Ей нет дела до того, что по ночам здесь нельзя разгуливать. Её столько раз наказывали.

Лита лежит с закрытыми глазами. И думает об отчаянном одиночестве. У неё нет ни одного друга, её мать мертва, её брат мёртв, отец никогда не любил её. И она уже смирилась с этой болью. Только вот зачем она живёт?

Лейстрендж не слышит, как кто-то подходит. Чувствует лишь осторожное прикосновение к плечу. И запах солнца.

– Эй, ты в порядке? – шёпотом спрашивает Ньют.

Он вновь засиделся в библиотеке до ночи. И снова шёл к себе в неположенное время. Сколько раз его ловили! Он уже ничего не боялся.

И вот, проходя по коридору, он заметил кого-то, лежащего у стены. И по разметавшимся тёмным пружинкам кудрей сразу узнал ту самую девочку, с которой пытался заговорить. И пытается сделать это снова.

– Да, прилегла отдохнуть посреди коридора, – огрызается Лита. – Оставь меня в покое и вали отсюда.

Но он не обращает внимания на её грубость. Он рассматривает её и пугается. Она вся в крови, под глазом синяк, губа разбита, нос в месиво.

– Очень больно? – спрашивает Саламандер.

– Привычно, – вздыхает Лита.

Кажется, ей от него не отделаться.

– Тебе нужно в больничное крыло.

– Нет. Само пройдёт. Не хочу туда.

Ньют её спрашивает почему. Он осторожно поворачивает к себе Литу, садится рядом с ней на пол. Она, как ни странно, не сопротивляется.

Он достаёт палочку и начинает сбивчиво бормотать заклинания. Лита начинает выглядеть лучше. Всё-таки что-то он умеет.

– Всё что мог – сделал. Но с носом тебе правда лучше сходить в больничное крыло. Иначе неправильно срастётся и будет кривым.

– Да что уж там, – горестно усмехается она. – Дурнушку ничем не испортишь.

Лейстрендж сидит перед ним, подтягивая колени к груди. А Ньют совершенно с ней не согласен.

– Как ты можешь так говорить? Ты очень красивая.

И он тотчас смущается того, что сказал. Не собирался, в общем-то. Само вырвалось.

Она смотрит на него поражённо. А потом вдруг уголки губ приподнимаются в улыбке.

– Никто мне никогда такого не говорил.

Они смотрят друг другу в глаза, ничего не скрывая.

– Но это чистая правда, – шепчет Ньют.

Он никогда в жизни не был таким смелым с людьми. И с девушками тем более.

– Я Лита, – наконец протягивает руку девочка.

И Саламандер улыбается широко-широко, пожимая своей тёплой её холодную ладонь.

***

Они остаются отвергнутыми всеми чудаками до последнего курса. Но им всё равно, ведь они есть друг у друга. В Хогвартсе обоим теперь не так холодно и одиноко.

Вот уже и начало седьмого курса. Они практически взрослые. Сидят на своём любимом месте – витиеватые мощные корни дерева на маленьком островке в озере. Их окружает зеркальная водная гладь и цепи стремящихся к блистающим сквозь серые тучи небесам гор. Вокруг летают птицы, издавая причудливые звуки, гуляет вольный ветер, обдувая свежие юные лица. На улице прохладно, отчего краснеют кончики носов. Лето в этом году закончилось рано.

Лита смотрит на прикрывшего глаза Ньюта и считает веснушки у него на лице. Раз, два, три, четыре… И вдруг он распахивает глаза:

– Подглядываешь за мной?

Улыбается довольно.

– Вовсе нет, – усмехается в ответ Лита.

Она уже не та дикая девочка, изменилась за несколько лет. Подростковая угловатость ушла, затравленность во взгляде стёрлась. Теперь она действительно красивая девушка, утончённая, хоть и по-прежнему смелая, прямая, но в то же время мягкая. Лита похожа на нежную розу со скрытыми шипами.

Однокурсники мужского пола вынуждены признать, что она не такая уж дикарка и чудачка. Они заглядываются на неё. Но Лите всё равно. Ей никто не нужен, ведь есть Ньют и его обожаемые зверушки, которых полюбила и она.

– Я с раннего детства мечтал о друге. И не знаю, что делал бы, не доведись мне встретить тебя, – признаётся Ньют.

Друзья…

Но есть что-то ещё.

Годы идут, дети взрослеют, дружба часто перерастает во что-то другое. Саламандер ловит себя на мысли, что разглядывает лучшую подругу не совсем как подругу. Он подмечает, как она красива, какой у неё необыкновенный тембр голоса и манящий запах далёких стран. Ему хотелось бы с ней туда отправиться.

Порыв осеннего ветра ещё больше запутывает его непослушные волосы.

Лейстрендж, которая сидит на корнях совсем рядом, прислонившись к тому же стволу, протягивает руку и поправляет ему чёлку. Однако он перехватывает её запястье. Они ничего не говорят. Момент кажется каким-то волшебным.

Ньют переплетает их пальцы. Краснеет, как всегда.

Лита бы вновь посмеялась над его стеснительностью, но сейчас она и сама ощущает неловкость вместе с каким-то другим чувством, от которого перехватывает дыхание, а стук сердца отдаётся в ушах.

Ньют наклоняется чуть ближе. Но не может справиться со смущением. Тогда Лита подаётся вперёд сама. Вот уже их лица совсем близко.

Ньют осторожно касается своими губами её. Поначалу совсем невесомо, будто не веря, что она не растворится в воздухе, как сказочный мираж.

Давно хотел это сделать. Но сам не готов был признать.

Лита прижимается своими губами к его сильнее. Ей хочется чувствовать, какие они на вкус. Мёд, солнечные лучи. Как и всё остальное в нём.

Саламандер тянется и неловко кладёт руку ей на талию. Он не знает, как всё должно быть, но чувствует, что это верно.

На секунду отрывается, чтобы вдохнуть. Лита смотрит на него с лихорадочным блеском в глазах.

– Ньют, это ведь неправильно… Мы друзья, – бормочет она.

И что? Были друзьями, а теперь…

Он чувствует, что лучше снова поцеловать её, иначе смущение станет только сильнее.

Поэтому Ньют вновь находит её губы, ловит готовые сорваться с них слова, скользит языком в приоткрытый рот и начинает выписывать им причудливые узоры. Лита задыхается. Она понятия не имеет, так ли это происходит у большинства, но уверена, что Ньют целуется лучше всех. Ничего, что они неловко сталкиваются зубами, ничего, что потом немного стыдно разговаривать, когда они спешат в замок, держась за руки. Что теперь будет? Никто из них не знает, что делать с этими непонятными нахлынувшими чувствами.

Они останавливаются там, где нужно разойтись в разные стороны. Стоят друг напротив друга, не знают, что сделать.

Наконец Ньют берёт руки Литы в свои.

– Думаю, ты изначально была для меня больше, чем друг.

И она вновь улыбается. А улыбка у неё самая прекрасная.

Он целует эту улыбку, ощущает её в их душах. У каждого поровну.

И два одиноких человека сейчас очень счастливы рядом.

Они не знают, что через неделю Ньюта будут выгонять из Хогвартса. Из-за Литы. Из-за того что она забыла закрыть клетку, а зверь, выбравшийся оттуда, покусал какого-то гриффиндорца с пятого курса.

– Ньют, зачем? – плача, спрашивает Лита, когда он приходит к директору и заявляет, что во всём виноват он, а позже она узнаёт обо всём, когда они сидят в пустой гостиной Пуффендуя в то время, как все на ужине.

А Саламандер улыбается и пожимает плечами.

– Это ничего. Я отправлюсь путешествовать.

Он смотрит по-доброму. И вовсе не неё не сердится. Ньют предвидел, что однажды может что-нибудь подобное случиться, и был готов, так что остаётся абсолютно невозмутим.

– Но ты не должен был…

– Лита, – он всегда произносит её имя с особым трепетом, – ты девушка, тебе необходимо закончить школу, чтобы получить хоть какую-то независимость, ведь ты сама говорила, что тебе необходимо полностью выйти из-под власти твоего отца. Надо выучиться, найти работу, – объясняет он как маленькому ребёнку. – Мне же всё это не нужно. Я всё равно собирался отправиться в странствия.

Ньюту жаль, что придётся покинуть Хогвартс, где он провёл столько времени и узнал множество нового, однако для него это не самое главное. Лита же, кажется, убита этим.

Она цепляется за его мантию, глядит ему в глаза с надрывом, всхлипывает.

– А как же мы?