– ГДЕ ТВОЁ ОРУЖИЕ? – крикнула, охваченная страхом.
С его стороны – тишина.
– Оружие… Нужно убойное!
Его, как заклинило, в противостоянии с борткомпьютером.
– Рик…! ОРУЖИЕ!?
Ноль внимания.
Всё безнадёжно – к нему не достучаться, он оказался одержим идеей подчинить себе управление инопланетной машины. Для него единственно верным решением – переключить силовую тягу на водородный двигатель, чтобы помчаться уже хоть куда-нибудь, и не сидеть как кролик в норе, ожидая в ужасе своего конца.
Но Эвелин и без него сообразила, что там было разбросано – среди насыпанного хлама руки наткнулись, то ли на гранатомет, то ли на короткоствольный карабин. Его голова от мыслей пуста, – попытаться «прочитать» очень сложно, забита одним лишь страхом, и картинками панического ужаса. И бесполезно требовать объяснений, сама всем телом чувствовала дребезжание машины, тряску и скрежет когтей, прорывающие себе ход к кабине.
Её пальцы знают, что ей нужно и не стоит объяснять, как наполнять магазин патронами. В данном случае, боялась только не успеть перезарядить, и как им управлять… Штука, что у неё в руках – известна лишь самому Рику, как хозяину данного изделия, но шорохи приближались всё ближе, и язвительный скрежет обледеневшего снега сбивал ровное дыхание.
– ЕСТЬ! – тот очнулся, добившись своего. Ему удалось завести водородный двигатель. Теперь дело за малым: перевести в ручной режим и помчаться прочь… В любую сторону.
Но и существо добралось… Один, явно, более сильней того, что по левую сторону от Рика, полез не боковым путём. Возможно, там снег не столь плотный и стиснут давлением, но… вылез как раз перед ней, со стороны лобового стекла, ровно посредине. Тут Рик впервые увидел его обличье… Это – существо, с человеческими формами тела: руками, головой и торсом. На нём всё обледенелое, сине-зелёного цвета, – замёрзшее, а голова покрыта сизым инеем. Был без волос и со стеклянными застывшими глазами, зрачки которых не темнее самого холодного льда на северном полюсе – сине-лазурного цвета. На лице примёрзла обледенелая маска, а из-под неё, куда-то за спину, тянулись непонятные трубочки. Кожа бледно-синяя; глаза неподвижные, лоб без бровей, а взгляд – безумный, прорывающийся внутрь.
Эва подпрыгнула вверх, хватаясь за сиденье. Но перевёрнутое состояние машины сбрасывало вниз, к лобовому стеклу. Рик, на мгновение забыл, зачем взял в руки штурвал. От цепенеющего холода стыла в жилах кровь, и он молниеносно стал превращаться в ледяную глыбу: глаза побелели, а кожа посинела – стал задыхаться, замерзая у Эвелин на глазах.
Но она его узнала…
То замёрзшее лицо, выглянувшее спереди – одно из того десятка замороженных существ, хранящиеся в прозрачных холодных витринах, покрытое вечной изморозью, заполненная стекловидной жидкостью – сверхпроводником. На отсеке надпись: «минус 182; препарат: 002». Как видение, холодные картинки пробрались к ней в разум. В холодный зал, с толстенной изморозью на вертикально стоящих отсеках, она когда-то заходила… И в каждой из таких витрин подсвечивалась сине-зелёная фигура существа, спокойно спящего в питательной жиже, содержащая организм в исходном состоянии. И такой же замороженный, когда-то серебристый, комбинезон простого солдата, с маленькими пометками на груди: датой пробуждения, следующей заморозки, и дыхательная маска на лице. Когда-то, бывшие люди, но, не терпящие тепло. В отличии от неё…
Но, пока она погружалась в медленный ужас, понемногу вспоминая прошлое, без малейших проблем существо сумело просунуть голову сквозь лобовое стекло, не нарушая его структуры. И показал свой безумный, не моргающий взгляд; холодные движения, светло-синие руки, потянувшиеся только к ней. Хруст льда на поверхности костюма, образующийся на ходу, сковывающий каждое его движение, превращая в ледяную статую. И растопыренный хват…
В кабине оказалось слишком тепло… – много убийственной влаги, «они» ненавидят его, и резкие перепады температур. «Оно» потянулось назад, проскальзывая через стекло, обратно. Но Эвелин, вдогонку холодной твари, «всыпала» прямо в лоб, осмелившись отодрать свой взгляд от холодных глаз. Не помог и второй выстрел, третий – всё, что разлеталось, каждый осколок кости и мозгов, глаз и зубов, в считанные секунды выскальзывая из каждого уголка кабины, куда бы не отбросило выстрелом в упор, возвращалось на место. Всё бесполезно – как не стреляй, сколько не убивай, но замёрзшая голова снова возвращалась к прежним формам, не переставая смотреть ледяными глазами только на неё. Будто пытаясь ей что-то сказать.
Но Рик тоже вставил своё… Едва ли ощущая правую руку, чувствуя штурвал, дёрнул от себя и, как только смог, привёл в движение машину. Гул, рёв, на приборах – десять тысяч оборотов, а на спидометре цифровая стрелка – взад-вперёд; слева-направо, и колеса потянули машину вперёд. Кажется, существу, не успевшее убраться из лобового стекла, оказавшись зажат между носом машины и окаменевшим ледяным пространством, стало не особо-то приятно. Озверевший от наглости чужака, марсоход помчал вперёд, – вниз, разрезая острым носом ледяные глыбы, толщи льда, намереваясь разорвать огромное тело на несколько частей.
Но тому, вроде как, и в радость. Чем глубже внутрь – тем ближе к холоду; чем меньше кислорода и влаги – тем меньше изморози на теле, и меньше скованных движений. Больше свободы и возможности раствориться в пространстве спрессованного льда, чтобы трансформироваться вновь, с другой стороны кабины, у окна.
Рик окончательно пришёл в себя. Кратковременный ступор пошёл на пользу – остудив разум, сделал более сговорчивым. Резко остановив машину, подал назад, пока разрыхлённые снежные массы ещё не успели набиться сзади, сковать движение машины. Похоронив под многометровой толщей льда и снега, он решил избавиться от твари. Отгрёб на несколько метров вверх, насколько машине это удалось, и снова надавил вперёд, бросая бронемобиль в пространстве вертикального тоннеля.
Тот второй, так и не успевший добраться до его стороны, остался где-то наверху, а, может, так и потерялся среди многотонной массы. Это не важно, в данный момент. Главное, что первый всё никак не желал отрываться от кабины. Как его не тарань…, как не продавливай сквозь ледяные острые образования, и как не насаживай на гигантские сосульки, торчащие со всех сторон – каждый такой ледяной «меч», толщиной с руку, растворялся в теле существа. А «оно» только то и делало, что взгляд не сводило с неё, возможно требуя ответ, вынуждая в чём-то признаться. Словно всегда были знакомы.
Машину с грохотом потянуло куда-то вниз, унося разом с телом существа, застрявшего спереди. Поток снега, лавиной обрушившийся вместе с марсоходом, понёс их в общем потоке. Эва нашла себе место на сиденье, едва ли успев пристегнуться озябшими руками. Рик машиной не управлял, но себя в сознании удержал, и, очухавшись от леденящего ужаса, наконец-таки вспомнил про боевые «причиндалы». Но машина падала бесконтрольно, бросалась вместе с общим потоком зыбких масс, проваливаясь в очередных пустотах.
…Ещё один мощный удар – машина нырнула в пустое пространство, пролетела неизвестное количество метров сквозь тёмную пустоту. «Приземлившись» на бок и, кувырнувшись несколько раз, заняла новое положение, погружая обоих в очередной нокаут. Наступила немая глухота, писк в ушах, сквозь который стал пробиваться визг приборов, сигнализирующие об аварийном отключении. Борткомпьютер аппарата пошёл на перезагрузку. Внутри преобладал холодный мрак, бледно сверкали мигающие индикаторы системы машины, затухающие вибрации двигателя, а где-то сзади, за бортом – не смолкающие шорохи, и вибрации…
Они провалились в пещеру, на глубине 94 метра от поверхности ледника. Снаружи – минус 42, влажность сумасшедшая, и воздушные сквозняки, тут же, принялись облизывать наружную обшивку машины, лишая на корпусе толстенные языки изморози. Она мгновенно стала покрываться льдом…
Аппарат подал сигнал о включении системы управления.
Эва, не ожидая толчка в зад, привела всю машину в движение, не успев даже подумать про наружный свет. Грохот и скрежет, стеклянный хруст – машина, едва ли, поползла вперёд, разламывая внезапные ледяные оковы, освобождая колеса ото льда. Впереди – кромешная темнота; за бортом – глухой скрип и рокот льда, не пускающий их вперёд, а стекло оказалось в морозных рисунках и замёрзших горошинах – капелек влаги… Машина с треском и рёвом, продавливая рыхлую стену, упёрлась во что-то пористое, зарываясь внутрь, как крот.
