– Жалко бросать… – промямлила, прячась в тени своей ладони.
– …Пострадал изрядно. Столько мне прослужил… – процедил через маску, с досадой, на прощание, подсветив умершего «марсианина». Во всём его искусственном виде прослеживалась идиотская боль от утраты верного друга-напарника – машины. Тот «жучок», которого нашёл на кладбище технологий, ему был вместо друга. Ни человек, ни даже она не были настолько дороги в его бесконечно суровой жизни.
Ей показалось, что сейчас всплакнёт. Но нет, с чего бы, вдруг…
Они оба, с набитыми рюкзаками за спиной, дополнительными сумочками спереди, а Рик – вооружённый до зубов, с прицепленным фонарём на дуле ручного гранатомёта, неохотно застыли на месте, прощаясь с машиной, направляя в её сторону лучики синевато-белого света. Машинка, как гигантский жук, с острой застеклённой мордой, и оторванными конечностями, лежала на пузе, издав свой последний жизненный вздох. Теперь уже, покрытая неведомой хищной слизью, проглотившая полностью, в пузырь. Лишь только коротенькие эпизодические мысли промелькнули в голове: у него – слабо тлеющие эмоции, лёгкое недовольство и неохота рассекать холодные белые поля на своих двух; но она – уже успела соскучиться по мягкой вибрации сидений, жужжанию колёс и протяжному завыванию двигателя, внутриутробному гулу.
Словно тихий шёпот и мурлыканье огромного доброго зверя, так и не увидевший ржавой поверхности Марса, но не зарекаясь, променял своё дальнейшее существование на жизни обоих.
2065 год Родственные связи
Эва топталась за углом и всё время посматривала на тот перекрёсток, где был нарисован большой квадрат с синими полосами, которые, пересекаясь друг с другом, образовывали косые клеточки в нём. Шёл мелкий дождь и её короткие тёмные волосы слиплись в толстые пучки, потяжелели настолько, что попадали острыми концами вниз. С них, как и с остроконечных бровей, небольшого носа и даже губ капельками бежал холодный дождь. Но короткая кожанка, с синей полоской на рукаве в виде молнии, очень слабо прикрывала форменный комбинезон солдата Системы Обороны. Только на туловище… На теле он сидел плотно, обнажая невысокие но жилистые ноги, на которых выделялись такие же синие молнии, по швам, а чёрные ботинки с широкой подошвой и пояс с двумя пистолетами привносили небольшой контраст.
Наконец-то, показалась девушка на перекрёстке. Она остановилась посредине, и, убрав капюшон с головы, посмотрела в тёмно-серые небеса. Слишком мрачную мелодию проиграли на рассвете… Но, как только тяжёлая капля угодила в глаз, она вскрикнула, и потёрла веко, проклиная Волынщиков. И похлопала себя по рукавам, желая избавиться от сотен мерзких капелек, не сумевшие проникнуть сквозь защитное покрытие плаща…
– Ну где тебя носит… – тихо прошипела Эвелин. Схватив за рукав потащила девушку к ближайшему углу, чтобы убраться прочь, хоть и с пустынного но перекрёстка. Лишние «глаза» ей не нужны.
– Да что вы… Эй! – воспротивилась та, и вырвала руку прочь, не добравшись до угла. – Да бросьте… – крикнув, вдогонку, она резво замахнулась и вмазала пощёчину Эвелин. Но оторопела, когда всмотрелась в её черты: на неё смотрели такие же зелёные глаза; овал лица, вместе с набором мелких линий-морщинок, утончённых и плавных изгибов…, на секунду, дали возможность поверить, что смотрит на саму себя.
– Вот так ты меня встречаешь, сестрёнка…? – пробормотала Эв. Но улыбнулась, потирая левую щеку, на коже которой разгорелась жгучая и очень приятная боль. – Идём за мной! – совершенно беззастенчиво, будто знакомы давно, взяв девушку за руку, повела за собой вдоль стены, на которой не было ни единого окна.
Попав в узкое пространство двух типично одинаковых строений, они направились к ближайшему углу. Возле него, всё с такой же осторожностью параноика, Эв осмотрелась вокруг – не сел ли кто на хвост? Убедившись, что по близости не бродят уличные животные, повернула за угол, продолжая недоумевающую девушку вести за собой, при этом, тихо приговаривая: «сейчас, сестрёнка…, сейчас ты всё узнаешь». Но «сестрёнка», хоть и провалилась в состояние лёгкого шока, не уставала подёргивать за руку, дабы высвободить свою часть тела, но Эв держала настолько крепко, и при этом – мягко, что ей показалось, будто попала в детство, и за ручку тянет мама.
Но тем временем, напротив, показалась высокая металлическая дверь. Эв резко остановилась, увидев метрах в десяти бродячую кошку, сидящая на ободке мусорного контейнера. Замерев, втянулась во влажную стену, будто увидела призрак, и нацелила свой взгляд на животное. Но девушка не выдержала и дёрнула ещё раз, из-за чего Эвелин повернула к ней голову ухом, чтобы выслушать упрёк.
– Может объясните, что вы…
– Тсс…! – шикнула ей, быстро.
– Там ведь нет никого! – крикнула шёпотом. – А только животное…
– Вот именно – животное! – ответила Эв. – Не хочу тебя светить, сестрёнка, – сказав, ловко опустила капюшон на голову девушке. И позвала: – За мной!
Эв перешла на другую сторону, а девушка – за ней. И всё это время, пряча сестрёнку за спиной, глаз не сводила с животного, которое крутилось возле очередного съедобного куска. Подобравшись к двери, перед глазком провела запястьем несколько раз, после чего послышались шумы замка, исходящие изнутри, и раздался щелчок, следом за которым образовалась узкая щель между дверью и стеной. Не прошло и секунды как Эвелин, всунув два пальца, потянула тяжёлую дверь наружу. Встав к животному спиной, впустила девушку внутрь, и, нырнув следом за ней дверь сама захлопнулась.
Казалось бы можно расслабиться и выбросить руку девушки, чтобы пойти более смело и размашисто, но нет – впереди лабиринты внутренних коммуникаций клуба, в котором ещё с двенадцати нашла себе пристанище. И сырой полумрак, глухая музыка, непонятная возня – протяжные стоны и вздохи в любой из ниш, закоулках и углах, могли бы встать на их пути, и быть причиной для разлуки. И потому, она потянула девушку, всё сильнее прижимая к себе, расталкивая рукой внезапные тела, возникающие на пути. И продолжала быстрый шаг, прикрывая взгляд ладонью от силуэтов птиц, непонятных но пушистых зверьков, сидящие то ли в клетках, или же на высоких подоконниках, за которыми загорались вспышки яркого света. И затухали, в то же время.
Нырнув в какой-то проём, что был мрачнее извилистого и узкого прохода, она остановилась. Наверное лифт… Помахав перед искусственным глазком опять, образовался яркий квадрат, в пределах которого было три горизонтальных линии. Пальцем указав на самый верхний Уровень, кабинка двинулась с места. Не было ни дверей, ни какой-либо защиты, а только сырой и холодный сквозняк обдувал их лица, пока не достигли нужной высоты. Рефлекторно, девушка дёрнулась вперёд, но Эвелин нырнула в тот выход, к которому стояла спиной, и её утащив за собой. А дальше – провела по ещё одному сырому, узкому и грязному коридору, стены которого не мылись лет сто, а вонь, исходящая от странных кучек, по консистенции схожие с порошком, давала понять, что всюду разбросан репеллент.
Вдруг, свернув за угол, и, переступив через порог, который обведён дорожкой всё того же порошка, захлопнулась лёгкая дверь и Эвелин утопила в глубоких объятиях девушку. Простояла в такой позе с полминуты, ни проронив ни слова. Сперва, девушка хотела вырваться, но вдохнув аромат её тела, хаотичные картинки ворвались в сознание, с пришествием этого запаха. Проснулась ассоциативная память, и донесла до её ведома странные эпизоды, в которых она не одна, а ходит за руку с такой же особой, как и Эвелин. Всюду, тепло и солнечно, а лёгкий ветер шевелит короткие волосы.
Но вскоре всё закончилось, и девушка зашевелилась.
– Это похоже на ошибку но… – сказала несмело.
– Наконец-то, я тебя нашла, – ответила Эвелин тихо и оторвалась от неё.
Оставив девушку без внимания, она прошлась по периметру неширокой комнаты. Вслед за этим зажглась подсветка стен, и стали видны элементы мебели. Всего-то, уголок, со множеством шкафчиком, похожий на кухоньку, и тесная гостиная, посреди которой стоял низкий, но широкий столик, и серая кушетка – подобие дивана. И всюду разбросан бело-серый порошок.
