1968 «Мы россияне, так рассеянны…» Мы россияне, так рассеянны. Построив храм Христа, забыли Офелию на дне бассейна. Вот она ртом, как рыбка, воздух хватает и кричит, – Любви не хватает! Любви не хватает!.. 1997 Вчерашний день Нам кажется, вчерашний день так близок, что рядом он, что вышел прогуляться, здесь, за угол, совсем недалеко. Еще слышны вчерашние слова, шаги гостей, что допоздна сидели, и прыг их провожавшего кота. И много, много вчерашней мишуры и суеты. И милое дыхание любимой, и кажется, что можно ей сказать, – Ну что ты куксишься? Забудь, оставь. Я что-то брякнул, и совсем некстати? Так это ж все слова, им грош цена и, главное, что можно все исправить. Вчерашний день – он здесь, он точно рядом, как на плите кастрюлька, только встань, не поленись и руку протяни. Да черта с два, нет никакого дня! Умолкните поэты и жрецы, Заткнитесь все и вы, миллиардеры, ни за какие деньги вчерашний день обратно не вернуть. Он канул в вечность. Он дальше Фермопил и пирамид. Он затерялся средь полузабытых, ну, как их там живых или убитых гомеровских героев. Вот так мои друзья. 13 апреля 2018 «Мы опять говорим не о том…» Мы опять говорим не о том, Осень рыжая вышла из леса И рассыпалась ржавым листом, И скрипит под ногами железом. Нам себя же придется винить, Если вдруг мы на осень наступим. Я тут Богу хотел позвонить, Говорят, абонент недоступен. Мимо нас все на скейтах бегут, Так торопятся, видно, им к спеху. Где-то празднуют, слышен салют, И по парку разносится эхо. Но когда те пойдут на войну, А другие пойдут в магазины, Мы с тобой соберем тишину, Как грибы, и уложим в корзину. 26.09.2015 Крит. Пещера Зевса Отсюда видно, как в небе синем Уходят боги. Они решили людей покинуть И сделать ноги, Удрать от нас в ледяные дали Дорогой млечной, Они и раньше нас покидали, Теперь навечно. Забыв о силе своей и славе Бегут так скоро… Зевс в спешке шлёпы свои оставил — Вот эти горы, Веками море их обмывало, Сушил их ветер, Как будто вовсе и не бывало Богов на свете. 20.10.2017
«Где горы, горы и горы…» Где горы, горы и горы По серпантину Виток за витком И вдруг, как гость без звонка Появляется море. Синевы такого разлива В палитре художника нету. Бесконечное. Мягким своим полукружьем С горизонтом слилось, Но что это? По краям окоема зазубрины, Точно черт краюху обгрыз. От купола неба Здоровенный кусок отвалился. Пустота и в дыре Второго неба не видно. Снесло полгоры. У горы обнаружилось чрево, И странно смотреть на него. А домики желтого цвета, Что буквой Г Вдоль дороги стояли, Газонокосилкой Скосило. По спирали Виток за витком, То ли вверх, то ли вниз. У платана срослись два ствола И слегка изогнулись, Как ноги слона, Но где голова и живот? Кончается все, Пятисотлетний маяк На две части расколот. У богини любви отрублены руки, И бетховенский марш оборвался, Словно немцы тридцать девятого года В Польшу вошли И, разинувши рты, онемели. А шоссе, что неслось в пустоту, Вместе с нами туда и попало. Но солнце второе встает, И заря – на все стороны света, Так наступает начало. 20.10.2017 Фото На фотографии те двое, Ей двадцать, мне двадцать четыре. В их лицах что-то есть такое, Что, как намек — Они живые. Такие, может быть, не умирают, А попадают в параллельные миры. Вон из египетских песков Прут пирамиды — Углы другого измеренья. Когда-то эти двое повторяли: Мы уходим с тобой Из этой проклятой системы, Где любовь в чистом виде Не встречается даже местами. И касаемся пальцев влюбленных С застенчивой нежностью школьников, Где двум d не равняется сумма углов треугольника. Вот они и попали туда, Где тела не подвержены тленью, Где сердце живо Четырехмерной любовью, А все что лживо Превращается в лепешки, В дерьмо коровье. А может попросту, они мне милы. Их лица на моем столе, а не где-то в мире, И кажется, они живые, Ей двадцать, мне двадцать четыре. |
