А причины ревности герцога Анжуйского были сложнее, да и самому ему не до конца понятны. С внезапно возникшей заботой о Марго он примирился быстро. В конце концов – родная кровь, сестра. Да и в детстве они были дружны. Почему бы не возобновить хорошие отношения? Но вот с недавно появившимся другим чувством он не знал, что и делать. Не мог понять его природу, испытывал страх перед ним. Что это такое? Откуда взялось? Разобраться в себе было невозможно. Смотреть на сестру, как на женщину – разве это нормально? Не противоречит церковным и человеческим законам? Хотя, что уж себя обманывать, на правила ему было плевать. Главное – это понять, что чувствуешь сам.

Однако принцам было и невдомёк, что Маргарита успела уже помириться с Гизом и полюбить его ещё сильнее, чем прежде.

Екатерина их соперничество заметила уже давно. Ей было грустно от того, что её дети не могут существовать в мире и согласии. Именно поэтому сейчас ей было проще с Карлом, который не вёл себя так глупо. Но она понимала, что если бы принцесса простила его, он бы тоже наверняка вступил с братьями в эту борьбу. Иногда королеве начинало казаться, что дочь стоило бы выдать замуж куда раньше. Избежали бы гораздо больше проблем. Дело в том, что Маргарита просто создана была разбивать сердца. Такие, как она, с самой ранней юности очаровывают всех вокруг, постепенно становясь роковыми женщинами, из-за которых мужчины готовы гибнуть и развязывать войны. "Несчастливая звезда у нашей семьи..." – невольно подумалось королеве-матери.

Однако сейчас не время для длительных размышлений. Нужно было продолжать рассказ. В данный момент это было самое главное.

– Итак, – вновь заговорила она. – Для нас, как вы понимаете, этот отказ Елизаветы очень важен. Теперь у адмирала нет сильных союзников, он находится у нас, его люди тоже в городе. Колиньи в ловушке. И он больше ничем не может нам грозить, ни при каком раскладе. Вы понимаете, к чему я клоню?

Карл и Франсуа отрицательно покачали головами, но в глазах Генрике проскользнуло осознание.

– Кажется, да, – промолвил он. – Вы хотите сказать, что теперь можно устраивать свадьбу, не боясь гугенотов. И если раньше брак мог обернуться угрозой для нас, то теперь он ещё больше зажмёт их в железных тисках. Так ведь?

– Именно. Ты выразил всё верно.

Конечно, из всех её детей он всегда лучше всех понимал её. Их мысли часто совпадали, были направлены в одно русло. Именно поэтому решать важные государственные вопросы она предпочитала с ним. Он и продолжит её идею, и даст правильный совет. Её поддержка и опора, которая всегда придёт на помощь.

– Есть ещё кое-что, – заметила Екатерина. – Как вы помните, Римский Папа очень удачно затянул свои раздумья по поводу разрешения этого союза. Именно тогда, когда нам следовало больше всего опасаться, он, будто специально, не давал этого согласия. А сейчас, когда свадьба нам только на руку, Его Святейшество тотчас отправляет буллу с разрешением. На мой взгляд, прекрасно всё складывается!

– Послушайте, – негромко произнёс Генрике, все перевели взгляды на него, – мне нужно уточнить одну деталь. Если брак будет заключён как можно быстрее, гугеноты, конечно, тотчас же будут в наших руках. Но достаточно ли сильный они союзник? Не стали они слабее после смерти королевы Наваррской?

– К чему ты спрашиваешь?

– Как бы нам не пришлось вновь опасаться католиков. Гиз снова здесь, люди ещё больше полюбили его. Протестанты им больше не страшны. Монпансье теперь оказывает им активную поддержку. А, главное, я узнал, что кардинал Лотарингский некоторое время назад был в Риме. И вот что странно: он активно поддерживал брак между Марго и Анри Наваррским. Это вас не удивляет? Нам всем прекрасно известно, что величайшим его желанием было получить её для своего племянника. Так почему же сейчас он выступает за абсолютно невыгодный для него союз? Боюсь, что здесь кроется какая-то хитросплетённая игра.

– Я знала об этом, сын мой, – вздохнула королева-мать. – Но что мы можем сделать? Остаётся только ждать. Ещё ничего не ясно, прямой угрозы нет. Значит, пока что, не будем обращать внимание на этот не поддающийся объяснению факт. Закроем на него глаза.

– И значит, теперь нет никаких препятствий, и нам стоит готовиться к бракосочетанию, – заключил Карл.

Впервые за этот разговор всё присутствующие поддержали его.

В это время Марго вовсе не догадывалась о том, что событие, которого она так поначалу боялась, а потом попросту забыла о нём, должно было так скоро случиться. Короля Наваррского она видела мало, только на светских мероприятиях, умышленно решив не пересекаться с ним. В последнее время, ей начало казаться, что свадьба вообще не состоится, слишком много было препятствий. Она была несказанно этому рада. Ведь теперь, помирившись с Гизом, Маргарита горько сожалела о своём согласии. Нельзя было взять своё слово обратно, оставалось лишь надеяться на то, что союз будет отменён, и она навсегда освободиться от каких-либо обещаний. Хотя и при другом раскладе она была уверена, что Гиз сумеет найти способ, отвоевать её у семьи, жениха и всего государства. Именно поэтому теперь она была так спокойна.

С утра она, проснувшись во дворце Генриха, куда вечером смогла проникнуть без припятствий, поскольку, как ни странно, никто за ней не следил, направилась в кабинет к своему возлюбленному, которого не обнаружила в постели, когда открыла глаза. Когда она вошла, он сидел за столом спиной к ней. Неслышными лёгкими шагами Маргарита подкралась к нему и, обняв со спины, чмокнула в щёку.

– Какой же ты у меня занятый. Подумать только! Кто работает с самого утра?

– Все, кроме капризных принцесс, которые мешают им работать, – пошутил Генрих, поворачиваясь к ней.

– Это всё потому что капризным принцессам нужно внимание! – она надула губки.

– Важным бумагам и письмам оно необходимо не меньше. Что поделаешь!

– В таком случае, посмотрим, что тут у нас такого важного, – с этими словами Валуа уселась ему на колени, разделяя собой герцога и стол, и начала перебирать всё, что на нём лежало.

Стопки документов, разбросанные конверты, смятые клочки бумаги. Кажется, молодому человеку было невдомёк, что такое порядок.

– Как ты в этом работаешь?! – поразилась она.

– А что такого? – Генрих пожал плечами.

– Всё с тобой ясно. Тут, дорогой мой, требуется женская рука! – заявление прозвучало авторитетно.

– В таком случае, прошу Вас, Ваше Высочество, можете стать этой самой рукой.

– Нет уж, – фыркнула Марго. – Неужели твоя жена не помогает тебе поддерживать порядок? – глаза её сверкали лукавством.

– Да я ни на шаг её к своему кабинету не подпускал, пока мы находились в одном доме! – рассмеялся Генрих. – Подозрительная особа, скажу я тебе. К тому же, видеть её лишний раз – невеликое удовольствие.

– Как ты грубо о ней отзываешься. Не очень-то рыцарские речи!

– Это всё потому что, находясь рядом с ней, я не мог думать ни о чём другом, кроме как о тебе, – страстно прошептал Генрих ей в ухо.

– То есть, эта женщина тебя настолько не устраивала? – несмотря на то, что тон её был насмешливым, ему удалось различить в нём нотки злости.

– Неужели ты ревнуешь?

– Даже не надейся.

– Перестань. Я едва ли вспомню её черты. И говорю тебе в который раз – мне до неё нет никакого дела.

– Хорошо-хорошо! – звонко рассмеялась принцесса. – Я верю тебе. И всегда верила.

– Вот и славно, – он нежно поцеловал её.

И вдруг, будто вспомнив что-то важное, лотарингец оторвался от губ возлюбленной и принялся судорожно что-то искать среди завалов на своём столе.

– Что такое? – не поняла девушка.

– Сейчас, подожди, – наконец, он вытащил какое-то письмо и протянул его ей.

Почерк показался Маргарите смутно знакомым.

– От кого это?

– От Мари. Почитай, что она пишет.

Услышав, что послание написано герцогиней де Монпансье, которая после рассказа Гиза занимала очень много места в мыслях принцессы, она судорожно принялась читать, жадно глотая строки, пытаясь уловить то, что было для неё так важно.