– Первый раз слышу, ― Караваев посмотрел на совсем непохожего на здешний люд человека с интересом. Одет он был в чистую серую, длинную до колен рубаху, выпущенную поверх брюк, на ногах были сандалии, а на голове странная квадратная тюбетейка из чёрного щелка, из-под которой к крепким плечам струились светлые волнистые волосы. Загорелое, без морщин лицо со светло-голубыми глазами, обрамляла густая русая борода, в которой поблескивали редкие серебряные нити, его не старила, Караваев на глаз прикинул, что они с незнакомцем скорей всего ровесники. Спокойствие соседа притягивало, отторжения к незнакомцу не было, он даже ощущал к нему какую-то странную неизъяснимую симпатию и интерес, хотя они и минуты ещё не проговорили.

– Представьте себе штабель дров, приготовленный для костра, в котором будут сжигать живых детей. Такова была жертва демону Молоху, который должен был спасать богатства и роскошную жизнь этих торгашей-язычников. А они был воинственны, в том смысле, что хорошо оплачивали кровавую работу солдат наёмников, силу оружия которых познали и греки, и сицилийцы и жаркая Иберия. Им вполне по силам было разрушить Рим ― своего главного врага, к тому же у них был гениальный воитель Ганнибал, способный это совершить. Когда же он увязал в болотах окружающих Рим, и просил подкрепления у своих спонсоров карфагенских торгашей, то они стали подсчитывать свои расходы на войну, раздумывать, обрекая на поражение Ганнибала и себя на смерть. Молох сожрал своих детей. В истории много таких мистических страниц. Впрочем, Молох жив, он перебрался за океан и построил Новый Карфаген, угрожающий ядерными гекатомбами всему живому.

– Интересная история, никогда не слышал, ― пожал плечами Караваев и посмотрел на часы. ― А операция эта войсковая надолго, как думаешь?

– За час должны управиться, а вы куда-то спешите?

– Не так, чтобы очень, но время, однако, утекает быстро, ― ответил Караваев, сам удивляясь своему туманному ответу, ведь он хотел сказать, что направляется в отель, но почему-то увильнул от прямого ответа. Скорбные уроки сегодняшнего дня, по всему, не прошли даром.

– Ваша правда. Время, в самом деле, убыстрилось. Впрочем, так и должно быть в конце времён. Когда время выходит из пазов, ― мир слетает с катушек. Вы издалека? ― посмотрел на него пытливо сосед.

Караваев помялся.

– Из Красношахтёрска. Слышали про такое райское местечко?

– Эхо вопля бесправного, ободранного и голодного люда из угольной преисподней Севера долетело и до нашей галактики. Каким ветром вас сюда занесло, северянин, в эту сказочную фикс-галактику? Попавшему в здешние ведьмины круги, выбраться из этой космической магнитной ямы задача задач. Вас не просветили ещё об этом? Хотя, глядя на вас, я смело решусь предположить, что вас не встретили здесь хлебом и солью, ― окидывая Караваева с ног до головы быстрым и пытливым взглядом, проговорил мужчина.

– Угадал он, ― усмехнулся Караваев. ― Не трудно было, догадаться, думаю. Приголубили курортника, приголубили. Грабанули, как пацана. Уплыл чемоданчик мой со смокингом и штиблетами. Хорошо хоть паспорт и путёвка целы.

В глазах незнакомца блеснула усмешка.

– Паспорт спасли, говорите? О, это ценнейшая вещь! Это успех и везение. Поздравляю. Вы невероятно везучи. Спасли свидетельство принадлежности к останкам великой страны и великого народа. Какая удача. Господи, как же наши бедные праотцы веками живали без паспортов, этой книжицы со штампами, в которой теперь даже не указано племя, к которому принадлежит человек? Предки наши преспокойно обходились без них, прекрасно ведали, какого они рода, племени, ходили по своей земле, женились, рожали, умирали, воевали. В наши дни паспорта нужно выдавать только жителям тьмы. К чему они людям света? Хорошему, чистому человеку паспорт не нужен ― он в глазах его, а свет в них из сердца, как у вас, к слову. Но если наличие паспорта вас, г-мм, утешает… а штиблеты, брат, дело наживное.

Караваев не заметил иронии в этих словах, и обиженно возразил, не заметив, что проговорился:

– Наживное, как же! Как в таком костюмчике, да в сланцах, ёш твою два, в отель-то явиться? Могут под зад дать, чтоб пейзаж не портил.

– В отель? ― удивлённо протянул сосед. ― Так вы держите путь в Зазаборье, в Тьмуград? Что вы там забыли?

– Что забыл, что забыл, ― проворчал Караваев. ― Отдохнуть решил. Путёвка у меня. На три недели. С питанием и медобслуживанием.

– Ах, вот так даже! С питанием и с медобслуживанием? За какие же заслуги такая щедрая премия жителю белого света? Какой магнат вам оплатил сей потрясающий вояж, что за Ротшильд? Бросьте, бросьте! Вы подначиваете меня, шутите?

– И не думал, да вот она, путёвка, тут, ― похлопал себя по карману Караваев. ― Фирма, как её, «Интертурсикретсервис», директор прибалтиец какой-то Недождётис… печати, всё как положено…

– Путёвка, печати, «Интертурсикретсервис», прибалтиец, Недождётис, это мне напоминает балладу, где Морж с Плотником обещали устрицам рассказ о башмаках, сургуче, капусте и королях и съели их. Думаю, в вашем случае будет тот же финал. Торгаши остроумны. Дельце провёрнуто с юморком. И как всегда нагло с усмешечкой и подковыркой. Это они умеют ― юмористы. Так дело обтяпают, что под демократический хохот, прохохочет человек и дом свой и страну, да ещё и аплодировать станет умельцам смехачам. А это «недождётис» ―это просто конгениально! Эх, народ мой, когда ты думать-то станешь? ― покачал горестно головой мужчина, с жалостью глядя на Караваева. ― И вам, брат, простите, не пришло в голову, что слишком уж говорящая эта фамилия Недождётис? Что это тонкий намёк на толстые обстоятельства? Не возникло ассоциации с глаголом «не дождётесь»? Я, вот, почти уверен, что так и произойдёт, не дождётесь вы, брат, не медобслуживания, ни питания. Надули вас господа юмористы. И не за бесплатно, скорее всего.

– С чего это ты так решил? ― уставился на него Караваев.

– Я хорошо знаю здешние правила. В обманной стране Зазаборье жизнь, если этот порядок вещей называть жизнью, построена на системе трёх «О»: обмане, отъёме, оргии. У вас, видимо, ещё живы приятные воспоминания о путёвках по профсоюзной линии? Деньги ― вот универсальный ключ, который открывает самые крепкие двери в Зазаборье. Но не стоит переживать, вы ж сами никого не надули. Это было б для вас худшим испытанием, утешьтесь сердцем честным. Обидно, думаю, но это мелочи жизни. Вот для тех, кто вас надул это ещё один шаг в ничто. Да, и разве первый раз нас всех надули? Всю страну надули господа недождётисы, раздав бесплатные путёвки в прекрасный мир равных возможностей и свободы самооголятся. А ещё раньше надули прошлые поколения, тоже немало прекрасного обещали: землю крестьянам, заводы рабочим, миру мир, братство и равенство, но те хотя бы попытались выполнить кое-какие обещания из своей программы.

Караваев насупился, хмуро проговорил:

– Да, ладно, ладно, тебе пугать-то! Чего это сразу-таки ― надули? Не пугай меня, не пугай. Говоришь, деньги двери открывают? Так я тебе докладываю: путёвочка моя кровными девятью вагонами угля оплачена. Она, дорогой товарищ, по этой причине и есть ключ к дверям моего гостиничного номера. И я, кровь из носа, постараюсь дойти до вечера к заветным дверям моего номерочка. За тридевять земель прилететь и отступить? Некуда. Нужно идти в отель, а там дальше видно будет, что из всего этого выйдет.

– Как знаете. Отговаривать не буду, ― дорогу осилит идущий, но боюсь, что вас ожидает ходьба по кругу, а может быть и по всем кругам ада. Лучшая придумка дьявола ― это создать видимость, что его нет. Где доказательства того, что этот ваш клочок бумаги с печатями гарантирует вам право на отдых в отеле? Вы заглядывали в головы шутников, предлагающих вам этот комфортабельный отдых в Зазаборье, могли видеть превращение вашего угля в деньги и их движение? Кто-то из ваших коллег по работе уже отдыхал по путёвкам «Интертурсикретсервиса»? Вы поверили наслово, в бумажный фантик…

– Да чего это ты всё учишь? ― разозлился Караваев. ― Что ж, по-твоему, выходит никому, никому не верить? И что за жизнь тогда будет, когда ни матери, ни отцу не будешь верить? И, вообще, больно умным и вёртким ты себя выставляешь, не обижайся, конечно. Расскажи ещё, что тебя самого никогда и нигде не надували. Насквозь людей видишь, наперёд всё знаешь? Что ж ты, ёш твою два, такой чистый, умный, не обманутый, сидишь у бетонного забора на этом заплёванном торжище, среди обманутых? Сам же говорил, что всю страну надули. И выходит и тебя вместе со всеми, даже если ты всё это наперёд видел…Кашпировский.