Мадемуазель де Гиз побледнела, а потом, вскочив, тотчас упала перед братом на колени.

– Умоляю тебя! – воскликнула она. – Не делай этого! Не трогай его, пожалуйста! Ради меня, ради этого ещё не родившегося ребёнка – не проливай кровь Генрике. Это единственное, о чём я тебя прошу!

Он смотрел на неё удивлённо, а потом вдруг вымолвил:

– Так ты всё ещё любишь его? И после всего этого защищаешь?!

Она не отвечала ничего, только снова заплакала.

Молодой человек поднял её с колен, вернул в кресло, сел напротив и схватился руками за голову, взлохмачивая светлые волосы. Какое-то время он напряжённо думал, а потом проговорил:

– Я ненавижу этого человека, моё презрение к нему безгранично. Но ты и твоё счастье мне очень важны. Поэтому я готов не трогать его, но с одним условием: ребёнку нужен отец. По чести Анжу должен на тебе жениться. Ты девушка из знатнейшего семейства, носишь его ребёнка. Он обязан. Мы заставим его.

Мари отрицательно покачала головой.

– Нет, пожалуйста. Просто не делай ничего. Генрике не любит меня, такого будущего мне не нужно. Быть может, я и сохранила к нему чувства. Но сколько я страдала из-за него! Ты видишь, что он со мной сделал? Я никогда не прощу его за это. Я умоляю тебя не притрагиваться к нему, но сама я больше никогда не хочу знать этого человека. Я не смогу жить с ним, любить его и знать, что он ко мне ничего не испытывает.

– Но как же твоя честь? Как же ребёнок?

– Я готова пожертвовать честью, вырастить его сама. Мне всё равно. Я уже так много унижалась, так низко падала, что мне больше ничего не страшно.

– Так нельзя. Не хочешь ничего общего иметь с Анжу – я даже рад. Но должен в твоей жизни быть человек, который даст тебе всё, чего ты заслуживаешь. Мы найдём тебе мужа, который будет заботиться о тебе и о твоём ребёнке.

Мари горестно усмехнулась.

– Кому я такая нужна?

– Уверен, что такой человек найдётся, – убеждённо проговорил Генрих.

Она вздохнула.

– Делай, что хочешь.

– Я найду тебе мужа, обещаю.

И мысленно он добавил:"А ещё, что бы ты не говорила, найду способ отомстить Анжу. Нет уж, так просто я этого не оставлю".

Гиз был вынужден сообщить Марго, что их побег отменяется. В сложившихся обстоятельствах он просто не мог оставить сестру. Принцесса была очень расстроена, но всё поняла и не возражала. С проблемой выдачи её замуж за Наваррца они решили разобраться потом. Пока что точно ничего не было заявлено, и у них оставалось много времени, всё, что этого касалось этого, можно было отложить. Сейчас нужно было решить главный вопрос касательно Марии-Екатерины. Маргарита вызвалась помочь любимому в поисках мужа для Мари, немалое приданое которой спасало положение.

Однако не так-то легко найти супруга для беременной женщины. Эту тайну нельзя было разглашать, нужно было сначала найти подходящую кандидатуру, проверить её, а потом уже предлагать. Ведь нельзя же было каждому сообщать о положении бывшей любовницы герцога Анжуйского – это стало бы позором. Об отношениях Мари с принцем и без того сплетничали при дворе, их роман они не смогли скрыть до конца. А уж о новой пассии Генрике, Марии Клевской, знали все. Тут уж никто ничего не скрывал. Он не боялся появляться с ней на людях и, кажется, на этот раз был даже влюблён.

Поиски длились уже третью неделю, Генрих и Марго сбились с ног, перебрали все возможные варианты. А между тем, нужно было торопиться, ведь через пару месяцев всё может стать заметно!

Помощь пришла неожиданно, когда молодые люди уже и отчаялись её найти. Это произошло в один из вечеров, когда в салоне Екатерины вновь проходил приём.

К Гизу подошёл герцог де Монпансье и попросил его на пару слов. Молодой человек тогда ничуть не удивился: с Людовиком у них были одинаковые политические взгляды, общие интересы, дела, они нередко общались, даже предпринимали что-то вместе. Монпансье был достаточно высокопоставленным лицом, как и Генрих, он мог на многое влиять. Неудивительно, что эти двое быстро нашли общий язык и заключили негласный союз, подразумевающий отстаивание общих интересов.

– Мой дорогой друг, признаться честно, – произнёс Монпансье, – я обеспокоен.

– Чем же? – осведомился Гиз.

– В последнее время мне очень редко выпадает возможность увидеть вашу сестру, за последние несколько недель она появилась всего несколько раз. Но что-то показалось мне странным. Она непривычно бледна, истощена и печальна. Не случилось ли чего?

Молодой человек невольно вздрогнул. Неужели всё так заметно?

– Нет-нет. Не беспокойтесь. Мари сейчас больна, но ничего серьёзного, она скоро поправится.

– Слава Богу, – улыбнулся мужчина. – Ваша сестра мне далеко не безразлична, я действительно беспокоился.

На его лице было написано такое облегчение, что Гиз даже удивился. Странно, что посторонний человек так интересуется Марией-Екатериной.

– Мы очень ценим вашу заботу. Мне непривычно видеть подобное участие, этим нельзя не восхищаться!

Этой фразой герцог растрогал Монпансье.

– Не буду кривить душой. Признаюсь вам честно, ваша сестра очаровала меня. Недавно я поймал себя на мысли, что вновь испытываю что-то такое, что доводилось мне чувствовать только в молодости.

Гиз еле подавил удивлённый возглас. Судьба благосклонна к ним, вот он шанс! Главное теперь его не упустить.

– Не влюбились ли вы, любезный герцог? – с лукавой улыбкой спросил он.

– Очень может быть, – улыбнулся его собеседник. – Но, увы, для вашей цветущей сестры я слишком стар.

– Отчего же? Вы ещё вполне могли бы составить счастье любой женщины!

– Ах, полно, дорогой мой. Посмотрите на меня! Куда уж мне? Мари удивительная, ей нужен человек достойный её. Да и я заметил, что некоторое время назад она явно была влюблена. В её глазах светилось такое счастье! Да и слухи при дворе...

– Слухи? – Генрих изогнул бровь.

Вот это уже плохо. С репутацией Мари будут явные проблемы.

– Но я ничуть не осуждаю! – поспешил успокоить его Людовик. – Дело молодое... Да и что тут такого? На мой взгляд, если люди счастливы, что ещё нужно? Однако, беспокойство моё было вызвано и тем, что у некого... Кхм... Лица... С недавних пор появился новый объект интереса... И я боялся, что это могло сильно задеть... Вы понимаете... – он несколько замялся. – Но я уверен, что всё ещё впереди.

Гиз вздохнул. Этот разговор был несколько трудным. Сейчас они стояли недалеко от входа возле ниши со статуей, заказанной королевой-матерью из Италии, как частичка итальянского возрождения. Здесь почти никого не было, все, в основном, сконцентрировались в середине зала, так что вряд ли кто-нибудь подслушал бы их.

– Позвольте быть с вами откровенным, – наконец решился Генрих. – У нас возникли некоторые трудности, в которых, как мне кажется, вы единственный, кто мог бы нам помочь. Конечно, ситуация щекотливая, и вам вряд ли захочется во всём этом участвовать, но я всё равно рискну предложить. Имейте в виду, что вы можете так же получить немалые деньги. Мне казалось, в последнее время у вас были некоторые финансовые затруднения?

Беседа выдалась тяжёлой, долгой. Позже они переместились в особняк Гиза, в его кабинет. Тем не менее, то ли чувства Монпансье были действительно сильны, то ли его влекло богатство, которое сулила ему эта женитьба, то ли у молодого герцога были таланты убеждать – как бы то ни было, Людовик согласился взять в жёны Мари.

На следующий день Генрих пошёл ей всё рассказать. Новость она приняла с каким-то безразличием. Ни облегчения, ни истерики. Лишь сухая благодарность и несколько слезинок, которые она тотчас смахнула, надеясь спрятать от брата.

Он видел её состояние: в последнее время она ходила, как будто замороженная. Ледяная реакция на всё, ледяной голос, ледяной взгляд. Его сердце разрывалось на части, когда он видел её такой, но теперь Гиз всё же приобрёл уверенность, что его сестра не пропадёт. Быть может, она и несчастна, но у неё хотя бы есть защита.