Взгляд капитана стал печальным, глаза потемнели и словно утратили блеск.

— Я не… — начал он и сам себя прервал. — Я пришел просить вас, госпожа, оказать мне честь и поужинать сегодня со мной вдвоем.

Хосими потрясенно уставилась на него. То ли ее основательно перепутали с неизвестной Хисаной и ничего не хотят слышать, то ли тут так принято, и женатый человек может позволить себе вот так неприкрыто ухаживать за посторонней женщиной, не оглядываясь на собственный статус и мнение супруги. Видимо, странный шинигами уловил колебания Хосими. Он осторожно взял ее за руку и тихо, чтобы никто посторонний не услышал, проговорил:

— Поверьте, вам совершенно нечего опасаться. Я не причиню вам никакого вреда и не сделаю ничего, чего бы вы не захотели. Но мне очень, очень нужно поговорить с вами.

— Хорошо, — пискнула напуганная бархатными нотками в его голосе Хосими, вытягивая пальцы из чужой хватки.

— Прекрасно. Я пришлю паланкин через час. Вы согласны?

— Да! — Хосими была согласна на все, лишь бы он ушел и перестал так на нее смотреть!

Он говорил странные вещи, этот капитан-шинигами… Нет, не так. Его зовут Кучики Бьякуя, он двадцать восьмой глава Великого Дома. И он утверждает, что он ее муж!

Хосими чувствовала себя очень неуютно в этом большом пустом доме, в этой строгой, почти аскетичной обстановке, за столом с изысканным угощением и в компании красивого печального мужчины. Поначалу она даже не могла сосредоточиться на его словах, настолько чуждой и неуместной ощущала себя в шикарном поместье, куда ее доставили по его приказу. Ей все время казалось, что сейчас хозяин дома осознает свою ошибку и прогонит ее с позором. Или появится законная хозяйка дома, чинно и холодно поссорится со своим мужем, а ей укажет на дверь, попутно отказавшись от взятой на себя работы. И придется бедной Хосими плестись в темноте через весь Сейретей и три района Руконгая, а потом самой искать заплутавшего Нобуо-сама, снова сбивая в кровь ноги и тратя остатки душевных сил. Но нет, ничего подобного не произошло, никто ее не выгнал.Никто даже не посмотрел косо, хотя ей казалось, что здесь по-другому быть не может.

А Кучики-сан рассказывал, неотрывно глядя на нее, и у Хосими не было причин ему не верить. Он называл ее красивым чужим именем Хисана, рассказывал о том, как сильно любил ее и как тосковал, когда ее не стало. Говорил о том, что выполнил ее последнюю просьбу и нашел ее сестру, что принял девочку в семью, как она просила, и сейчас эта неизвестная девушка — Рукия — замужем за хорошим человеком и недавно вступила в должность капитана Готей-13… Хосими слушала, едва удерживаясь от изумленных ахов, и не могла отделаться от ощущения, что ей пересказывают захватывающий фильм. Фильм, где главная роль принадлежит Хисане, но героиня куда-то вышла и на ее место неосмотрительно водворили дублершу.

Кучики-сан замолчал, выжидающе глядя на гостью. Она смутилась, сделала глоток чая, прячась за посудой от излишне внимательного взгляда. Что делать с открывшейся частью своей прошлой жизни, она не имела ни малейшего представления. И вдруг, мельком поймав отчаянную надежду в глазах собеседника, Хосими испытала истинный ужас. Такой паники она не помнила за собой с тех пор, как на первом году обучения в университете вытянула на экзамене билет, по которому практически не готовилась. Тогда у нее так же закружилась голова, все поплыло перед глазами, сердце заколотилось со страшной силой и она чуть не упала в обморок. Ведь он ждет от нее ответа! Он все еще любит ее, он встретил свою любовь через много лет вынужденной разлуки и надеется, что теперь у них появился второй шанс! А как же Нобуо-сама? И Акеми-сан — она ведь жена этому человеку… Да и сама Хосими не испытывает к нему ничего, кроме почтительного трепета и немалой доли страха. Но как сказать об этом? Нет, она уже уверилась, что Кучики-сан слишком благороден, чтобы принуждать ее или делать что-то помимо ее воли, однако она должна будет так его огорчить!

Хосими осторожно поставила чашку на стол и придержала ее обеими ладонями. Ей самой тоже надо было за что-то держаться, чтобы сохранить связь с реальностью. Не поднимая глаз, она тихо проговорила:

— Я была в прошлой жизни такой дрянью…

На другом конце стола изда́ли неопределенный звук и резким движением поставили на столешницу какой-то предмет, громко стукнув им по дереву.

— Что вы такое говорите?!

— Правду, — Хосими пожала плечами и неуверенно улыбнулась, наконец взглянув на хозяина дома. — Если это и вправду была я, то мой поступок не имеет оправдания. Эта девочка — Рукия — она ведь была беспомощным младенцем, полностью зависела от меня. Кроме того, она была самым близким мне человеком, а я ее бросила, потому что, видите ли, мне было тяжело. Некрасиво… подло.

— Хисана, не надо так говорить, — убежденно возразил Кучики-сан, и девушка дернулась при звуке этого имени. Он как будто не заметил, продолжая: — В тех обстоятельствах у тебя не было выбора. Вы могли погибнуть обе, а так и ты, и Рукия получали шанс выжить. И потом… ты ведь искала ее все то время, что мы были женаты. Ты истязала себя чувством вины и не прекращала поиски даже когда совсем выбилась из сил. Мне кажется, ты и умерла не из-за болезни, а потому, что сама себя изъела. Разве ты не искупила вины?

— Возможно, — задумчиво произнесла Хосими, изучая танец чаинок в своей чашке. — Возможно, мироздание учитывает не только поступки, но и мысли и намерения каждой души, когда отправляет нас на новый круг перерождения. Я совсем не помню ту жизнь, в которой у меня была сестра, но эта, последняя, была счастливой и куда более удачной. У меня была семья, мы все любили друг друга, — она грустно улыбнулась.

— Ты… скучаешь по ним? — напряженно спросил Кучики-сан.

— Конечно, скучаю, — со вздохом ответила Хосими. — Мои чудесные мальчики еще совсем молоды, особенно Кеншин. Старший брат, разумеется, не бросит его, но это ведь не то же, что поддержка родителей. А у Макото совсем недавно родился ребенок… наш первый внук, — она нежно и мечтательно улыбнулась, не подозревая, какую боль испытывает ее собеседник, слыша эту светлую печаль в ее голосе. — Мы как раз ехали к нему на сто дней, когда… -Хосими резко замолчала, искренне пожалев, что вообще подняла эту тему. Лицо у Кучики-сана стало холодное и как будто неживое.

— А меня? — каким-то скрипучим, чужим голосом произнес он. — Меня ты совсем не помнишь?

Что ей было делать? Хосими покачала головой, виновато улыбаясь.

— Мне надо возвращаться домой, — сказала она, поднимаясь на ноги. — Благодарю вас за изысканный ужин и поучительную историю. Все это надо хорошенько обдумать.

Кучики стоял рядом с ней, глядя на нее больными глазами.

— Ты дома, Хисана, — тоскливо проговорил он.

Хосими испытала раздражение. Ну сколько можно?!

— Меня зовут Ямагути Хосими, — с нажимом сказала девушка, делая шаг назад. — Мне надо домой.

— Хисана…

— Вы обещали! — она произнесла это резче, чем собиралась. Только натянутые нервы и двусмысленность ситуации могли служить оправданием для невежливого поведения. Однако грубость как будто отрезвила хозяина дома. Он проводил гостью до ворот, помог устроиться в паланкине и велел носильщикам доставить даму туда, куда она скажет. Едва почувствовав движение, Хосими откинулась на спинку и устало прикрыла глаза. Все это было странно, неожиданно и… нежеланно. Она хотела только найти своего мужа и провести с ним все годы посмертия, сколько бы их не отмерила коварная судьба.

Бьякуя долго смотрел вслед удаляющемуся паланкину. Приглашая Хисану в гости, он не вполне четко представлял себе, чего хочет добиться, но сейчас испытывал глубокое разочарование. Его обожаемая, прекрасная, нежная Хисана совсем его не помнила — даже на интуитивном уровне у нее не возникло и тени узнавания. Она была вежливой, осторожной и бесконечно чужой. Она носила другое имя, менее элегантное, но оно ей нравилось. Она скучала по своей земной семье, которую помнила и все еще любила. Ему не было места в этой ее жизни.