— Молли, разрешаешь снять антисовиную защиту и доставить полагавшуюся тебе почту?

— Давай, что поделаешь.

После напевного заклинания Риддла что тут началось! Письма посыпались из камина, завалили кухонную столешницу и сыпались со всех сторон, скрывая половицы под собой. Я растерялась от обилия писем, газет и вопиллеров. Появилось желание спалить это добро адским огнём, но пульнула только Инсендио. Газеты вспыхнули, а письма из пергамента обуглились и начали дымиться. Не нашла ничего умного, как погасить Агуаменти.

— Динки! Упырь! На помощь! — закричала я, размахивая полотенцем, чтобы развеять дым на кухне.

— А! Хозяйка! Пожар! Спасайте детей! — завопил Динки и побежал будить моё семейство.

Упырь, умница, пустил струю свежего воздуха, но ещё не погасшие письма загорелись с новой силой, а я, кашляя и задыхаясь, нащупала дверь и открыла нараспашку.

Волдеморт посреди катаклизма сидел, как ни в чем ни бывало, и хохотал, как мальчишка. Я рассвирепела и послала Летучемышиный сглаз. Отбившись от нетопырей, он начал помогать навести порядок. Детские ноги протопали мимо кухни, и я услышала голоса в гостиной.

— Что случилось? Пожар? Убийство? Мама!

Джинни заплакала, близнецы подпрыгивали от внезапного приключения, Рон дрожал от холода в одной пижаме, а Гарри с любопытством рассматривал Волдеморта, у которого от смеха текли слёзы, и уничтожал вопиллеров, всё ещё пытавшиеся высказать своё мнение женскими воплями или мужскими басами в зависимости от адресата.

— Это дядя подпалил наш дом? — спросил Гарри.

— Нет, дядя спас дом, а подпалила его ваша мама, — объяснил Том.

Дети охнули, а я очнулась.

— Динки, одень Джинни и Рона, затем спускайся и готовь завтрак. Упырь, уничтожь письма и прибери на кухне. Не забудь развеять дым.

— Молли, что случилось? — спустился сонный Питер.

— Дом чуть не сгорел. Пит, закажи новый кухонный стол. Размером побольше. Потом купи себе новую мантию. Сколько лет ходишь в этом сюртуке? Вечером свободен и можешь заниматься своими делами.

— Я хочу почистить озеро, чтобы летом дети купались.

— Отличная идея! Не рано ли ещё? Холодно же. Все, дети, умываться. Быстро!

Разогнала братию и, утомленная происшествием, занялась собой. Волдеморт покрутился, убедился, что я в порядке и отбыл. Пока дети, оживлённо переговариваясь, позавтракали и занялись играми, я приняла душ и накинула домашнюю мантию.

В полдень появилась Беллатрикс и вслед за ней отец.

— Молли, солнце, ты не ответила, и я пришел без приглашения. Ты не в обиде?

— Что ты, отец! Я всегда тебя рада видеть.

Отец чмокнул меня в щеку и подошёл к Белле.

— Мадам Лестрейндж, какая честь! — поприветствовал он и приник губами к её руке. — Вы к моей дочери с дружеским визитом или по делу?

— Как женщина к женщине, — улыбнулась Беллатрикс, многозначительно поглядывая на меня.

— Как мило, — заворковал Пруэтт, — я вас оставлю. Я соскучился по внукам.

И отправился на детскую площадку, построенную на заднем дворе. При этом он посмотрел на меня хитро-хитро, будто разгадал жутко страшную тайну. Что такое? Я провела его задумчивым взглядом, а Белла стала внимательно разглядывать меня.

— Так-так, что мы имеем? — спросила она и без палочки, одними пальцами, щёлкнула, и я оказалась в трусах и майке.

— Дура! Идиотка! — завопила я. — Что ты делаешь?

— Собираюсь снять с тебя мерки, — невозмутимо ответила Лестрейндж, и, откуда ни возьмись, появилась портновская лента и стала быстро меня измерять.

— Ты собираешься шить мне одежду? — остолбенела я. — Но зачем?

— Я собираюсь подобрать тебе одежду, макияж, поработать с манерами, речью и походкой, но никак не шить одежду, — мягко, будто неразумному ребёнку, объяснила Беллатрикс.

— Ты — имиджмейкер? Тебя послал отец? Для Нотта я недостаточно хороша?

— Нотта? — рассмеялась Беллатрикс. — Причем здесь Нотт? Имиджмейкер — какое замечательное название, — и, напевая песенку, увеличила ящичек, который достала из сумки.

Ящик оказался настоящим шкафом, набитым одеждой. Кроме того, она достала комод, трюмо, и гостиная превратилась в кошмар любого мужчины.

Пришлось признать, что несмотря на постройневшую фигуру, мне требовались знания некоторых чисто женских премудростей. Недостаточно подстричься и помыть голову, нужно укладывать локоны. Не просто надеть джинсы, майку и кроссовки, а и сделать маникюр. Не только мазать лицо и тело готовыми мазями и кремами, но и уметь подчеркнуть достоинства фигуры. Не только покрасить губы первой попавшейся помадой и бежать по делам, а уметь наносить стрелки на глаза, подобрать тон под основу цвета кожи, выщипать брови, правильно раскрасить веки, оттенить скулы и пр.

Очнулась уже накрашенная, одетая в собственные джинсы, которые я отстояла в яростной борьбе, но зато на каблуках. Беллатрикс, довольная своим трудом, пообещала придти завтра.

Мебель осталась, а я, ковыляя на орудиях пытки, продолжила свое существование, пообедав и занявшись обучением своих оболтусов. Отец пробыл до вечера. Он одобрил мой новый образ, и даже дети были в восторге. Я пожала плечами. Мне было всё равно, но если всем нравится, то буду прибегать к услугам Беллы.

Близнецы набегались с дедом и легли спать раньше всех. Когда стали тереть глаза Гарри и Рон, и захныкала Джинни, я приказала ложиться всем. Сказки на ночь читал Динки, а Упырь проследил, чтобы дети выпили молоко и у каждого на тумбочке стоял стакан с водой.

Именно это время выбрал Снейп, чтобы выйти из камина. Выглядел он ужасно. Впавшие щеки, покрасневшие глаза, бледные губы и затравленный взгляд. Отощавший и какой-то оцепеневший. Я всплеснула руками.

— Северус, что с тобой?

— Работаю, — усмехнулся он. — Занят очень.

— Сядь, — приказала я. — Я быстро.

Вернулась с ветчиной, сыром, темным хлебом и стаканом молока. Молодой мужчина беспрекословно съел предложенное, и я ещё сделала чай, щедро плеснув бренди. У Северуса после выпитого заблестели глаза, и он ожил.

— Как ты дошёл до жизни такой? — заботливо укрыв пледом плечи Снейпа, спросила я.

— Меня повысили, — гордо и утомленно улыбнулся Северус. — Я — директор Хогвартса. Наверное, самый молодой во всей истории.

— Ну и новость! — воскликнула я. — Как же слизеринцы? А Зельеварение? Бумажной работы сколько, — ужаснулась я. — Как же ты успеваешь?

У Снейпа застыла мученическая гримаса.

— Только ты и понимаешь меня, — вздохнул он. — Никто не догадывается, скольких усилий стоит вся эта деятельность.

— Директорская должность — это очень престижно, — продолжала я. — Но нужно делегировать полномочия. Скинь учебную и организационную часть на Минерву. Она умеет.

— Она не хочет, — пробормотал Северус. — Наоборот, ставит палки в колёса и всячески дискредитирует меня.

— Напомни о обязанностях заместителя директора. И о увольнении без выходного пособия. Побудь самодуром.

— Отличная идея, — закрывая глаза, сказал Северус. — Так и сделаю. А Слизерин я скину на Септиму Вектор, она слизеринка, и прекрасно знает подход к ребятам.

— Слагхорн пусть ведёт Зельеварение, — давила на Снейпа.

— Много хочет.

— Ну и пусть, зато у тебя будут свободные руки. Самые способные ученики пусть помогают и варят зелья для Больничного крыла. Будет отличная практика. У тебя останутся финансовые вопросы и общение с Попечительским советом.

Кажется, я налила слишком много бренди. Северус уже засыпал. Намучился, бедняга.

— Да, Молли, тебя ждут в Министерстве, — сказал он, не открывая глаз. — Вечеринка. Будут все свои. Министр, то есть Повелитель… — Северус протер глаза. — В общем, Белла сказала, что убьёт меня, если ты опозоришься.

— Тебя? Почему не меня?

— Потому что меня никому не жалко, — и уснул прямо в кресле.

Что делать? Идти, конечно! Поскольку я не знала, что за вечеринка и кто такие свои, я решила надеть обычное чёрное платье. Пусть не шик, но кто сказал, мне в нём плохо? Фигура не идеальная, ещё держится жир на бедрах и грудь достаточно заметная, но черный цвет прекрасно скрывал все недостатки.