Снимок, где Беллами под огнями ночного города, рассекает улицу парка на скейте, минуя уличных музыкантов. Это первый снимок Блейка. Джон здесь его ещё совсем не знает: не знает, как он смеётся; как любит свою сестру; как он умеет любить и ненавидеть; как он классно трахается и играет на сцене; какую боль он носит в душе, и как совмещает это со своей обаятельностью, лёгкостью и жизнелюбием; какой он сильный и разумный; и насколько он удивительный.

Улыбающийся Беллами на своей кухне, где проникает много солнечного света, и где парень ещё довольно сонный, домашний и очень уютный. И кажется, что солнце не светит так ярко, как его улыбка. Первый совместный завтрак, когда Мёрфи случайно проснулся у него после пьянки в баре. Похмелье не портило утро, и не портили многочисленные пропущенные звонки от Эмори. Джон тогда ещё не знал, что влюбится в него.

Фотография у костра в ночном лесу — магическое и завораживающее. Беллами умеет выглядеть таким сексуальным, ничего собственно не делая, просто запекая картофель на костре. Понятно почему от него теряют голову. Понятно почему даже толстокожий Джон клюнул на него. Здесь запечатлен первый самый прекрасный день с Блейком. Потом их было ещё много, но на тот момент Джон и об этом ещё не знал.

На утро в лесу было довольно холодно, Джон обнимал парня, грея руки о горячее тело и ему за это ничего не было - ни слова против. Это было так мило со стороны Беллами. Ведь они были знакомы совсем недолго, а Блейк уже позволял ему понаглеть. Тогда Джон не знал, что ему выпадет возможность обнять его ещё хоть раз, и уж тем более не рассчитывал на огромное количество раз.

Снимок, сделанный в Австралии, где Беллами сёрфит и выглядит до безрассудства сексуально. Беллами и пляж — лучший тандем. Ему идёт минимум одежды, ещё больше идёт полное её отсутствие. Джон помнил ту ночь, когда впервые увидел голую задницу, не знающего стыда, Блейка, который затащил его в море. Хоть и фотографий с той ночи нет, Джон носит в голове каждый её прекрасный кадр. Беллами тогда предпочёл Джона компании старых друзей и девушки, которая к нему клеилась — и это о многом говорит. Но Мёрфи сомневался в том, что не является марионеткой опытного кукловода. Джон злился и обрызгал его водой из-за его выпендрежа, из-за чрезмерной загадочности и того, что Джону он так непонятен. Он ещё не знал, что способен понравиться Беллами больше, чем как просто друг.

Промокший под дождём Беллами, но с очень довольным лицом. Здесь же висел снимок, где изображен сам Джон. Беллами забрал его камеру и шуточно сказал: «Побудь в шкуре своих жертв». Джон уже тогда смотрел на парня с теплотой и любовью, и это очень отчётливо видно на снимке. В тот день Беллами был так счастлив от того, что Джон назвал его своей семьёй. В тот день Мёрфи уже точно знал, что любит его, но понятия не имел, что ему с этим делать. Он так же и не подозревал, что в этот же день Эмори расстанется с ним, а ночью к нему неожиданно завалиться пьяный Беллами, и Джон услышит первые откровения от парня по поводу его сложностей в отношениях с людьми. И да, он точно не знал, что в эту же самую ночь сможет дотронуться до члена, спящего с ним в одной постели, Блейка.

Фотографии с Клуэйна. Беллами на фоне невероятного вида из гор, озера и леса. И пусть в те дни случился конфуз между ними, когда Джон обломал их возможный первый секс, но эти снимки этого не выдавали — было очень красиво. В кафе Джон понял, что мало что знает о том, кого любит и что, есть некая страшная тайна, от воспоминания о которой взгляд Беллами моментально меняется. Джон измучил себя догадками, но он ещё не знал что эта тайна способна изменить его жизнь, и оставить отпечаток и на его жизни тоже.

Беллами в образе ожившей скульптуры. Тот превосходный день в памяти Джона идеально сохранился: каждый его кадр ценен. С Беллами так было всегда, но в этот день Джон чувствовал себя на вершине счастья. На такой невероятно высокой вершине, что с неё было слишком больно падать. Это последний снимок. Джон тогда об этом не знал.

Он специально распечатал все фотографии, специально по долгу всматривался в каждую из них, вспоминая в деталях события, связанные с ними. Он хотел, чтобы ему было больно: неистово больно, мучительно и жестоко, как было совсем недавно. Это лучше, чем бесчувственная пустота, которую он ощущал. Это было как полная парализация тела: когда ты хочешь почувствовать боль, вонзая нож в плоть — чувствовать боль, чтобы ощущать себя живым. Но ты словно кусок пенопласта, ты будто бы мёртв.

Быть живым мертвецом — это самое паршивое, что может случиться с человеком. Ни одна тоска, ярость, страх или боль не стоят равнодушия. Равнодушие страшнее всех негативных чувств вместе взятых. Джон не чувствовал ничего, даже глядя на эти снимки. Это было тяжелейшее испытание, но он не знал, как вернуть себе чувства. Они исчезли несколько дней назад, и с тех пор Джон словно труп в мире живых.

***

Мёрфи решил действовать радикально. Не помогают фото? Есть памятные места. Беллами — его любимая мозоль. Если нужно вернуть боль, то давить нужно именно на него. Джон отправился в самое значимое для него место: подвесной мост — место, где мечта Джона осуществилась. По привычке парень взял с собой фотоаппарат, хоть снимать совершенно не хотелось, словно фотография никогда не была страстью его жизни. А когда-то хобби было для него лекарством от всех тревог, от любой боли: от физической до моральной.

Кажется, мост стал ещё опаснее, чем в прошлый раз и разваливался на глазах. Но, естественно, Джона это не остановило. Чувство самосохранения и желания жить покинули его вместе с остальными чувствами. Страх теперь пустой звук. И Мёрфи стал всё больше напоминать сам себе робота.

Чувства не вернулись: ни тоска от воспоминаний, ни восхищения красотой гор и леса вокруг, ни желания взяться за любимую работу — полный ноль. Фотоаппарат стал бессмысленной безделушкой в его руках. Внимание привлекала лишь бездна под ногами. Сладостно тешила мысль, что один шаг может закончить все страдания. Смысл жить, не имея ни чувств, ни желаний? Какой смысл просыпаться по утрам в холодной мятой постели, брести босыми ногами до окна, которое забыл закрыть на ночь, а после дрожащими руками в промерзшей квартире натягивать на себя кофту и джинсы, и варить горячий кофе на кухне как спасительный напиток? Какой смысл выкуривать по две пачки сигарет в день и уже беспрестанно кашлять из-за того, что лёгкие задыхаются в табачном дыме? Какой смысл жить, когда тебе ни горько, ни радостно? Джон зачем-то пришёл сюда вернуть себе жизнь, которая больше ему не нужна.

Он долго смотрел вниз на скалистые острые камни, частично покрытые снегом, на тонкую изогнутую нить реки вдалеке, на километры высоты, разделяющие его от реальной смерти его тела. И это место было совсем другим. Оно отличалось от того, на котором стояло двое парней, и один из них прятал глаза от яркого света в шее другого, обещая, что будет верить ему, что будет рядом с ним всегда. Это место было не такое прекрасное, несмотря на то что это тот же мост над той же бездной. Теперь она притягивала к себе и шептала: «Расслабься и просто отдайся воле судьбы, отдайся мне».

Джон понял, что на этом всё. Его жизнь закончилась прямо сейчас на этом мосту, и он собственноручно её уничтожил. Он убил себя. Джон вытянул вперёд руку, в которой он держал камеру за пределы моста. Не колеблясь, он целенаправленно разжал руку и отдал свою любимицу адской пучине под ногами, в которой нет дыма, огня и дьявола, но есть река и камни. Фотоаппарат на его глазах разбился на куски о камень и разлетелся в разные стороны.

А внутри пустота — всё та же; такая же, как и была; ничуть не изменилась. Когда-то Джон представить свою жизнь не мог без своей камеры, она была важной частью его жизни и его личности. Она делал его Джоном Мёрфи — без неё он чувствовал себя никем. Теперь всё, что от неё осталось, это несколько кусков на дне обрыва и всё, что чувствует Джон по этому поводу — равнодушие.