– Благодарю за заботу, – парировал Гиз, – но, поверьте, здесь нечего опасаться. Ваша сестра – это та, на которую стоит потратить все комплименты, и этого всё равно будет мало. К тому же, – в его взгляде уже читался вызов, – мой запас неиссякаем.
Франсуа сжал зубы.
– Что ж... Вы меня успокоили. А теперь, позвольте нам вернуться к королю. Любезная сестра, – он обратился к Марго, предлагая ей руку, – прошу вас последовать за мной.
Она взяла его под локоть и, уходя, улыбнулась Гизу, а он улыбнулся в ответ.
Когда они отошли на подчительное расстояние, девушка с негодованием воззрилась на брата:
– Зачем ты так разговариваешь с герцогом?
– Как так? – раздражённо спросил принц.
– Задиристо!
– А что я должен, расплываться перед ним в любезностях?
Маргарита фыркнула.
– Ты невыносим! Что такого Гиз тебе сейчас сделал? Он был учтив.
– А ты не видишь? – герцог Алансонский резко остановился. – Он пытается подлизаться к тебе! Я не потерплю такого отношения к своей сестре!
– Да что ты такое говоришь? – воскликнула Марго. – Ничего подобного он не делает! Просто не все такие хамы, как ты!
Она отвернулась. Юноша насупился. Дальше они следовали в молчании.
Впереди принцесса увидела Карла и Екатерину, идущую с ним под руку. Жена короля Елизавета была крайне болезненной и набожной женщиной: она не любила принимать участия в придворных увеселениях и предпочитала проводить дни в своих покоях за вышиванием или с молитвенником, поэтому сегодня её снова не было со всеми.
Мать и сын вели какую-то беседу. По обрывкам фраз, доносящихся до них, Марго и Франсуа сделали вывод, что разговор идёт о политике. Тогда молодые люди решили не мешать и продолжили свой путь в молчании. Прервал его Алансон:
– Ладно, – выдохнул он, – хватит нам дуться друг на друга.
– Ммм... – неоднозначно протянула Маргарита, всё ещё не поворачиваясь к брату.
– Ладно-ладно, – сдался он, – хорошо, я извиняюсь.
– И? – девушка повернулась к нему, смотря в упор.
После недолгой паузы Франсуа, наконец, процедил:
–...И больше не буду так разговаривать с Гизом.
– Вот и хорошо! – довольно воскликнула Маргарита, ощущая превосходство.
Но мысленно Франсуа решил не опускать руки. С сестрой, несмотря на то, что они были крайне дружны, у них часто бывали размолвки, в которых они старались одержать верх друг над другом. На этот раз, принц собрался так просто не сдаваться.
"Хорошо", – подумал он, – "на этот раз, сестрёнка, ты победила. Но когда-нибудь я ещё проучу этого выскочку!"
Вскоре, неподалёку молодые люди заметили, собственно говоря, самого Генриха. И тут Франсуа вспомнил один интересующий его вопрос и жестом подозвал последнего к себе.
– Что ты делаешь? – не поняла принцесса.
– Хочу кое-что спросить.
Молодой человек подошёл к ним.
– Вы что-то хотели, милорд?
– Герцог, помнится, у вас была сестра, прелестнейшее создание? – проговорил принц.
– Да, – кивнул Гиз.
– Отчего же она не украшает французский двор?
– Этот год Мари провела в Лотарингии, дома. Матушке нездоровилось и сестра решила быть подле неё. Но вскоре она прибудет ко двору, – ответил Генрих.
– Я рад слышать это. Надеюсь, что в скором времени нам представится счастливая возможность лицезреть мадемуазель.
Процессия шла по аллее, которая находилась за замком. Здесь было создано некоторое подобие парка: высажены несколько стройных аллей, а также обустроены прекрасные клумбы, поскольку некоторые придворные садовники были взяты с собой из Парижа.
Снова обратив взор к матери и брату, герцог Алансонский увидел, что Екатерина зовёт его к себе.
– Вот, – кивнул он в ту сторону, – нас зовут. Пойдёмте, сестра.
Но Маргарита отпустила его руку.
– Нет-нет, – сказала она, – это вас зовут. Идите к ним, а я не буду вам мешать. Мне хочется взглянуть вон на те розы, – девушка указала на находящуюся неподалёку клумбу. – Полагаю, герцог сопроводи́т меня туда, – она вопросительно взглянула на Гиза.
– Конечно, Ваше Высочество, – согласился он.
– Вот видите, Франсуа, вам не о чем беспокоиться, идите.
– Что ж... В таком случае, оставляю вас с герцогом, – кивнул он.
По лицу принца было видно, что он совсем не хочет оставлять Маргариту с Генрихом, но пришлось.
Он ушёл, а молодые люди остались вдвоём. Марго только этого и дожидалась.
Оперевшись, на предложенную Гизом руку, она пошла за ним к клумбе.
– Герцог, – обратилась она к нему, когда они отошли от людей, – я бы хотела извиниться перед вами за несдержанность моего брата.
От чужих глаз молодых людей скрывали ветви росшей здесь же ивы с продолговатыми белёсыми листами, которые поблёскивали под палящими дневными лучами.
– О, не извиняйтесь, прошу вас! – воскликнул Генрих. – Это не стоит того.
– Но тем не менее. Примите извинения.
– Конечно, принимаю, – улыбнулся он. – Поймите, Ваше Высочество, – здесь нет ничего такого, мы с вашим братом всего-лишь не в самых лучших отношениях.
– Вот это-то меня и печалит, – вздохнула Марго.
– Вот как? – изогнул бровь Генрих. – В таком случае, я обещаю вам приложить все усилия для того, чтобы грусть не касалась вашего прекрасного лица!
– О, это было бы крайне великодушно с вашей стороны! – немного кокетливо улыбнулась принцесса. – Ладно, пойдёмте, иначе люди неправильно поймут наше уединение, – произнесла она.
– Да, нужно возвращаться, – с лёгким сожалением подтвердил Гиз.
Вскоре, они вновь присоединились к процессии. Никто не заметил их отлучки, а если и заметили, то не подали виду.
– Марго! Марго! – раздался голос герцога Алансонского.
Девушка распахнула глаза и подскочила на постели и испуганно огляделась.
– О мой Бог! Франсуа! Это ты! – облегчённо выдохнула она, увидев брата. – Что случилось? Зачем так кричать?
– Вставай быстрее!
– Только не говори мне, что ты пришёл лишь затем, чтобы разбудить меня!
– Да нет же! – в голосе юноши слышались нотки волнения. – Просто Генрике приехал!
– Какой ещё Генрике? – не поняла принцесса.
– Генрике! Наш брат!
– Ох... – девушка поднесла руку ко рту и в глазах её отразился страх. – Что-то произошло?
– В том то и дело, что я не знаю. Поднимайся скорее, и побежали вниз. Я жду тебя в прихожей.
Как только за принцом закрылась дверь, Маргарита начала судорожно собираться. Она поспешно накинула первое попавшееся платье и, не завязывая волос, бросилась к выходу.
Молодые люди в мгновенье ока миновали несколько коридоров, лестницу, зал и выбежали на улицу.
Было ещё совсем рано. Солнце только-только поднималось, окрашивая облака в розовато-кровавый цвет, а затем прорезая их слепяще золотыми лучами.
После вчерашней прогулки все отошли ко сну достаточно поздно и сейчас были абсолютно невыспавшимися, из-за чего судорожно протирали глаза и сдерживали знаки.
Прямо перед входом в замок стоял герцог Анжуйский. На нём всё ещё было пыльное военное обмундирование, он держал за поводья белого коня. Его высокая, чуть худощавая, но неплохо сложенная фигура в ночной тьме выглядела внушительно, длинные чёрные волосы были небрежно завязаны на затылке в хвост, лицо, которое обычно было предельно бледным, по дороге обветрилось.
Чертами Генрике во многом походил на Маргариту. Оба Валуа обладали красотой, носящей отпечаток какого-то неуловимого рока, было в их неотразимых чертах нечто отчасти пугающее. Молодой принц всех поражал своей утончённостью и изящными манерами. Также он имел безупречный вкус, отчего его неизменно модные туалеты не могли не производить впечатление. При этом, он, на удивление, был прекрасным полководцем и человеком с острым тонким умом.
Подле принца стояли два молодых человека: один – невысокий и коренастый, которого звали граф де Келюс, а второй – ростом с Анжу, без головного убора, из-за чего в лунном свете отливали его рыжие короткие волосы, имя которого было Дю Га. Оба они тоже были в военном обмундировании, по дороговизне не уступающим обмундированию Его Высочества. За их спинами стояли ещё пятеро. Все они являлись так называемыми "миньонами", ближайшими соратниками герцога Анжуйского.
