Шум услышала сама Эрешкигаль, и яростью наполнилось ее сердце.

– Кто там ко мне стучится, словно пьяный в двери таверны? Кто дал ему выпить столько сикеры?

– Это не пьяный! – почтительно промолвил страж. – Это богиня Иштар, твоя сестрица, за Таммузом явилась. Сейчас опрокинет ворота. А кто поднять их сумеет?

– Впусти! – приказала хозяйка подземного мира.

Со скрипом отворились ворота. Предстала богиня Иштар во всей своей великой и несравненной скорби. Но наглый привратник не содрогнулся. Глаза его жадно блеснули, когда взгляд упал на золотую тиару. И сняв с головы тиару, богиня ему ее протянула.

И снова пред нею ворота, ворота вторые из меди. Богиня вручила второму стражу кольца и серьги.

А потом – еще и еще ворота. Когда же седьмые ворота за ее спиною остались, нагой она оказалась средь душ, шуршащих во мраке, словно летучие мыши. На ощупь она пробиралась и натыкалась на стены, скользские от крови и слез, натыкалась на камни, падала и поднималась.

Нет, не смогли сломить Иштар униженья. С головою, поднятой гордо, совершенно нагой и прекрасной в свете горящих масляных факелов она перед троном предстала и хозяйке подземного мира сказала:

– Таммуза возврати мне, сестрица. Нет без него мне жизни.

– Закона нет, чтобы мертвым жизнь возвращать ради чьих-то капризов, – оборвала Эрешкигаль богиню. – Мало ли юнцов в верхнем мире? Пусть Таммуза заменят.

– Таммуз один для меня на свете. – Иштар возразила. – Прекрасному нет замены.

И тут Эрешкигаль обернулась, слуге своему Намтару, болезней владыке, рукою махнула. Наслал на Иштар он язв шестьдесят, да шесть тысяч болячек.

И затихла земля без Иштар. Травы расти перестали. Опустели птичьи гнезда. Овцы ягнят не рожали. Семьи людские распались. Овладело землей равнодушье, предвещавшее жизни полную гибель и победу могильного мрака.

Боги, глядя на землю с небес, ее не узнали. И, всполошившись, послали гонцов из Верхнего мира в мир Нижний с приказом:

– Иштар возвратить немедля и с нею Таммуза.

Как ни кипела яростью Эрешкигаль, как по бедрам себя не колотила, как ни вопила, что нет возврата из царства ее, пришлось ей смириться.

В тот день, когда Иштар вместе с Таммузом возвратились на землю, весна наступила. Все на земле зацвело буйным цветеньем. Птицы запели в ветвях, любовь прославляя. Жены вернулись к мужьям на брачные ложа. В храмах Иштар настежь все двери открылись. Ликующий хор голосов провозгласил

– Таммуз возродился! К любви возвратился Таммуз!*

К большой, всепоглощающей, полной непередаваемых радостей любви возвратился Таммуз и дарил ее щедро не только Иштар, но и всему, что их окружало на этой земле. Рассказывают, еще до приближения к дому, в котором жили эти счастливые влюбленые, многих охватывало настоящее, и, тем не менее, сладкое, приятное волнение. В их воображении возникали необыкновенно сочные, и полные прекрасных образов, сцены страстной и безудержной любви. Им предшествовали божественные молитвы и славословия, наполненные теплом любящих сердец и сравнимые с возвышенным творчеством и фантазированием, магическими действами, в ходе которых они настраивали свои существа и души на новые и новые, доселе не испробованные способы и формы выражения своих чувств и наслаждений во время будущей близости друг с другом. Иштар готовила самые изысканные блюда и напитки для своего возлюбленного. И только из ее нежных, оголенных по плечи рук, облитых мягким розовым светом восходящего или заходящего солнца, нежно целовавшего каждую ее клеточку на гладкой и ароматной коже, он с наслаждением, доступным только необыкновенно любящим существам, принимал своими сочными и полными жизни губами божественную пищу. Вкушал ее и одновременно пожирал глазами полное прелести и живой игры, внутренней музыки и горячего чувства к нему, лицо возлюбленной. Оно в такие минуты и не только было для него настоящим светочем, яркой звездой в открытом и безграничном космосе, затмевавшим своим светом все остальное. Да ничего остального ему и не хотелось видеть. Он, словно в гипнозе, наслаждался только им, и благоговел только от него, все остальное для него утрачивало свое былое значение. Таммуз возгорался от любви и сам превращался в такой же могучий и всепроникающий свет, который соединялся и смешивался со светом любимой Иштар, и они, перейдя из физического состояния веществ в духовное, становились эфемерными и самыми счастливыми существами на земле. Все вокруг наполнялось светом их высочайшей любви. Искры этого света и жар любовного огня, наверное, попали и в сердце Гая Юлия Цезаря, рано узнавшего женскую власть, и в душу его далекого отпрыска – Юрия Гаева, многих и многих других землян, познавших это великое чувство.

–

* Таммуз – бог умирающей и воскресающей природы

6.

Лиза в первый раз влюбилась в шестнадцать лет. Тайно и, как ей казалось, совершенно безнадежно. Ведь ее возлюбленный – преподаватель математики – был лет на десять старше ее. К тому же, как поговаривали, он без памяти любил дочь какого-то банкира из областного центра, но остался ни с чем. Банкир не позволил дочери выйти замуж за нищего учителя, у которого даже собственной крыши над головой не завелось. А когда Валерий Иванович Иванов появился на пороге их загородного "замка" с букетом роз, на который ухлопал чуть ли не всю свою зарплату, потенциальный тесть, смекнув в чем дело, приказал охране вышвырнуть молодого человека, осмелившегося попросить руки его дочери, за ворота и больше никогда не впускать. Два плотных здоровяка, одетых в кожаные куртки, брезгливо оглядели с ног до головы отчаянного влюбленного. Потом саркастически улыбнулись, переглянулись и поняли друг друга без слов. Подошли к обескураженному и побледневшему от негодования и возмущения жениху-неудачнику и, несколько раз пройдясь по его ребрам своими увесистыми и набитыми о тренировочные груши кулаками, тоном, не терпящим возражения, откровенно предупредили, что, если еще раз увидят его рядом с домом хозяина или его дочерью, то "замочат". "Ищи себе ровню, Наташа не для таких оборванцев, как ты, она дорогого стоит» … – так и звенело в ушах и в душе бывшего ее однокашника (учились в одном институте) Валерия. Он немного раньше Наташи окончил университет с красным дипломом, и подавал, по словам преподавателей, большие надежды на будущем педагогическом поприще. Но кому нужны все эти способности, – думал про себя поставленный на место безрассудно влюбленный парень, – если я не в состоянии преодолеть "стену", внезапно разделившую меня с моей любимой? И все потому, что у меня нет денег, не научился их делать!.. Наплевать на свое призвание, наняться в какую-то преуспевающую инофирму, сделать карьеру и разбогатеть, чтобы стать равным Наташе и ее отцу-банкиру? Да на это уйдут годы. Она не будет столько ждать. Не посмеет ослушаться отца, который прочил ей блестящую партию с одним из своих еще молодых, но успевших поймать Жар-птицу удачи, партнеров – сыном заместителя губернатора. Одно родство с таким избранником и счастливчиком при новых реалиях определяло многое. В том числе и успех в бизнесе. К тому же этот его молодой зам., хотя и не блистал в вузе выдающимися знаниями, считался посредственностью в кругу своих однокашников, был, в общем-то, неплох собой и весьма коммуникабелен. Ну, прямая противоположность с Валеркой, которого банкир знал уже не первый год и вначале воспринимал лишь как очередную игрушку своей дочери. Даже в дом не хотел впускать. А когда увидел, какой он гордый и одержимый в своих чувствах, решил разом все пресечь. Вначале запретил им встречаться с дочерью, потом, когда настойчивый жених стал надоедать по телефону, распорядился насчет того, чтобы с ним никогда не соединяли этого нахала, а если заявится на порог, выгоняли. Вот Валерка, несолоно похлебавши, и вылетел за ворота неприветливого дома банкира. А после побоев, поразмыслив и помучавшись на досуге, уволился из городской школы и уехал в село, где надеялся забыть все, что с ним произошло накануне, успокоиться и, поостыв, решить, что делать дальше.