Клубы пыли, мелькающие руки-ноги, крики, визг, грязные ругательства, клоки одежды, то и дело оседающие к ногам вновьприбывших. Девушка ахнула, прикрывая ладошкой рот. Приборчик со смешными усиками-антеннками в руках одного из шинигами запищал на высокой въедливой ноте, когда тот направил устройство на эту кучу-малу.

Решительный Акон только кивнул в ответ на взгляд своего сослуживца. Рядовые окружили дерущихся, выпустили реацу. Акон принял более устойчивое положение, расправил плечи, заложил руки за спину и гаркнул, как перед военным строем:

- Отставить!

Странно, но на драчунов подействовало. Облако пыли распалось на отдельные части, в каждой из которых можно было признать человеческую фигуру. Несколько таких сразу попытались задать стрекача, но выставленный шинигами барьер никого не выпустил. Другие – человека три – сгрудились в центре, прикрывая друг друга и злобно оглядываясь. Именно из середины этой живописной композиции и исходила реацу, на которую реагировал прибор.

- Рукия! – закричала Хисана, понимая, что ноги ее практически не держат и подойти она просто не в силах.

Кто-то маленький и щупленький вскинул голову, повернулся на звук голоса. На Хисану уставились огромные фиалковые глаза с выражением крайнего недоумения. Непокорная прядка упала на лоб, тонкие бровки под слоем пыли надломились.

- Рукия, - прошептала девушка, оседая на землю.

Как сквозь вату прозвучал командный голос Акона: тот распоряжался брать девочку и уходить. Стоявший рядом с Рукией парнишка, тоже весь в пылище, из-за чего рассмотреть его не представлялось возможным, выкрикнул что-то резкое и злое, сжимая кулаки. Сама Рукия тоже закричала. Те, с кем они дрались до появления шинигами, зашевелились, зашумели. Хисана все это видела, но как будто издалека. Она сидела в руконгайской грязи и плакала. Тогда помощник ее ужасающего нового «брата» что-то коротко приказал, его бойцы молниеносно похватали детей, саму девушку взял на руки Акон – и реальность опять слилась в размытую полосу. Несколько долгих, головокружительных минут – и вот он, дом.

- Ба-атюшки-светы! – на энгаве Фумико-сан всплеснула руками. – Да что ж вы с ней сделали-то, ироды?!

Дальше Хисана уже ничего не слышала и не видела: свет померк, звуки смешались, сил не стало вовсе. Усилием воли она нашла глазами свою сестру – ее держал под мышкой тот самый боец, который управлял локатором – и только убедившись, что девочка не пропала по дороге, позволила себе провалиться в черноту забытья.

***

За два дня, проведенных у супругов Такеши, эта комната стала привычной, почти родной. Очнувшись на своем футоне, Хисана некоторое время смотрела в потолок, упорядочивая в памяти события этого утра. Невнятное шевеление сбоку заставило девушку повернуть голову. В следующее мгновение она резко села, схватившись за перекладину фусума, чтобы удержать равновесие – рядом сидела Рукия.

Вымытая, причесанная, в чистом кимоно, девочка могла показаться точной копией самой Хисаны. Могла бы, если бы не выражение угрюмого недоверия на лице. Если бы не тяжелый взгляд.

- Рукия…

- Фумико-сан сказала, вы моя ане-сан, - пробурчала девочка.

- Да…

- Она сказала, вы меня потеряли… давно.

Хисана сдержала слезы, не дала себе забиться в истерике. Нельзя давить ребенку на жалость. И нельзя лгать. Пускай малышка ненавидит ее – имеет право, - но и строить отношения на вранье недопустимо. Теперь, когда девушка нашла свою сестренку, она ее больше не потеряет. Будет помогать, будет опекать в меру сил, даже сквозь ненависть и злость, но не позволит девочке влачить жалкое существование на задворках Руконгая. И не станет выкручиваться, обелять себя. Все, что подумает, скажет или сделает Рукия – все заслужено. Поэтому Хисана прочистила горло и выдавила:

- Не потеряла – оставила… Бросила.

Рукия смотрела исподлобья, сосредоточенно сопя, и как будто ждала продолжения. Хисана открыла было рот, чтобы объяснить свой поступок, хоть как-то оправдаться, но смогла только выговорить:

- Прости.

Девочка шмыгнула носом, смешно сморщившись при этом, поджала губы и отвела глаза. Потом недоверчиво глянула на сестру.

- И что теперь?

- Я бы хотела исправить, - прошептала Хисана, - причиненное зло. Если ты дашь мне возможность.

- Только я?

Хисана непонимающе улыбнулась, а потом сообразила – Рукия переживала за своих друзей. Ее ведь нашли в компании руконгайских детей. Видимо, среди них были близкие для девочки, дорогие сердцу люди.

- Понимаешь, меня ведь тоже приютили, я здесь в гостях, хотя добрые господа Такеши и называют меня дочерью. Если они согласятся взять в дом и других детей, я ни за что не стану даже думать о том, чтобы разлучить тебя с друзьями. Я не имею на это права.

Рукия серьезно кивнула. Взгляд ее при этом перестал быть колючим. Приободрившаяся Хисана несмело улыбнулась.

- Более того, если по какой-то причине ты не захочешь остаться здесь, я пойду с тобой… - девушка осеклась, наткнувшись на удивление в глазах сестры. – То есть… я бы хотела быть рядом с тобой… хотела просить тебя позволить помогать тебе… Я знаю, что способна не на многое, однако… - бормотала Хисана, все больше путаясь и теряясь. Удивление Рукии становилось больше, пока не перестало помещаться в глазах, не перекинулось на снова вздернутые бровки.

- Куда идти-то? – задала она вопрос, на который у старшей сестры не было ответа.

- Я не знаю, - честно призналась она.

- И я не знаю, - Рукия дернула плечом. – Так что никуда мы отсюда не пойдем, - постановила девочка. – Вы мне скажите только, чего от нас взамен надо?

- Не зови меня на «вы», - кротко попросила Хисана.

На это Рукия хмыкнула и оценивающе прищурилась, разглядывая родственницу.

- Посмотрим…

***

Дом, в котором жили супруги Такеши, был достаточно большим, чтобы вместить всех новых постояльцев. Детей оказалось четверо – Рукия и три пацана, от семи до четырнадцати лет на вид. Самый старший, Ренджи – тот, который собирался драться с шинигами, если они вздумают уволочь куда-то его подругу, - очень быстро обследовал все уголки дома и закоулки сада, выходившего на берег пруда. Мальчишка был доволен: добродушные старики не выглядели вредными или капризными, хотя от богачей можно было ожидать чего угодно. А, в понимании Ренджи, Такеши являлись настоящими богачами. Еще бы! У них был огромный дом в одном из первых районов Руконгая, просторный сад с яблонями, вишнями и сливами, и все это богатство выходило на аккуратный водоем, в котором водилась рыба!

Правда, пруд делили между собой сразу несколько усадеб. Справа жил толстый владелец идзакая с многочисленной родней, слева – то ли писарь, то ли библиотекарь, тоже обеспеченный родственниками. Зарабатывал этот щупленький дедушка тем, что переписывал книги на заказ. Его младшие родственники ежедневно выносили на улицу перед домом небольшой столик, ставили навес от солнца – и за деньги писали письма под диктовку неграмотных клиентов или переписывали набело документы, теми же клиентами предоставленные. Рукия смотрела на это нарочито отрешенным взглядом, а мальчишки с Ренджи во главе недоумевали: неужели за бумагомарание платят столько, что можно и дом содержать, и семью кормить?!

Шигеру-сан посмеивался в бороду и, делая страшные глаза, обещал мелюзге обучить их чтению и письму. Малыши – Акира и Хару – смущались и прятались, а гордый Ренджи складывал на груди руки и высокомерно заявлял, что ему это не нужно. Как правило, в середине перепалки, неизменно возникавшей между дедом и подростком (старик, кажется, не зло подтрунивал над пареньком, но Ренджи все никак не удавалось уличить в этом Шигеру-сана) появлялась Фумико-сама и гнала мужа заниматься делами, а мальчишку – есть. Никогда в жизни Ренджи столько не ел! В один прекрасный день он поймал себя на том, что жадно смотрит на стол, но никак не может впихнуть в себя еще хоть кусочек. Растянувшись на татами прямо рядом со столом, парень блаженно прикрыл глаза. Неужели жизнь может быть настолько прекрасна?