Дождь, дождь мешает дышать, заливает глаза… я цепляясь окровавленными пальцами за мокрые камни, срываясь лезу вверх, выползаю на вершину проклятого холма и шатаясь бегу вниз. Еще шаг, еще… впереди видна уже причудливая скала в виде птичьей головы, а там грот, лодка, свобода… Ускориться… вот так… вдруг, я спотыкаюсь о невесть откуда взявшийся камень, падаю, кувырком качусь по крутому склону, быстро поднимаюсь… делаю еще пару шагов… острие тяжелого дротика входит между лопаток, пробивая мышцы, ломая ребра и позвонки, протыкает горячее сердце и с хрустом выныривает из лопнувшей грудины. Неужели все? Ноги слабеют… я проваливаюсь в темноту…
Впереди мокрый склон второго холма… Боже, я схожу с ума, или это уже было… я, цепляясь окровавленными пальцами за мокрые камни, срываясь лезу вверх, выползаю на вершину проклятого холма и шатаясь бегу вниз… делаю еще пару шагов… острие тяжелого дротика входит между лопаток, пробивая мышцы, ломая ребра и позвонки, протыкает горячее сердце и с хрустом выныривает из лопнувшей грудины…
Нет, это точно было со мной впереди мокрый склон, позади крики преследователей. Схожу с ума! Я знаю, что будет дальше: – в груди появилась тянущее ощущение боли…
–Боги! Услышьте меня! Я Близнец, хранитель Рода! Укажите путь, или дайте умереть! – я, забыв про дышащих в спину охотников, отчаянно кричу в черное небо: – Боги! Я Близнец! Дайте сил, или убейте! Боги!!!
Страшная молния ударила в скалу, примыкающую к холму, справа и расколола ее надвое, открыв узкую расщелину. Не раздумывая я бросился туда и рискуя быть зажатым, стал протискиваться между обожженных гранитных отвесов. Выбравшись, с другой стороны, стало понятно, что делать дальше и словно обретя второе дыхание, я побежал к морю, забирая правее птичьей скалы. Дождь поредел, враги увидели меня и тоже прибавили в беге. Через мгновенье их ждал сюрприз: укрытая за утесом Самострельная башня, позволив пересечь невидимую границу, с легким шипеньем, выпустила несколько стрел, в одно мгновенье оставив Херга одного. Тот, почувствовав опасность едва успел прыжком вернуться за спасительную черту и оскалившись, как хищный зверь, сверлил меня глазами, не в силах, что–либо предпринять. Подоспел отставший отряд. Герой раздавал приказы, очевидно посылая людей за Колдуном и «метательной рукой», остальные стали искать возможность достать меня. Несколько точно брошенных камней из пращи, проредили оставшийся отряд и вынудили отступить на безопасное расстояние.
Едва легкие сумерки стали опускаться на уставшую землю я, скрытый от лишних глаз зданием Башни, незаметно вышел к скалистому побережью и по скрытой тропе, спрятавшейся под нависающим карнизом, стал пробираться к «Птичьей голове». Среди крупных камней, под ветвями густого кустарника, нашелся узкий лаз, ведущий вглубь утеса, в который я тут-же протиснулся и пополз по постепенно расширяющемуся ходу. Все было так, как рассказывал старина Капитан: просторный грот, факелы, с лежащим рядом кресалом, и вот уже в свете желтого пламени большая лодка с веслами и парусом. Осмотревшись, я нашел продукты, воду, бурдюк с хорошим вином, целебные зелья и теплые овечьи шкуры. Вряд ли Колдун и метательный снаряд доберутся к Башне до утра, – я уже буду далеко, а там проклятье нашего жреца поглотит остров, вместе с празднующими победу Дриттами.
Бесшумно загребая веслами, моя лодка покинула секретную гавань, и скрытая опустившейся темнотой, вышла в открытое море. Поставив парус, я окончательно обессиливший, лег на корме у правила, завернувшись в теплую шкуру. Добрый кусок копченого мяса с хлебной лепешкой и несколько глотков красного вина заставили измученное тело потяжелеть, взгляд уперся в ночное небо, но в голове роились тревожные мысли, не дающие заснуть:
– «Куда вынесут меня морские течения? Где найти новый дом?» Звезд сегодня было непривычно много и сверкали они, как-то ярче обычного. –«Это души погибших товарищей!» -осенило меня. –«Боги приняли их души, теперь они освещают путь нашему Роду. Что это было сегодня на холмах? Неужели Боги услышали меня и открыли проход в скалах?» Вспомнились слова мудрого учителя: – «Не проси у сильных мира сего, а проси у Бога». Я вспомнил протыкающий меня тяжелый наконечник и боль в груди была совсем настоящая, словно подтверждающая мои догадки. –«Спасибо, Боги, укрепите мою веру, укажите путь…» Сияющая звезда, сорвавшись, прочертила яркий след на небосклоне и исчезла за горизонтом. – «Благодарю!» – прошептал я и уже проваливаясь в глубокий сон, повернул лодку в сторону упавшей звезды.
Часовод
Сигнал будильника оторвал меня от, сутками не гаснущего, монитора. Я отвалился от рабочего стола и покатил на кухню, – пора принимать лекарства. Нет, я не увлеченный скейтбордист и не фанат роликовых коньков: – я инвалид-колясочник. Вот уже два года, как. Это не тяжелая авария и не спортивная травма, – это травма глупости, венец так сказать, идиотизма. Ладно… Я, обычный парень, ну может быть чуть больше других увлеченный книгами и компьютером. Информацию глотаю постоянно, иногда не успевая переварить, но в нужный момент она всплывает из хранилищ необъятной памяти, к этому я давно привык. Книги «лопаю» пачками, читая 2-3 одновременно, такая «булимия» у меня с детства и постоянно прогрессирует. «Компьютер родился вместе со мной», – говорит мама, и ей все охотно верят. Эти две ипостаси: -моя жизнь, мое хобби, моя работа, и с некоторых пор основная поддержка в непростом положении. Энциклопедические знания дают мне диаметрально противоположные результаты: с одной стороны – дикое уважение преподавателей, дворовых пенсионеров-кроссвордистов и студентов, сдающих экзамены, с другой -лютую ненависть Лобзика. Этого огромного раскачанного балбеса из соседнего подъезда, с мозгом неандертальца, ну и кулаками, конечно. Непонятные слова пугают его, вызывая вспышки слепой агрессии. Меня он не трогает, потому что не знает, что можно ожидать от «умача», но смотрит всегда косо. Вообще, предмет споров и раздоров, в нашем дворе один: -Ленка. Из-за нее дерутся, заключают пари, берут на слабо… Я с отличием «выпустился» из школы, поступил в универ, закончил первый курс, заслужив уважение преподов и сокурсников, но… повелся на слабо. Теплым июньским вечером, возле старых гаражей, дворовые пацаны устроили показательные прыжки, с крыш этих самых гаражей. Недосягаемая любовь ближайших окрестностей – Ленка, со свитой завистливых подруг, весело наблюдали за процессом. Я спокойно шел домой, когда Лобзик, в свойственной ему, нагловатой манере окликнул меня, громко, специально обращая внимание Ленки: -«Ну, что, Ботанчик, крутанешь сальто со взрослыми пацанами?» В другой раз, я бы ответил ему, специально подобрав заумные фразы, он бы разозлился, но, чтобы не показаться дураком, отстал и мы спокойно бы разошлись. Но, Ленка выжидательно смотрела своими кукольными глазами и я, сам себя не узнавая, бодро произнес:
–«А че не крутануть? Крутану!» Я сто раз прыгал в воду, крутя сальто и был уверен, что легко справлюсь, прыгая на песок. Я все рассчитал, прокрутил прыжок в голове, но кто же берет в расчет, прогнившую, от старости, крышу. При толчке, правая нога неожиданно зацепилась за металлический заусенец, и все пошло не так… Я потерял равновесие и упал на спину, сложившись пополам. Что-то хрустнуло, боль вышибла из меня сознание, и очнулся я уже в белой палате, под тревожным взглядом мокрых маминых глаз. Слова собравшихся вокруг врачей прозвучали, как приговор и после долгого больничного заключения мне пришлось перебраться в инвалидную коляску. Это сейчас я спокойно говорю об этом, а два года назад жить больше не хотелось. Мир, в одночасье, рухнул, не оставив радости и надежды. Началась депрессия. Мама, сильная моя, отважная мама. Она тащила мое сдавшееся сознание, как санитарка на поле боя и вытащила… И книги. Истории людей, начавших все заново; – после войн, концлагерей, тяжелейших травм, потерь, – сумевших полюбить себя и мир, такими как есть, здесь и сейчас. Я выкарабкался… Учеба никуда не делась, друг мой Вовка, забегал постоянно, иногда писала Ленка: -«Привет, как дела?» Ну что тут написать: – «Привет, все норм.» Да, далась эта Ленка: -ходит в компании гориллы– Лобзика, хохочет над его тупыми шутками. Да, бог с ними. Любовь прошла, завяли помидоры…
