка.

- Я рада.

- Спасибо.

Кто знает, может быть, если бы и Аня не сменила интонации на обычные, без иронии и хорошо замаскированного яда, все сложилось бы иначе. Однако… Несколько минут госпожа мачеха молчала, потом более деловым голосом поинтересовалась, зачем Анеко пришла.

- Мне надо обновить некоторые знания.

Госпожа Санго прищурилась, но в этой новой насмешке уже не было негативного посыла. Аня вдруг поняла, что все это время мачеха чего-то напряженно ждала, и только теперь позволила себе словно бы выдохнуть с облегчением. Стало видно, что сэссё-сан очень устала.

- Истинная Торами, да? Всегда и во всем…

Анеко поймала себя за язык, не дав сорваться неосторожному «хотелось бы надеяться», и просто кивнула. И получила доступ к клановой библиотеке Торами. И письмо от собственного отца, написанное через пару лет после ее рождения. День прошел незаметно.

Вечер неумолимо приближался, и все то время, что тянулся этот нескончаемый день, Бьякуе было не по себе. Утром горячо любимый и безмерно уважаемый дедушка влез в ту часть жизни, которая была закрыта ото всех, и это вызывало глухое раздражение и бессильную злобу. Неизвестно, как бы состояние тихого бешенства отразилось на самом Бьякуе и его бойцах, если бы госпожа супруга не свела все к шутке. Пожалуй, молодой человек был ей признателен.

И все же… Они женаты уже больше месяца, у них сложились ровные дружеские отношения, и нечто бо́льшее может все разрушить. У Бьякуи не поворачивался язык назвать исполнение супружеского долга занятием любовью. Потому что для этого надо любить, а любил он вовсе не свою жену. В этот день впервые с самой свадьбы он позволил себе вспомнить о Хисане.

Пока Анеко оставалась приятельницей и соседкой по дому, юноше удавалось сохранять некое подобие душевного равновесия. Пока они не прикасались друг к другу, он как бы и не предавал свою любимую. Сегодня со всей ясностью он осознал, что несколько недель прожил в самообмане, и это ранило не меньше, чем осколки собственной поломанной судьбы.

Они встретились у ворот поместья. Анеко была задумчива и отстранена. Увидев мужа, она улыбнулась немного печально, подошла, заговорила о какой-то ерунде вроде перестройки части дома. Ах да, ей же выделили северную половину, как полагается по традиции. Что же она там задумала?

Оказавшись в привычном уже павильоне, Бьякуя словно закаменел. Анеко возилась у столика, что-то переставляла. Он смотрел на ее странную прическу – сейретейские женщины не заплетали таких кос, – на медленно двигающиеся руки… Она красива, с ней легко, она его законная жена. Этого было мало.

Молодой глава клана рванул с шеи Гинпаку – семейная реликвия душила, как удавка. Тонкий шелк грохнулся на пол и, кажется, немного его продавил. Девушка покосилась на ткань, молча подняла и аккуратно сложила. Бьякуя помимо воли усмехнулся.

- Ты в курсе, сколько он весит*?

- А-а, да! Ну и что?

- Ты тягаешь его, как обычную тряпку.

- М-м-м? – Анеко повертела в пальцах краешек шарфа. – Так это и есть обычная тряпка, только очень дорогая.

Бьякуя только головой покачала, снимая хаори. Госпожа жена наблюдала за ним внимательно и еще как-то, он не мог определить, то ли настороженно, то ли сочувственно.

- Бьякуя… – едва ли не в первый раз она назвала его просто по имени, без ехидного «господин муж». – Не надо себя насиловать.

Молодой человек дернул плечом, скривил губы, собираясь ответить.

- Если ты сейчас хоть слово скажешь о долге, чести и прочей ахинее, я тебя покусаю, – честно и очень серьезно предупредила жена.

- Все равно не сможем откладывать всю жизнь, – глухо бросил он, развязывая оби. – Ты сильно против?

- Это ты сильно против!

- С собой я как-нибудь договорюсь, – проскрипел Бьякуя и ушел в онсэн.

Уже сидя в воде по грудь, он попытался расслабиться, выкинуть из головы все лишнее. Анеко ни в чем не виновата, и нет никакой причины обижать ее. И, если подумать и отвлечься от некоторых собственных заморочек, то девушка она весьма привлекательная. У нее матовая розовая кожа, без модной болезненной бледности, притягательные пухлые губы, все время смеющиеся, произносящие такие вещи, от которых и самому хочется смеяться… Она не просто не любит условности – она их не признает, не позволяет им управлять собой. Ему бы столько смелости!

Рядом всколыхнулась вода, пошла легкими волнами, плеснула на шею. Бьякуя не открыл глаз, пытаясь сосредоточиться на достигнутом состоянии внутреннего мира с собой. Почувствовал, как коленки юной супруги коснулись его ступней, ладони легли на голени под водой. Ощущение было странным: вроде бы она касалась его, и в то же время не было в этих прикосновениях ни заигрывания, ни подтекста.