– Понятно. А если он обидится или даже вообще порвёт с тобой отношения?

– Ну, что поделаешь? Значит, так тому и быть. Но, думаю, он не обидится.

– А если отомстит? – Эдик всё никак не хотел успокаиваться и всё сильней закручивал гайки. – Месть психиатра. Звучит? …Звучит. Не боишься? Это тебе не морду набить. Заточит к себе в психушку! Мало не покажется. Тем более исторический опыт имеется.

– Да уж! Не дай Бог там оказаться, – в разговор влез Пётр.

В глазах друзей просматривался страх и растерянность.

– Расслабьтесь. Думаю, до этого дело не дойдёт. Меняем тему. – Степан дружески хлопнул по плечу Эдика. – У меня тут для вас пара бутылок пива припрятана, будете?

Степан вышел из комнаты и через некоторое время вернулся, держа в руках три бутылки пива и стакан. Стакан предназначался для Эдика, который был ещё тот чистюля. Раздав друзьям, которые сидели на диване, по бутылке, Степан сел за стол.

– Ты, Степка втянул, нас в авантюру, – начал Эдик.

Открыв свою бутылку, он налил пиво в стакан и только затем продолжил, – так будь добр, просвети, какие нам ожидать сюрпризы в случае сбоя программы или каких других непредвиденных обстоятельств.

– Хороший вопрос, – Степан сделал глоток пива и повернулся к ребятам лицом. – Хочу вас успокоить: в случае, как выразился Эдик, сбоя чего-либо программа автоматически остановится, записав предварительно данные до сбоя. После устранения причин программа автоматически вновь запустится.

– С твоим участием? – переспросил Пётр.

– Нет. С сегодняшнего дня программа живёт своей жизнью, и я не в состоянии повлиять на ход развития событий.

– Выпустил чудовище из клетки и ещё хвастается, что оно ему не подчиняется, – произнёс Эдик с ухмылкой. – Ты хоть гарантируешь нам, что в случае внешнего сбоя, программа запишет правильную информацию?

– Конечно, гарантирую, я всё учёл, не переживайте! Этой авантюрой я желал лишь одного: чтобы вы, да, впрочем, и я, по-новому взглянули на жизнь. Как правильно заметила героиня одного фильма, нам посчастливилось родиться на свет. Каждый из нас выиграл право на жизнь, и, поверьте, борьба была очень сложной. Каждый из нас уже доказал эволюции, что он более выносливый, более ценный, более быстрый и так далее, но потом мы расслабились. По какому такому праву, спрашиваю я нас всех? Поймите, нам в руки попало счастье под названием жизнь. Мёртвыми мы будем всегда, а вот живыми – какое-то мгновение. По сравнению с вечностью наша жизнь – это вспышка света, и всё. Потому надо торопиться дерзать, торопиться творить, познавать, создавать что-то своё, новое, да еще успеть донести всё это до людей. Вот на что надо тратить жизнь, а не на сон, болтовню, страхи. Чего бояться смерти, если она рано или поздно коснётся каждого? Мы все умрём, какая разница – раньше или позже? Разница, когда есть что терять. Вот я и хочу, чтобы нам было что терять.

– Аргументировано ты говоришь, и в целом с тобою трудно спорить. Мне не понятно одно, – Пётр протёр очки, затем продолжил. – А чего ради стараться, если всё равно умрём? Если бы было наоборот: жили бы, к примеру, вечность, то тут всё понятно. На тебе при жизни уважение, почести, деньги те же самые – наслаждайся! Ради этого можно и покорпеть, погрызть, так сказать, гранит науки. А так, ради мгновения, только зубы портить. Не лучше ли пролежать себе тихонько, не напрягаясь, не высовываясь? Засунуть, так сказать, свои желания куда подальше и ни о чём не переживать.

– Да пойми ты, – взволнованно воскликнул Степан, – у нас у всех есть обязательства! Для чего, думаешь, нас природа создала? Нас всех, а не тебя одного. Целый коллектив создала, популяцию, вид. Значит, какая-то задача перед нами поставлена, и чтобы мы не перемёрли, не успев решить её, нас так много! Кто-то умрёт, кто-то выживет. А ты знаешь, кто выживет, от кого пользы будет больше? Творец всей этой заварухи проверяет нас на содержание. Зачем ему, скажи, трутень? Он его, понимаешь ли, разумом наделил, возможности дал, а он в кусты хочет спрятаться. Люди должны осознанно проживать свою жизнь. Ты обязан привнести в общую жизнь что-то, чего не было до тебя. Понимаете, обязан! Иначе “кирдык башка”, а что вы хотели?!

– Вообще запутанно говоришь, – в разговор вступил Эдик. – Ну, предположим, мы докажем, что чего-то стоим, и что? Что дальше, что нам за это будет? Коллапс, рано или поздно наше солнце погаснет, исчезнет наша цивилизация и наши потуги в том числе.

– Нет, дорогие вы мои! Мы все общими усилиями что-то такое там придумаем, найдём замену нашему солнцу, и всё продолжится. Понимаете, продолжится! Но на более высоком уровне. Мы же живём лучше пещерного человека, он для нас постарался.

– Ага, я, значит, должен стараться, чтобы кто-то там жил в более продвинутом мире, – с ухмылкой произнёс Эдик, а потом добавил, – Нашли дурака! …Поздно, пойду я, – Эдик встал и направился к входной двери.

– Подожди меня, я тоже ухожу, – Пётр поставил пустую бутылку на стол. – Завтра на учёном совете выступаю. Надо продумать, что буду говорить, – Пётр встал с дивана и направился к выходу.

Степан проводил друзей до двери.

– Я вижу, вы какие-то грустные. Не расстраивайтесь вы так, – он попытался успокоить друзей.

– Мне ещё надо в магазин заскочить. Мать огроменный список составила, что надо купить. Пока, завтра увидимся, – Эдик махнул рукой Степану и открыл входную дверь.

– Надо так надо. Хотел вам одну игру предложить, – Степан всё пытался развеселить товарищей.

– Хватит нам твоих игр, – недовольным голосом вставил Эдик, оборачиваясь уже в дверях.

– Чего вы такие пугливые? Это обыкновенные стрелялки. А насчёт рулетки – не бойтесь. Пятьдесят лет спокойной жизни я вам точно гарантирую, – обиженным голосом ответил Степан, закрывая за ними дверь.

Вернувшись к себе в комнату, он допил пиво из своей бутылки, потом, убрав её, сел за стол и открыл ноутбук. Произошедшее не сразу отпускало. Стуча по клавишам, набирая очередную программу, продолжал думать о ребятах.

Вымотался, пока их уговорил. Не думал я, что все такими трусами окажутся! А ведь я их только проверить хотел. Программа – это обыкновенный вирус и привязан к слову “ удалить программу “, мою программу, разумеется. Стоит нажать это слово хоть раз – сразу активируется. Но всё равно – медленно будет раскручиваться. Запись выдаст о смерти, конечно назойливо, устрашающе. Часы будут отсчитывать минуты, но никакого уничтожения содержимого не будет. Я программист, для меня “внутренности” – это святое. Так что, пусть не трогают мою программу. Я столько времени в неё вбухал! Не будут уничтожать, – вирус ни за что не активируется. А насчёт мести… Хитрые какие! Почему это я один должен бояться? Вообще-то они вместе со мной находились. Никто из них дверью не хлопнул и не ушёл в знак защиты Кольки.

– Так что, всем и отвечать, – саркастически усмехнулся Степан. – Если что, в психбольнице все вместе окажемся!

Потихоньку Степан увлёкся написанием программы и, втянувшись, уже полностью погрузился в неё, забыв обо всём на свете.

Дома Петю у порога встретила мама. Он был единственным сыном в их профессорской семье, и если задерживался по вечерам, то мать, волнуясь, частенько встречала его прямо у двери, – очевидно, чтобы скорей убедиться, что с ним всё в порядке.

– Здравствуй, дорогой, – мать ласково обняла сына. – С тобой всё в порядке?

– Ну конечно! У Стёпки был, как всегда заболтались.

– Решали глобальный вопрос по поводу жизни на Марсе? – из кухни донёсся доброжелательный голос отца Петра, профессора физики.

– Не совсем так, но тоже кое-что глобальное, возможно даже расскажу, – ответил Пётр из прихожей, где снимал обувь.

– Привет, пап, – прежде чем пройти в ванную, он заглянул сначала на кухню.

Пётр был откровенен с родителями, но о том, что сегодня произошло дома у Степана, он решил им не рассказывать и, вернувшись на кухню, сел за стол и начал есть. Родители сидели рядом и обсуждали какие-то свои выступления на учёном совете. Ещё вчера он влез бы в разговор и поинтересовался их делами, но сегодня ему не хотелось этого делать. И вовсе не потому, что родители вдруг стали ему безразличны, наоборот, почему-то только сегодня он почувствовал, насколько сильно их любит, и как они дороги ему. Придя сегодня домой, он, наверное, впервые заметил и волнение в глазах матери, и почувствовал вкусный запах ужина, и вообще – даже простой свет в прихожей показался ему настолько родным, уютным, что у него больно защемило в груди от мысли, что он может потерять всё это.