– СТОЙ…! – Рик остановил безумие. Еле оклемавшись, отключил от управления её сторону.

– «Оно» где-то сзади… – прошептала тихо. – Я чувствую «его» холод…

– Ты угробишь машину… Мы уткнулись в лёд! – проревел неистово.

Он, на боковой панели, разделяющая кабину надвое как в самолёте, отодрал плоскую тонкую плитку. Та сразу же засветилась ярко-зелёным светом, показывая сквозь мутную картинку всё, что творится вокруг.

– Всё в инее. На Марсе же нет влаги…

Рик дал команду машине выползать наружу из новой снежной норы, прорытая, только что, лбом. Медленно потянул штурвал к себе, оглядываясь по сторонам, по привычке, выдыхая пар. На широкой пластинке-экране, лежащая на приборной панели между креслами, попеременно, включались камеры всех имеющихся углов обзора: две картинки самые главные и широкие – фронтальная и задняя; остальные, боковые – по периметру экрана. Датчик пищал противно, оповещая голосом, похожий на голос девушки, сидящая по правую сторону: «за бортом – минус 42.8; влажность – 88 %; в кабине – 3 градуса тепла; подзарядка батарей равномерная; работа шасси критическая…».

Машина встала, не проехав и семи метров назад.

– Чего ты возишься?!

– Машина не идёт… – колёса обледенели. Надо ждать…

– Долго?

– Минут пять… – пожал плечами, зарываясь от холода в шинель.

– КАКИЕ «ПЯТЬ»? «Оно» через минуту может выбраться!

– Это марсоход, а не ледокол! Я не виноват, что долго думает!

Эва заёрзала, кутаясь в одежде… поправляя куртку, застёгивая каждую молнию и вытаскивая плотный высокий воротник наверх. Пристёгиваться, в данном случае, особой нужды нет – машина в правильном положении. Откинув ремни безопасности, кинулась выгребать весь хлам, и боевые «потроха» с лобового стекла. Почти третья часть стекла, была облеплена вещами, посыпавшиеся со всех сторон, когда нырнули в ледник, в вертикальном положении.

Рик нарушил панические телодвижения, – выкрикнул хрипло.

– ЧТО ЗА СУЩЕСТВО?!

– Холодно очень… Нашёл время!

– …Через три минуты запустится обогрев.

– Вручную нельзя?

– НЕТ! – резко прохрипел.

Он решил ей помочь с поиском патронов к оружию, заодно и хорошая возможность согреться, пока марсоход устранит проблему с обледенением. Ленты к автоматическим пистолетам висели спутанные, свисая длинными «шнурками» с приборной панели. Небольшие пачки с зарядами к гранатомёту, были разбросаны по кабине всюду, и тут, и там, – под ногами, и за сиденьем, и под лобовым обзорным стеклом. Лёгкие вещи, посыпавшиеся из одного из баулов, улетали все назад, пока что, не желая правильным тратить время, собирать всё до кучи, когда страшные шорохи из горы льда и снега доносились даже внутрь кабины. Эва озябшими пальцами тащила к себе каждую коробку, сбрасывая всё на колени, а между ногами, дулом вниз застрял ручной гранатомёт, превращающийся в дробовик прямо в руках, по воле хозяина. Рик делал то же самое, пытаясь наскрести как можно больше, не отставая от напарницы…

Марсоход завёлся, сигнализируя о готовности ехать.

– Есть!

Зашипели сопла, запуская тёплый воздух в кабину.

– Сейчас… Обзорное стекло нагреет, включу подсветку.

Машина заурчала тихо, вибрируя мягким приятным звуком, пронизывающий кишки. Теплота всё быстрее подбиралась к озябшим телам, проскальзывая под одежду. Воздух изо рта превращался в невидимый, а переднее стекло медленно, но уверенно избавлялось от наполовину замёрзших «соплей». Лобовое стекло, разделённое на четыре вертикальные части, обнажая картинку, понемногу проливало свет на тьму. Но лампы наружные так и остались спрятанные под инеем, покрывающийся в тонкую корочку из льда. Свет показался тусклым, слабым и искажённым, в состоянии осветить путь не более, чем за два метра перед носом.

– Ты, ведь, знаешь, как выбраться на поверхность? – спросила, еле шевеля губами, посмотрев озадаченно в красно-жёлтом полумраке приборных индикаторов. – Ты не знаешь, – прочитала его мысли.

– Так далеко не проваливался… – на секунду перестал пичкать ещё один дробовик патронами. – Но… Я знаю, как тоннели ледников устроены…

– Ты…

Едва ли успела сказать, как разум «похолодел», в одно мгновение. В голове проснулась разрывающая боль; в груди – бешеный стук, потихоньку успокаиваемый чужим присутствием. На себе почувствовала взгляд настоящего холода: кожа стала затвердевать; кровь в жилах густеть; амплитуда дыхания – сокращаться, а лёгкие не желали больше расширяться, набирая воздух. Холод, пронизывающий клетки каждый участок ткани и организма, ледяным ножом «отрезал» от живого состояния, превращая в говорящую статую, вырезанная из глыбы льда.

Она громко застонала…

Но, снова видение. Увидела те же самые вертикальные кабинки; надписи на обледенелой витрине, говорящие только про номер препарата, и температуру заморозки. Большие тела, уснувшие вечным холодным сном; сине-голубое свечение, и номера отсеков на металлических стенах повсюду. В изморози каждая ручка, каждый металлический люк, потолок – в ледяном колючем покрытии, пускающий сопли сосулек, укрытые лазурным мехом инея…

Эва скукожилась от холода. Спрятав руки под мышками, уткнулась лбом в колени. Изо рта вырвался холодный воздух, в волосах заблестел синий иней, кожа побледнела и венозная сеть, как ни странно, стала исчезать – в воображении возникла фигура существа, выползшее из многотонной груды льда, стоящее позади бронемобиля. В его позе – ноль эмоций, охваченный белым инеем, и белеющие глаза смотрели перед собой. Он звал её…, он мысленно просил вернуться назад, призывая вновь примкнуть к царству бесконечного льда. Его родина – скала, его стихия – белая мгла. Телу не больно, но влага «убивала», сковывая движения, окутывая коркой тонкого льда. Его тупая ненависть передавалась ей, заражая разум паническим желанием расправить руки. Открыв двери, впустить холод в кабину. Пустить пулю в лоб искусственному человеку и, коснувшись его стеклянной руки, снова взяться за прошлое…

Эва, дёргаясь от холода, противостоя желанию вырваться наружу, увеличила тепловую конвекцию, раскрыв вентиляционные сопла на всю. Рик ничего лучшего не придумал, как понестись, со всей силой назад, чтобы протаранить «ледяное существо». Резко рванул рычаг на себя, на нижней широкой картинке фиксируя взглядом очертания существа. Сильный удар, будто в бетонную стену, толкнул тела обоих назад. Но его снова заклинило, и теперь уже оторвать его руку от штурвала невозможно. Дёргая попеременно, ощущая грохот колёс под днищем, резко давил на газ, мечтая расплющить стоящее сзади существо. В темно-зелёном свечении было видно лишь слабый результат его действий: существо высокого роста, возвращало свои части тела назад, впитывая каждый осколок, прошедший сквозь лёд, пытаясь встать на ноги. Но каждый удар задом машины снова сбивал с ног, вдавливая тело в ледяную стену, кроша на тысячные осколки…

Рик устал, продрог от холодного пота… Но ей становилось лучше. Эва, при каждом новом таране, с внутренним удовольствием ощущала хруст рук, груди и странных костей…, каждой частички тела, обращённая в замёрзшую структуру, давая себе возможность избавиться от его внушения. Никогда не считала себя частью их команды, ненавидя каждый градус, понижающий температуру, и, каждый угол проклятой лаборатории, воздух, пропитанный северным влажным морозом для неё казался тюрьмой.

Но, сколько не тарань и не кроши, его осколки возвращались на прежнее место, формируя части в один и тот же «организм».

Машина застряла, а существо снова поднялось на ноги и стало неподвижно. Но Эвелин, на этот раз, не чувствовала ни видений, ни внушения, ни морозного холода, сковывающий разум и любое движение, а только простой, человеческий страх не отошёл. И одна лишь мысль в голове: «В холоде его не убить…».

– Смотри, он уползает!

Не успев договорить, как существо решило спокойно, с холодным взглядом, оставить их в покое, и зарыться в груду льда, послуживший пробкой в крыше природного тоннеля. Но перед тем как нырнуть, оставил ей послание о неизбежности часа расплаты, и очередной попытки вернуть хозяевам ей не избежать. Холодная стихия зовёт.