— Как мог не заметить доктор Ханг? — спросил Этан.

— Может он знал, но ему было всё равно.

— А другие доктора? Не мог же Макс всех купить? — закричала Корина, швырнув что-то в стену, оставив дыру в белой штукатурке.

Я села на диван рядом с Зизи.

— На рентгене этого не видно. Чип керамический, а усики можно рассмотреть только под микроскопом. Помните ту страну со Среднего Востока, которая устроила шумиху насчёт запрета въезда чипированным людям?

— Потому что у них запрещены любые соцсети? — уточнил Леон.

— Ага. Макс рассмеялся и сказал, что чипы невозможно обнаружить. Так что если правительство не собирается вскрывать людям мозги, то удачи им.

— Но ведь правительство так и поступило, — сказала Карина. — Начало резать людям мозг.

— Пока не вмешалась ООН, — подтвердила я, вспомнив выпуски новостей.

— А почему они сюда не вмешиваются? — возмутился Шенк. — Это же нарушение грёбаных прав человека.

Я рассмеялась.

— Ага, надейся. Генеральный Секретарь тоже чипирован. Макс ужинал с ним в прошлом месяце.

— Так что мы будем делать? — спросил Этан, присаживаясь на ручку дивана рядом со мной.

— Думаю, люди должны узнать об этом, — сказала я.

— Думаешь? Миллиарды людей превратились в калек, а ты думаешь, что они должны узнать? — огрызнулась Карина.

— Ты не помогаешь, Рина, — сказал Леон.

— Можем разослать это всем по сети? Как Логан сделал это с тем видео? — спросила я.

Карина фыркнула:

— Единственная причина, по которой оно разошлось, было то, что Логан хакнул тестовый сигнал, который посылала УайтИнк. Чтобы наше сообщение попало прямо в мозг, нужно посылать его из головного офиса УайтИнк. Или чтобы они сами его отправили.

— А даже если тебе удастся, Макс запросто избавится от него. Или нажмёт пару кнопок — и всем будет плевать на сообщение. Забыла, что он всех контролирует? — сказал Леон.

— Но это правда! — воскликнула я.

— Вряд ли правда сильно ценится на сегодняшний день, — сказала Карина, разглядывая ногти.

— УайтИнк говорит, что правда, а что нет. А после среды их уже никто не сможет остановить, — Шенк ударил кулаком по ладони.

— Почему? Что будет в среду? — спросил Леон.

— Да, ты реально был в изоляции. В среду выборы.

— Что? Они же в мае, — удивилась я. Не только Леон был изолирован от мира.

— Подвинули. И один из кандидатов — от УайтИнк, — пояснил Этан.

— А если на твоей стороне УайтИнк…

Я взглянула на Карину.

— Все чипированные проголосуют, как он хочет.

Слова упали посреди комнаты, как наковальня.

Макс превратит всех в своих марионеток, а они будут благодарны ему за это.

— Как его остановить? — спросил Этан.

— Мы умеем поджаривать чипы, — сказала Карина, вытаскивая тизер. — Как я поджарила твой.

— По одному человеку? Слишком долго. Да ещё против сотен людей, которые уже получили обновление…

— Нам понадобится армия, — вздохнула я.

— Армия, которая захочет бороться против УайтИнк.

Воцарилось такое молчание, что я слышала собственное сердцебиение.

— Я знаю, где такую найти.

— 33-

— Ты хочешь вломиться в учреждение для несовершеннолетних правонарушителей? — изумлённо спросила Карина. — Детище УайтИнк? Ты сдурела?

— Макс же им больше не интересуется, да? — повернулась я к Этану.

— Когда он получил необходимые данные, — с горечью в голосе отозвался Этан, — мы стали ему не нужны.

— Но там всё ещё есть дети?

— Дети без чипов, — начала понимать Карина.

— Пять, может шесть сотен, — подтвердил Леон.

— Шестьсот ребят без единого чипа. И у многих есть личные причины ненавидеть Максвелла Уайта. И все они не сильно уважают власть.

— Уже что-то, — сказал Этан и повернулся к Леону. — Чарли ещё там?

— Да. В следующем месяце переходит в большую лигу.

— А Флик?

— Тоже там. Всё так же безумен.

— Маленький Джордж?

Леон перестал улыбаться.

— Покончил с этим в прошлом году.

Этан закрыл глаза, прогоняя боль, вызванную словами Леона.

— Этого должно хватить, чтобы организовать бунты по всей столице и распространить их в другие города.

— Для этого понадобится больше, чем кучка детишек, — возразила Карина.

— Ты не чувствуешь напряжение? Как УайтИнк давит нас, подталкивая к краю? — я сама удивилась, как неожиданно стала одной из «нас», тогда как вся моя жизнь превратилась в их. — Закрывает нас за заборами и притворяется, что мы не существуем.

— Пороховая бочка, — сказал Леон.

— Точно. И нам нужна искра.

— Как мы их вытащим? — спросил Этан.

— Я мог бы помочь, — предложил Леон.

— Ни за что. Ты только что вышел, — возразила Карина.

— А я и не собираюсь туда вламываться. И вообще вылезать из башни, — он обвёл руками квартиру. — Но я могу выдать вам слабые места, чтобы вы смогли попасть внутрь.

Я кивнула.

— Отличный план.

День спустя мы стояли у ворот Табула Раса. Перед нами высилась 30-футовая ярко-жёлтая кирпичная стена, увенчанная колючей проволокой и камерами. Для современного реабилитационного центра, как его называют в СМИ, здесь старомодный подход к безопасности.

Над головой прожужжал дрон, и я натянула хиджаб на лицо. Воспользоваться шарфом предложила Карина.

— Джадда всегда пыталась заставить меня носить такой, — сказала она, пряча мои волосы под шарф. — Но сомневаюсь, что она бы одобрила нашу затею.

Это было такое простое решение. Неудивительно, что одним из предложений политического питомца Макса был запрет ношения хиджаба вне дома или мечети.

— Готова? — спросил Этан.

Мы стояли в очереди, ожидающей часов посещения. Матери пытались скрыть стыд. Девушки — возбуждение.

— Нет, — пробормотала я сквозь шарф.

Раздалось громкое жужжание, и очередь двинулась вперёд. За воротами я увидела круглое белое здание посреди серого двора. Постройка имела лишь одну хорошо охраняемую дверь и ни одного окна.

О чём я думала? Наши шансы выбраться из этого места, не говоря уже о том, чтобы вывести шестьсот парней, практически нулевые.

Я замерла от страха. Идущая позади женщина врезалась в меня.

— В первый раз? — спросила она. Её голос был добрее, чем выражение её лица.

Я кивнула.

— Парень? — спросила она, глядя мне в глаза.

— Друг, — ответила я тихо.

Она фыркнула.

— Не жди, что тебя будут рады видеть, — женщина протиснулась мимо меня. — Они никогда не рады.

— Всё будет в порядке, — сказал Этан в моё закутанное лицо. Затем он заткнул выбившуюся прядь моих волос назад под хиджаб, положил руку на основание моего позвоночника и легонько подтолкнул меня.

Перед дверью нас просканировали, а наши сумки обыскали. Охранник вытащил из моей сумочки два спутавшихся тампона и тут же бросил их, словно обжёгшись. Мне стало смешно от того, как он покраснел.

Наконец я собрала вещи и пошла к двери. Второй охранник открыл её, но сам не отошёл, так что мне пришлось протискиваться мимо его огромного пуза. Комната для визитов оказалась на удивление светлой и яркой. Там не было заграждений, чтобы отделить заключённых от гостей, как я себе навоображала. Только столы и стулья. Похоже, это был учебный класс.

Мы направились к столику в углу и сели. Постепенно остальные места тоже заполнились посетителями. Они все сидели, сложив руки на коленях или теребя украшения, переводя взгляд с двойной двери, через которую, как я поняла, войдут мальчики, на часы на стене.

Снова громкое жужжание, затем лязг — и двойные двери открылись, впуская парней.

Блондин с выбритой макушкой, на которой виднелась татуировка, увидел Этана и улыбнулся. Он подошёл к нам и уселся с таким видом, как будто зашёл в ресторан, где для него всегда зарезервирован лучший столик.

— Фишер, — поднял он подбородок в знак приветствия. — Что это за привидение с тобой?

— Это Петри, а тебе стоит уважительнее относиться к ней, Чарли. Мы здесь благодаря ей.