— Что ты принимал? — продолжал донимать Монти. То, что Джон сейчас находится под кайфом мог понять и дурак, а Монти совсем им не является.

— Только любовь близко к сердцу. Честное слово!

— Твою мать! — выругался парень и обратился к Финну, видя, что в нём адекватности чуточку больше. — Что он принимал?

— Марихуану. В не опасной дозе, — успокоил его Финн.

— И что, чёрт возьми, произошло? Он натворил что-то серьёзное?

— Финн! — предупреждающе рявкнул Джон.

— Нет. Просто подрались с типом. Ничего серьёзного, — со своей фирменной, ничего не выражающей, улыбочкой сказал парень. Пришлось соврать, как почувствовал недобрый взгляд Мёрфи в свою сторону.

— А вы с ним что, спите? — спросил Джаспер. — Типа заменитель Беллами? Как искусственный диетический подсластитель в чай? Не люблю такие, но Майя говорит для фигуры полезно.

Джон тут же подорвался с места, забив на осколки, и, облокотившись о плечо Финна, с очарованно-марихуанным блеском в глазах и с чрезмерно-восхищающимся наслаждением представил парня друзьям:

— Это просто классный парень, который помогает мне остепенится в новом мире, является генератором идей для моих дурацких воплощений, всячески поддерживает, помогая не скатится в глубинное самобичевание, и не позволяя, элементарно, сдохнуть от скуки.

— Да это прямо любовь, — прокомментировал Финн, удивившись своей рекламе.

— Ебуську завали, — заткнул парня Джон.

— Джон, прекрати вести такой образ жизни! — с внезапной нападающей злостью начал Монти. — Мы всё ждём, когда тебе станет лучше, когда ты начнёшь радоваться жизни, хоть понемногу. Но становится только хуже с каждым днём. Ты либо погружён в себя и молчишь сутками, либо напиваешься и встреваешь во что-то. А теперь дело дошло до травы! Что дальше, Джон? Героин? Тюрьма или могила, в итоге? Мы понимаем, что Беллами для тебя серьёзная потеря, но ты сказал, что справишься, что за тобой не нужно следить и контролировать тебя. А я не могу просто сидеть, сложа руки, и смотреть на то, как ты гробишь себя. Имей уважение к тем, кто у тебя ещё остался, а не страдай по тому, кого уже нет в твоей жизни.

— Ты не понимаешь, — спокойно ответил Джон, а его марихуанная улыбка исчезла с лица. — Дело не в Беллами. Я как раз-таки пытаюсь жить, чувствовать жизнь, а выходит пока только так. С болью можно смириться, а с пустотой нет. Она разъедает меня изнутри, и я не могу это остановить.

— Ты сможешь. Может на это уйдёт больше времени, но сможешь. Останови уже это саморазрушение, и увидишь, что спустя какое-то время тебе будет легче. А если не остановишь, то мне придётся принимать какие-то меры.

— Какие, можно поинтересоваться?

— Да хоть позвоню твоему отцу и скажу, что ты теперь наркоман и алкоголик.

— И гей. Скажи ему, что я ещё гей, — продолжал насмехаться Джон.

— Не доводи до греха, Мёрфи!

— Да им плевать, Монти! Моим родителям глубоко насрать на меня, ты ещё не понял? Они и до этого всего были во мне разочарованы, когда я был нормальным человеком, а теперь… хочешь разбить им сердце окончательно? Валяй!

— Нет. Я попрошу твоего отца упечь тебя в дурку, где тебе самое место.

— Вот как, по-твоему, поступают настоящие друзья?! — взбесился Джон.

— Тебе уж точно не знать, как поступают НАСТОЯЩИЕ, сука, друзья!

— Может мне тогда просто свалить от вас? Решайте сами, чем платить за квартиру!

— Да мне плевать на квартплату, ты не понимаешь этого своей тугодумной башкой?

— Понимаю. Но если тебе так нужно с кем-то нянчиться — заведи уже с Харпер детишек, и отъебись от МЕНЯ!

Джон ушёл на балкон, чтобы привести нервы в порядок. Даже под действием марихуаны, он сейчас не мог получить того же расслабления, что было до разговора с другом. Ему хотелось орать на весь мир, но крик застревал в горле, и скрёб его.

В скорости, к нему присоединился Финн и, ничего не сказав, протянул сигарету.

— Обычные?

— Ага.

— Дай траву.

— Тебе хватит уже.

— Если и ты будешь указывать мне что делать, то полетишь вниз головой с этого балкона, понял?

Финн не стал дальше сопротивляться. Джон получил желаемое, сделал глубокую затяжку и выдохнул едкий дым в воздух. А воздух был невероятно свежим. Джон чувствовал столько новых запахов, которых раньше не замечал. Он тысячу раз курил на этом балконе, или просто стоял, наблюдая за городом — и воздух был всегда здесь чистым из-за лесов и гор вокруг города, но сейчас он был нереальным. Мёрфи бы не поверил, если бы кто рассказал, что обычный воздух может иметь столько запахов.

— Ты только смотри, на этом остановись. Другие наркотики тебе не нужны, — подал голос Финн.

— Что я сказал по поводу того, чтобы указывать мне?

— Я, конечно, не могу тебе насильно ничего запретить, и не стану даже пытаться. Это твой выбор. Но поверь, от них легче не становится — это лишь краткосрочная иллюзия лёгкости, и не более.

— Мне не 10 лет, Финн. Не надо мне ничего объяснять.

— Ты просто очень подвержен зависимости. Поэтому Монти и беспокоиться.

— С чего вдруг я подвержен зависимости?

— Например, фотографирование было твоей страстью всей твоей жизни. Потом Беллами. Ты легко на что-то подсаживайся, становишься одержимым чем-то или кем-то. Это даже неплохо, но одержимость должна быть правильной. А сейчас ты лишился обоих своих страстей, и вероятность того, что ты заменишь их чем-то губительным, типа наркоты, высока.

— Ты считаешь одержимость Беллами не губительной? Ты серьёзно? Не знаю, что может быть губительней.

— Героин, ЛСД, Морфин и куча ещё вариантов.

В их диалог бесцеремонно влез Джаспер. Он зашёл на балкон с наполненным ребячеством взглядом и спросил у парней:

— У вас на меня найдётся?

— Нахрена тебе? У тебя же всё отлично. Ты не одинок. У тебя есть Майя.

— А у вас трава только для неудачников?

— Ну, — сказал Джон. — За хороший стёб, можем и поделиться разок.

Финн протянул сигарету Джасперу, и усмехнулся:

— Тебе дома, смотрю, скучно быть не может. У вас место есть? Я бы к вам переехал. Зажил бы как в сериале.

— Да, — согласился Джаспер. — Монти любит всё драматизировать. Хотя, в основном, он оказывается прав.

— Такие люди как Монти созданы для того, чтобы вправлять мозги таким людям как мы, — ответил Финн. — Жаль, что в соотношении их меньше, и поэтому их хватает не на всех распиздяев.

— Нам хватило, а толку? — произнёс Джон, делая очередную затяжку и наблюдая за ночным морем вдалеке. — Мы всё равно на балконе стоим и курим, а жизнь постепенно катится вниз по наклонной.

— Не-не, я на следующей остановке схожу, — сказал Джаспер. — Я так, с вами чуть-чуть прокатиться.

Ночь разливалась по венам чередой разносторонних настроений: от печали до расслабленного наслаждения. Но в итоге парни почувствовали только лёгкость, и она околдовывала и пьянила. Ребята провели на балконе очень долго, пока Монти не пришёл к ним, и не начал отчитывать Джаспера:

— И ты туда же?

— Я? Не! Это обычные сигареты были, и я головой нормально, правда.

— Что? Ты вообще себя слышишь? Я вижу по тебе, что ты курил — не надейся солгать мне.

— Да, ладно тебе, Монти. Один раз, как говорится, не пидорас. На, курни со мной, — Джаспер протянул сигарету к губам Монти.

— И не подумаю. Нам завтра на учёбу. И это этим двум придуркам терять нечего, а у нас с тобой, Джаспер, всё в порядке и без травы.

— Не так уж и нормально. Ты устаешь от учёбы. Ты же всегда зубришь, зубришь, зубришь. То уни-ве-ер, то до-о-опы. Тебе надо развеяться…

— А ты тогда от чего устал?

— А я люблю составлять компанию, — Джордан вытянул глупую расслабленную улыбку. — А ты любишь составлять компанию своим друзьям? Или ты нудно пойдёшь спать, пока нам тут весело? Друзей нельзя оставлять ни в горе, ни в радости.

Монти едва заметно улыбнулся, и сделал затяжку с сигареты Джаспера из его рук.

— Е-е-е, я знал, что в глубине твоей нудной душеньки живёт бунтарь, — довольно протянул Джаспер.