— Добро пожаловать в клуб распиздяев! — радостно объявил Джон.

— Нет у нас больше ангела-хранителя, — прокомментировал Финн. — Мы его совратили.

***

Через два дня Джон стал чувствовать себя, как и прежде, как будто ничего не изменилось. Остались только последние сообщения в телефоне, которые он перечитывал по десять раз на день. Хоть и в этих сообщениях мало чего было приятного, но Джон не мог оторваться от их строк. Это был последний контакт с Беллами. Последнее, что осталось от него.

Вроде бы это было его очередной ошибкой, но на душе стало немного легче. Просто от того, что он знал о нём хоть что-то: что с ним происходит, как он себя чувствует и то, что он отвыкает от Джона. Пусть знает он очень мало, но этого достаточно, чтобы почувствовать какую-то связь с ним, и то, что Беллами всё ещё есть в его жизни, пусть и очень косвенно.

Джон только заметил, что ошибки — всегда были двигателем его жизни. Именно, когда он делал что-то неправильное, когда ошибался, после этого происходили перемены в лучшую или худшую сторону, но жизнь не стояла на месте. Когда он сжёг школу — он обрёл себя; когда потерял Эмори — он обрёл свободу выбора; когда признался Беллами — он обрёл любовь; когда расстался с Беллами — он потерял всё; когда написал Беллами сообщение позапрошлой ночью — обрёл немного успокоения.

Только вот с внутренней пустотой всё ещё нужно было что-то делать. Все два дня Джон проходил с ней по квартире, цепляя головой фотографии в гостиной. Все фотографии, которые развесил Джон после расставания, всё ещё висят в комнате нетронутыми. Никто из друзей не осмелился даже перевесить их, несмотря на то что они мешали при входе в комнату — приходилось опускать голову или цеплять их. Да и сам Джон относился к ним, как обычному элементу декора, но не срывал их даже случайно, когда приходил пьяным домой, а аккуратно проходил мимо. Он вроде бы и не помнил о том, что они здесь висят, но глубоко в подсознании знал об этом.

И всё-таки, его друзья — удивительные люди. Столько терпеть от него, и продолжать жить с ним. И дело здесь, реально не в оплате аренды, как сказал Монти. Жаль, что Джон не может ответить той же искренностью всем небезразличным к нему: ни Монти с Джаспером, ни Эмори, ни Джексону, ни даже Финну, если тот всё-таки реально небезразличен. Хотя, казалось бы, зачем Финну тогда тусить с ним? Вроде бы и дураку понятно, что секса от Мёрфи хрен дождёшься. Если ради общения, то также можно было понять, что оно того не стоит: не стоит, чтобы ради этого «общения» рисковать своей свободой или жизнью. Есть только одна, вполне объяснимая для Джона, причина: Финн псих. Такой же, как и сам Мёрфи. И два психа нашли друг друга.

Вечером Джон завалился к своему второму психу домой. Он уже бывал у него пару раз дома. Как он туда попадал, он не помнил, но он возвращался с бодуна от него домой под утро. У Финна была одна кровать, и Джон не хотел думать о том, что всю ночь к нему прижимался этот патлатый. Спасало то, что он всё равно не помнил об этом.

Финн открыл ему дверь и пригласил внутрь. Он даже не особо удивился неожиданному визиту, и вообще выглядел слишком спокойным и не готовым к приключениям. Он пригласил Джона на диван, а сам забрался на него с ногами.

-Чувствуй себя как дома. Если хочешь поесть, то в холодильнике повесилась мышь. Но мы можем заказать пиццу или китайскую еду.

— И что дальше ты предлагаешь делать?

— Сядь со мной — посмотрим мой любимый фильм.

— Я думал мы пойдём за «жизнью», а после пить или курить марихуану. Ну или не важно в какой последовательности.

— Я понимаю, что у тебя шило в заднице. Но я не в настроении сегодня. Я хочу спокойно провести с тобой вечер — сделать что-то непривычное для нас обоих, например, просто посмотреть фильм.

Джон послушно сел рядом с ним на диван. Финн, немного удивившись, посмотрел на него. Он не ожидал такого быстрого соглашения от парня. Тот ведь любит, когда играют по его правилам. Все, кроме Беллами — с ним было наоборот. Странно, что Мёрфи только ему позволял вести, и отдавал ему лидерство в их отношениях без боя.

Финн включал на ноутбуке фильм, и тем временем говорил Джону:

— Я ходил к Эрику вчера. Проходил рядом. Магазин закрыт на ключ. Ни полиции, никакого признака убийства. Я украдкой заглянул в окна, там тоже тишь да гладь — пусто.

— Значит, мы с тобой лишь мелкие хулиганы, а не убийцы. Это радует, — равнодушно отозвался Джон. — Что за фильм?

— Убей своих любимых.

— С Гарри Поттером? — поинтересовался Джон, увидев обложку фильма на сайте.

— Если быть точнее, с Дэниелом Рэдклиффом.

— А с этим блондинчиком они ебутся?

— До этого дело не дошло.

— Ну и зачем тогда смотреть?

Финн, отмолчавшись, включил фильм и устроился поудобнее на диване. Он выглядел уставшим. Хотя его можно понять. Прежний бы Джон тоже приуныл от произошедших событий, а новый Джон жаждет подобного в своей жизни ещё и ещё. Он и сам не знает к чему это в итоге его приведёт.

Фильм Мёрфи тоже понравился. Он был так увлечён сюжетом, актёрской игрой и полностью проникся атмосферой. Как же этот фильм напоминал ему себя. И он даже не мог определить точно, кто из персонажей варится в той же каше, что и он, возможно все одновременно — он принимал в этой жизни сразу несколько ролей. Но он прочувствовал любовь, которая есть у него, и осознал мораль, которую сложно было усвоить в голове.

Джон на этот раз спокойно засыпал на одной с Финном кровати. Это было даже неплохо. Он уже давно не засыпал рядом с кем-то, и даже от этого отвык. Смотря на спокойного Джона, Финн даже позволил себе вольности и обнял его со спины, забираясь рукой под майку и гладя его по животу. Джон этому даже не противился, но не отказал в удовольствии испортить ему момент:

— Ты же понимаешь, что я тебя просто использую? Потому, что мне сейчас плохо, а с тобой об этом немного забывается.

— Да используй на здоровье. Мне не жалко, — ответил Финн.

— Ты же не собираешься влюбиться в меня?

— Ну в планах точно нет такого пункта. Но не переживай, даже если влюблюсь, то тебе это не доставит никакого дискомфорта. Я всегда, если понадобится, приду к тебе, когда тебе будет плохо, и толкну с крутого склона на скейте, чтобы ты расшиб себе нос и понял, что всё было не так уж и плохо.

— С чего вдруг такая преданность? У тебя всё так плохо в жизни, и тебе больше не на кого запасть?

— Может и так. Но почему не на тебя?

— Есть варианты и получше, стопудово.

— Как ты можешь совмещать такую самокритичность с безумной самовлюблённостью?

— Я, по-твоему, самовлюблённый? — с недовольством возразил Джон и развернулся на спину.

— Ещё как. Твоё «Я» для тебя важнее всего. Твоё слово должно быть последним. Либо по-твоему, либо никак — ты всё спалишь к чертям.

— Откуда тебе знать кто я? — с раздражением отозвался парень.

— Многолетний опыт общения с разными людьми научит видеть каждого насквозь. И с тобой мы достаточно тесно общаемся на протяжении трёх месяцев. Тебе кажется, что ты делаешь ради кого-то, но на самом деле ради себя. Ты считаешь, что должен кому-то, потому что сам себе этого не простишь.

— А как по-другому? Научи! Люди все эгоисты, я не могу быть сверхчеловеком.

— Ты отдал Беллами не ради Эмори. Ты боялся. Ты стал слишком его бояться, загнал себя в угол и не смог с этим справиться. И так удачно совпал случай, можно было не нести ответственности за то, что ты потерял.

— Заткнись! Ты ни хрена не знаешь! Он был моей жизнью.

— А теперь? Его нет — а ты жив.

— Ты называешь это жизнью?! То, что со мной происходит — это хуже, чем сдохнуть.

— Ты обрекаешь себя на страдания потому, что считаешь, что ты их заслужил, и это тоже эгоизм. Ты решил — ты сделал. Только ты и твоё последнее слово.

Джон был взбешён, и ему было горько. Тоже самое ему говорил Беллами. На душе стало так тяжко, что и слово было произнести сложно. Мёрфи осознаёт, что всё это со стороны именно так и выглядит, а может быть, так и есть на самом деле. Может быть Джон оправдывает себя? Но так сложно признать это.