Во всем остальном, окромя ненавистного предмета, Натка являлась абсолютно нормальным ребенком, разве что менее резвым и более рассеянным. Зато любопытством и жаждой к познанию мира природа ее не обделила. Это самое любопытство не раз играло с девочкой злые шутки. Из интереса, например, она неоднократно лизала на морозе металлические предметы, до крови обдирая язык. Из интереса согласилась однажды откусить кусочек невероятно жгучего красного перца, которым ее «любезно» угостил один из одноклассников.

Случилось это осенью, когда Натка училась во втором или третьем классе. Едва дотронувшись губами до маняще алой поверхности коварного овоща, предусмотрительно распластанного на две половинки, она мгновенно взвыла от неожиданных ощущений. В рот будто бы плеснули крутого кипятку. Из глаз фонтаном брызнули слезы. С оглушительным ревом, то и дело вытирая язык рукавом школьной формы, ученица во весь опор рванула до дома. Там опрометью кинулась к умывальнику. На ощупь нашарив мыло, она принялась рьяно тереть язык и губы. Через мгновение изо рта повалила мыльная пена. Ошалевший от всего происходящего ребенок волчком крутился по кухне.

Вошедшая с улицы и увидевшая все это безобразие бабушка едва не лишилась дара речи. Выяснив не без труда, какая беда стряслась с внучкой, она пошла в кладовку и вернулась оттуда с литровой банкой молока. Внучка мгновенно выдула его почти полностью. Прохладная мягкая жидкость несколько смягчила огонь, полыхавший во рту. Большая тарелка жареной картошки довершила остальное. В слезах, всхлипываниях бедолага забралась в постель и, отходя от всего пережитого, крепко уснула среди бела дня.

…Только став взрослой, Наталья Алексеевна поняла, насколько фальшивыми, лицемерными являются слова взрослых о безоблачн о сти детского существования. Д у мается, каждый ребенок получил свою порцию мучений, унижений и неприятностей. Пол о жа руку на сердце, много ли найдется чудаков, желающих добровольно ве р нуться в «счастливую пору» детства? Детские годы – не столько период веселых игр и забав, сколько время безусловной и безогов о рочной покорности воле взрослых (не всегда разумной, надо пр и знать), пора непрерывного преодоления всевозможных трудностей. «Школьные годы чудесные» – кого и как в них только ни гноб и ли!..

В период детства, отрочества, ранней юности всякого рода происшествия, неприятности и бестолковости случались с глупой, доверчивой школьницей регулярно. Натка тонула в речке, падала с лошади, ее два раза кусала собака. На физкультуре она сильно ушиблась, сорвавшись с брусьев, а однажды на той же «физре» ей случайно засветили по лбу метательной гранатой – с такой силой, что девочка на несколько минут потеряла сознание. Из рассеченного лба струйкой текла кровь. Домой Натка вернулась, подобно герою гражданской войны, с наспех перемотанной бинтами головой. Хорошо еще, бабушка к тому времени у них уже не жила. Иначе ей сделалось бы плохо от вида покалеченной горячо любимой внучки.

Самая ранняя история из цикла «что такое не везет» приключилась с бедной девочкой еще до переезда семьи в степной совхоз. Во время проживания в забытой Богом Усть-Ламенке, где сестры передвигались свободно и беспрепятственно, забредая куда глаза глядят, однажды старшую занесло в местный магазин.

Усть-ламенский сельмаг представлял собой довольно любопытное зрелище. Относительно небольшое помещение заполняли товары самого разного назначения. С рядами буханок хлеба на деревянных полках соседствовали разноцветные тюки пестрого ситца. Мешочки с дешевыми конфетами перемежались кирзовыми сапогами, резиновыми калошами и тому подобным добром, необходимым в сельской жизни. В магазине пахло селедкой, керосином, кожей и множеством других мало совместимых друг с другом запахов.

Натка зашла в магазин не просто так – ей поручили купить булку хлеба. Народу в магазине в разгар летнего дня было немного. Выдав девочке покупку и сдачу, несколько белых монеток, продавщица занялась другой покупательницей. Одна из монет, выскользнув из рук Натки, побежала по грязному полу и закатилась за мешок с мукой, стоявший посреди торгового зала. Возле мешков с мукой и крупами громоздилось еще много чего. В углу стояли лопаты, косы, грабли, в другом топорщились сваленные в кучу конские хомуты. Словом, сегодня это торговое учреждение воспринималось бы как лавка древностей.

Пытаясь отыскать противную монетку, девочка присела между громоздкими фанерными ящиками и начала внимательно исследовать грязный пол. Продавщица, между тем, не заметив ребенка, спокойно удалилась на обед, закрыв дверь магазина тяжелым висячим замком.

Обнаружив, что находится в пустом магазине одна, за запертой дверью, Натка жутко перепугалась. Вместо того чтобы, не теряясь, набить карманы конфетами или, на худой конец, от души нахрумкаться ими, она принялась размазывать слезы по лицу. Плачущая от страха Натка не сомневалась: придет продавщица, увидит ее в магазине и вызовет милиционера, после чего девочку посадят в тюрьму. Она вышла в сени магазина и села в уголке на корточки, тревожно размышляя о своей горькой судьбе.

Вернувшаяся с обеда продавщица, с немалым удивлением обнаружив в помещении постороннюю, стала расспрашивать «грабительницу», как та очутилась в закрытом магазине. Захлебываясь от слез, Натка объяснила суть произошедшего, изо всех сил пытаясь оправдаться. К счастью, женщина все поняла правильно. Как смогла, она утешила девочку и одарила какой-то сластью.

…Все обошлось. Но на испуганной Натке в тот момент точно п о ставили метку. С тех пор всю свою последующую жизнь Наталья Алексеевна только и делала, что оправдывалась – в том, чего д е лала и чего не делала. Из раннего детства «растут ноги» многих наших комплексов. Владимир Набоков говорил: «Балуйте своих д е тей, го с пода, – ведь вы не знаете, что их ждет в будущем»…

* * *

Во времена Наткиного детства атмосфера в обществе, что бы сейчас ни писали, была значительно мягче. Это касалось и школ. Там, где довелось учиться ей, учителя не издевались над детьми, дети не особо третировали педагогов и весьма умеренно травили друг друга. Во всяком случае, не наблюдалось нападений, самоубийств, избиений и прочих ужасов, которыми пестрят нынешние газеты. С нерадивыми школярами учителя, понятно, не церемонились, дураком или тупой коровой могли обозвать «на раз-два», но особых драм из этого никто не делал, о разборках учителей с родителями тоже слышать не приходилось.

А вот идеологической и педагогической дури хватало и тогда. В третьем классе, перед приемом в пионеры, традиционно проходившем двадцать второго апреля, в день рождения Ленина, Марья Никаноровна решила приобщить своих подопечных непосредственно к атмосфере жизни вождя. Недели за две до торжественного события она принесла в класс репродукцию с картины «Ленин в Смольном». На картине был изображен Ильич, писавший что-то в блокнотике на колене. Вождь сидел в глубоком кресле, накрытом белоснежным полотняным чехлом. Перед ним стоял небольшой круглый столик, рядом второе кресло, сзади не то диван, не то какая-то софа.

Произнеся несколько традиционных пафосно-фальшивых слов о герое картины, учительница сказала:

– А сейчас я всем вам дам задание. На уроках труда под руководством нашего Владимира Ивановича (трудовика) мальчики сделают из дерева макеты кресел и дивана ленинского кабинета. Затем девочки снимут мерки и сошьют на них чехлы. Самые лучшие поделки будут выставлены в ленинской комнате.

Что такое ленинская комната, нынешние школяры вообразить не в силах, а в дни Наткиного детства она имелась в каждой школе. У одной стены этой своеобразной советской часовни громоздился гигантских размеров гипсовый бюст вождя мирового пролетариата. С противоположной стороны тот же вождь, только с портрета, пристально всматривался в себя самого, а попутно в «юных помощников партии», забегавших на переменках в комнату. В углу топорщилось знамя школы, в другом углу на тумбочке лежали пионерский горн и барабан. На стенах красовались правила поведения юных ленинцев: «Пионер – всем ребятам пример», «Пионер должен хорошо учиться и уважать старших» и прочие мудрые афоризмы.