У Ньюта ладони всегда тёплые. Пахнет от него солнцем, сеном, крапивой, свежей, душистой. А в серых глазах пляшут лучистые смешинки. Говорит Ньют чуть запинаясь, вечно чего-то стесняясь, но зато, когда он начинает разговор о своих любимых животных, лицо его озаряется, он начинает рассказывать без умолку и вовсе перестаёт смущаться. В такие моменты кажется, что Саламандер расцветает, как растение под тёплыми лучами. Солнечный мальчик.

У Литы ладони ледяные. Пахнет от неё экзотическими цветами, чем-то пряным и цитрусовым. Заглянув в чёрный омут глаз, никогда не поймёшь, что спрятано внутри. Речь у неё резкая, звуки отрывистые. Она не боится говорить всё, что думает. А ещё Лита глядит с каким-то отчаянием. Она дерзкая, как будто умрёт завтра же и ей нечего терять.

У них, казалось бы, нет практически ничего общего. Кроме того, что они оба изгои.

Ньюта считают чудаком, Литу – дикаркой. На него недоумённо косятся и перешёптываются за спиной, её громко ненавидят.

Первый раз заметив среди толпы Пуффендуйцев Ньюта, Лита лишь пренебрежительно поджимает губы. “Какой странный и нелепый!” – думает она, наблюдая за непослушными вихрами русых с рыжеватым отливом волос и за прихрамывающей походкой.

Она изначально настроена против всех людей. И ей никто не нужен.

А солнечный мальчик, который имеет привычку не видеть ничего вокруг себя, впадая в глубокую задумчивость, видит её лишь через несколько дней. Да и то по нелепой случайности.

Саламандер приходит в библиотеку, чтобы взять очередную книгу о своих обожаемых животных. Он скользит взглядом по уже ставшей родной полке, касается длинными пальцами корешков книг, раздумывая, что бы взять сегодня. И вдруг случайно толкает вперёд тяжёлый том, а он, не встретив сопротивления, сваливается с другой стороны полки. И тотчас оттуда слышится возмущённый вскрик.

– Гиппокриф тебя побери!

А уже через секунду, обогнув полку, перед Ньютом возникает растрёпанная темноволосая смуглая девчонка, которая недовольно поджимает пухлые губки и смотрит на него с яростью.

– Прости, – бормочет он, заливаясь краской. – Прости, пожалуйста, я правда не хотел…

– Ты псих?! – бушует она. – Так и убить можно!

– Я случайно.

Ньют выглядит таким растерянным, что даже её затвердевшее сердце смягчается. Махнув рукой, она разворачивается и гордо удаляется, бурча себе под нос:”Что с дурака-чудика возьмёшь?”

Ньют к “чудику” давно привык. А на “дурака” не обижается. У него, конечно, тоже есть гордость, он бы не простил такого, если бы незнакомая девочка не была такой… Красивой? Таинственной?

Он провожает её взглядом. И чувствует, что эта встреча не напрасна.

Второй раз Саламандер видит её через пару дней. Она сидит под деревом во внутреннем дворе Хогвартса и что-то рисует карандашом в альбоме. Ему очень хочется подойти. Но врождённая застенчивость не позволяет.

Однако его слишком уж тянет к незнакомке. Тогда он подходит к своему однокурснику, доброму толстяку Билли, пожалуй, единственному человеку, с которым он хоть иногда общается, и неловко спрашивает у того, не знает ли он девочку, сидящую под дубом.

Билли несколько секунд вглядывается в фигуру под деревом.

– А! – наконец вспоминает он. – Это же Лита Лейстрендж. Ты разве не слышал? Пол курса над ней смеётся.

– Почему? – недоумевает он.

Ему ясно, почему объектом насмешек является его действительно несколько нелепая персона. Но с чего вдруг она?

И имя у неё такое красивое. Ли-та… Ли-та… Мысленно он повторяет его по слогам. Получается как капли прохладного весеннего дождя.

– Да странная она какая-то, – пожимает плечами Билли. – Постоянно бросается на людей. И говорить с ними толком никогда не говорит. Грубит всем, даже учителям. Никто её не любит. Даже собственной семье, как говорят, она не нужна. Дикая эта Лита.

Ньют вновь глядит на девочку, склонившуюся над альбомом. Лицо её в этот момент спокойно, умиротворённо. Не верится, что она безумна или агрессивна.

Когда Билли удаляется, Ньют решается совершить самый смелый поступок в своей жизни: подойти и поговорить с ней.

И, чтобы не успеть передумать, он спешит к дереву.

Лита всегда была нелюдима, поэтому чувствует появление кого-то чужого на своей территории. Подняв глаза, она видит покрасневшего паренька.

– Ах, это ты! – хмурится Лейстрендж.

И снова на её лице это недовольное облачко. Когда она рисовала, казалась счастливой и спокойной, а сейчас опять.

Саламандер мнётся и не знает что сказать.

– Я… – наконец нерешительно начинает он. – Гулял тут мимо и случайно увидел тебя. Решил подойти. Знаешь, мне, наверное, нужно извиниться за то, что произошло в библиотеке.

– Ты уже извинялся, – ядовито хмыкает девочка.

– Да, верно… – восмем смутившись, кивает он. – Но мне ещё хотелось… В общем, я Ньют.

Он протягивает ладонь. Но она не пожимает её в ответ.

– Что ж, поздравляю.

И отворачивается.

Саламандер не знает, что дальше делать. Впервые сам первый подошёл к девочке и сразу оказался в глупой ситуации.

Он стоит рядом ещё несколько минут. А потом ему остаётся лишь развернуться и уйти. Ньют, конечно же, не заметит, как она украдкой взлянёт на него.

Когда он исчезает из её поля зрения, солнце закрывает свинцовая туча. Лита чувствует холод. И дождь скоро, наверное, пойдёт. Она любит холод. Всегда любила. Но сейчас она вдруг начинает особенно сильно ощущать своё одиночество.

Капли срываются с небес, надают на неё.

Лита прикрывает глаза, опирается на ствол дуба и чувствует пустоту в голове. Хотелось бы разделить это с кем-то. Но тщательно выстроенная стена агрессии не позволяет.

После, сильно вымокнув, Лита возвращается в Хогвартс. Ей приходится спуститься в слизеринские подземелья и войти в общую гостиную, где её, как всегда, встречают насмешками.

– Посмотрите на Лейстрендж, она как мокрая курица! – фыркает одна из её однокурсниц, сидящая на диване среди подружек.

Лите говорили, что гнев надо сдерживать. Но у неё никогда не получалось.

Она тянется за палочкой. Ей очень бы хотелось запустить непростительное заклятие в эту тварь.

Однако слизеринка замечает движение Литы и вскидывает палочку, обезоруживая её.

– Смирись со своей убогостью, Лейстрендж, – в превосходством произносит она.

И Лита лишается всех остатков рассудка. Она в мгновение ока оказывается подле этой проклятой девчонки, хватает её за волосы и валит на пол, принимаясь лупить своими маленькими ручками. Вокруг слышатся визги.

– Я пожалуюсь учителям! – пищит практически придушенная Литой однокурсница.

– Не успеешь, я убью тебя раньше! – совершенно серьёзно с яростью выплёвывает Лейстрендж.

Они все думают, что у неё смелости не хватит. Но это не так. Они не знают, что Лита уже это сделала один раз. Что теперь её остановит? Она убила своего брата… Подменила малышей на корабле, и именно её брат погиб в той бездонной морской пучине. Лита видит кошмары по ночам и от этих мук ей никогда не избавиться. Ещё одна смерть на её руках ничего не изменит. Она чувствует вседозволенность.

Но ей не позволяют ничего сделать. Её хватают, оттаскивают и начинают бить. Здесь все против неё: и парни, и девчонки, готовы растерзать ненавидимую ими Лейстрендж. Они не будут звать взрослых, они справятся сами.

Она чувствует удары, царапающие её чужие ногти, пинающие ноги. Колени разбираются об пол, на который её швыряют, обе щеки горят от пощёчин и царапин, нос, судя по сумасшедшей боли, сломан. Но Лита не кричит и не плачет. Она безучастна. Ей наплевать на боль.

Наконец кто-то говорит, что так они убьют её. Лита презрительно смотрит на своих мучителей: они напали толпой на одного человека, они боятся навредить ей слишком сильно, ведь получат наказание.

Лита еле поднимается. И идёт прочь.

Её и раньше били. Она умеет уходить гордо. А в коридоре, поднявшись наверх из подземелий, уже позволяет себе согнуться, а потом и вовсе упасть у холодной стены.