– Я же говорил: гугеноты столь слабы, что им не выдержать напора даже моего брата, – удовлетворённо заявил Генрих, когда они прогуливались в саду его дворца с Эженом.

– Но куда сложнее сейчас с королём, – заметил тот.

– Да. Боюсь, что он попытается это остановить. Нужно усилить давление на него. В конце концов, во Франции сейчас действует огромная армия, которая почти вся состоит из лигистов. Ему против нас никак не пойти.

Однако, когда флот города Бордо разбил ларошельских гугенотов на море, терпение Генрике всё же не выдержало. Необходимо было прекратить войну любой ценой! Дело было уже не в затратах и разрушениях, о которых страшно было и думать, поскольку из-за войны казна истощилась настолько, что в ней едва ли что-то оставалось. Всё было ещё серьёзнее: теперь ему приходилось опасаться за свой трон. Если всё будет продолжаться – вскоре гугеноты будут полностью разгромлены, а у него самого не останется путей отступления. Что герцог Анжуйский, что Гиз – оба явных претендента на корону усилятся благодаря этому, а Генрике будет негде найти поддержки, чтобы им противостоять. А предсказать, что будет позже очень легко: конечно же, прямиком к власти двинется Франсуа, Гиз будет как будто во всём его поддерживать. В конце концов, его, Генрике, свергнут, а на его место посадят брата, который, разумеется, долго там не продержится, ведь Гиз добивался короны совсем не для него. Валуа оказались слишком уязвимы. И Генрике необходимо удержать власть, иначе Францию они потеряют.

Тогда он объявил мирные переговоры в Пуатье. Для гугенотов это было облегчением, но католики выразили недовольство. Генрике же отказался от уступок, сделанных гугенотам годом ранее. После этого лигисты более-менее успокоились, ведь король как будто принимал их сторону. И, таким образом, вновь всё вернулось к эфемерному спокойствию. Но такими силами воздвигнутое королём грозило сломаться от малейшего дуновения со стороны.

Генрике нужно было то, что остановит лигистов. И вследствие длительных размышлений к нему пришла мысль, как всё провернуть.

– Я хочу отправить Франсуа во Фландрию, – заявил он, завтракая утром с Дю Га.

– В смысле? – даже поперхнулся тот.

– Он будет там править.

Луи посмотрел на него как на умалишённого.

– Величество, ты... Ты не болен, случайно? Как можно просто так взять какого-то человека, чужую страну и вдруг заявить, что он будет в ней править. Ты, конечно, правитель великого государства, но и Франции не принадлежит весь мир!

Генрике загадочно улыбнулся.

– Да, ты прав, Фландрия не под нашей властью, а под испанской. Однако сейчас там вспыхнуло освободительное движение. Если настроить знать профранцузски – можно будет отвоевать Фландрию у Филиппа и посадить туда Франсуа.

– Когда ты успел побеседовать с призраком Колиньи? – пробурчал Дю Га.

Король лишь отмахнулся.

– Франсуа вместе с Гизами – это слишком опасный союз. А ещё у меня есть подозрения, что Гиза поддерживают испанцы. Поэтому нам нужно ослабить их всех. И ещё одно: я хочу отправить Марго во Фландрию на переговоры со знатью. Хватит ей исполнять всё, что велит Гиз! Хочет она или нет – ей придётся отправиться во Фландрию и сделать то, что идёт вопреки желаниям и Филиппа, и, скорее всего, Гиза.

– Как всё сложно! Проще было бы просто казнить Гиза.

– Это не выход, сам понимаешь, – вздохнул Генрике.

– Ладно. Допустим, так нельзя. И хорошо, ты отправишь своих драгоценных родственничков куда подальше. Однако Гиза-то никуда не деть. Лига останется. И Лига не успокоится. Тебе всё равно ничего не сделать.

Король поднялся на ноги с торжествующей улыбкой смотря на фаворита. Золотистый солнечный луч, скользнувший в окне, упал на его лицо.

– А вот тут ты больше всего прогадал, – заявил Генрике. – Ничего не сделать? Это мы ещё посмотрим. У меня появилась идея, и её я собираюсь исполнить. Хочешь знать какая? Изволь. Я способен обезопасить себя от Лиги.

Дю Га вопросительно на него уставился.

– Я сам встану в её главе, – закончил Генрике.

Некоторое время в комнате висело молчание. Затем Луи взял ладонь короля в свою, поднёс к губам и поражённо прошептал, во все глаза смотря на него:

– Ты воистину великий король.

И сказано это было с искренним восхищением и благоговением, которые Генрике умел внушать людям.

========== Глава 73. Огненная буря ==========

Марго выглянула из кареты, счастливо вдыхая такой знакомый воздух. В потёмках виднелись родные очертания Лувра. Она была счастлива наконец-то вернуться!

Конечно, дипломатическая поездка была достаточно интересной, ведь ей удалось и сделать полезное дело, и почувствовать собственную важность, и посмотреть Фландрию, но, тем не менее, Маргарита безумно соскучилась по дому, по Генриху и даже по своей семье.

Как только она въехала во внутренний двор, решив в столь поздний час громко не оглашать свой приезд, появились люди с факелами, чтобы проводить её вовнутрь. Королева Наваррская с наслаждением покинула душный экипаж, ступив на любимую землю. Вскоре она уже входила в величественный Лувр, вновь устремляя взгляд под высокие своды, вдыхая аромат камня, штукатурки, вековой сырости, свежей прохлады – всего того, что было привычно ей с детства. Во Фландрии же небосклон не казался таким большим и прекрасным, как во Франции, что уж говорить о дворцах.

Марго, решив даже не переодеваться, направилась прямиком в большой зал, надеясь застать там Генрике. Так оно и вышло. Этим вечером в Лувре собирались именно там, поэтому в зале до сих пор было множество придворных и сам король, несмотря на поздний час.

Маргарита не предупреждала о своём прибытии, поэтому, когда прозвучали фанфары, объявляя её, все были поражены.

Войдя, она тотчас поприветствовала мать, братьев и весь двор, затем кратко сообщила, что её поездка была удачной, у Франсуа есть все шансы утвердить свою власть во Фландрии. Принц же был счастлив, что, наконец, хоть какая-то страна ему достанется.

– Марго, ты чудо! – восклицал он, целуя ей руки.

– Ах, перестань! Право же, это мой долг, как французской принцессы, – смеялась она.

Единственное, что её отвлекло от столь радостного настроения – отсутствие Гиза в зале. От него Маргарита не получала вестей несколько месяцев своей поездки. Когда она уезжала, он, несмотря на то, что выполняла она приказ, идущий вопреки его выгоде, всё понимал, осознавал, что она не может ослушаться короля. Однако она испытывала из-за этого угрызения совести. Что если его это задело? Мужское самолюбие так просто не прощает подобных поступков, даже сделанных по причине невозможности ослушаться. Он прощался с ней не то чтобы холодно, но какое-то чутьё заставило её задуматься о том, как на самом деле он отнёсся к ситуации.

И всё же Гиза Марго решила навестить с утра. Если он не появится в Лувре, можно прийти к нему в особняк. А пока что ей просто хотелось насладиться пребыванием в Лувре, по которому безумно соскучилась.

Парижское утро всегда окрашено нежными пастельными тонами, яркими переливающимися лучами солнца и радостными проснувшимися лицами горожан. Маргарита смотрела на всё это из носилок, в которых выехала из Лувра. Она не могла больше терпеть, хотелось наконец-то увидеть Генриха, рассказать ему, как безумно она соскучилась.

Отель Клиссон располагался на достаточно многолюдной, хоть и не очень широкой, улице. Каменное здание с башенками, обнесённое высокой оградой, было заметно издалека. Завидев его, Марго почувствовала, как темп биения её сердца учащается. Скоро они снова будут вместе!

Носилки было приказано остановить чуть поодаль от входа. Накинув на голову капюшон лёгкого летнего плаща лавандового цвета, Марго выпорхнула на улицу, с облегчением отмечая, что в столь ранний час здесь ещё нет толпы, поэтому её неосторожный поступок всё же не так опасен. Разумеется, приходить сюда не в потёмках было весьма рискованно, но её влёк не разум, а отчаянно бьющееся сердце.