«Нифига у него не болит!» — Эйлерт со злостью ударил по стволу дерева кулаком и тут же об этом пожалел.

========== Глава 4 ==========

По мере того, как один день сменял другой, Эйлерт постепенно привыкал к тому, что Волфганг постоянно находится рядом с ним. Но сколько бы они ни общались, для Эйлерта Волфганг оставался загадкой.

Он не рассказывал о себе, при первой возможности стараясь перевести разговор на историю, искусство или любую другую тему, в которой невозможно было опознать его самого.

Эйлерт пытался использовать эти небольшие возможности для того, чтобы разузнать хоть что-нибудь о его интересах, но Волфганг оставался закрыт для него.

Он никогда не говорил напрямую о том, что знает, зачем Эйлерт приехал сюда. Но Эйлерта не оставляло странное чувство, что тот видит его насквозь.

Иногда он наблюдал за Волфгангом через окно, или когда тот устраивался у камина в комнате отдыха на первом этаже. Большую часть времени Волфганг читал — но книгу всегда прятал в кожаный футляр, а при приближении любого из студентов — даже Эйлерта — закрывал.

Он часто и подолгу стоял на веранде их корпуса, рассчитанного всего на пятерых кадетов, один и смотрел вдаль. Особенно он любил стоять так, когда солнце закатывалось за горизонт, и синеву неба озаряло слабое мерцание первых звёзд.

— О чём вы думаете? — спросил Эйлерт как-то, застав его в одиночестве в такой час. Волфганг вздрогнул, и ледяная маска мгновенно укрыла его лицо. — О вас, — обворожительно улыбнувшись, сказал он и повернулся к Эйлерту.

«Враньё», — подумал тот. У него пропало всякое желание продолжать разговор.

— Простите, что помешал, — поспешил откланяться он.

На следующее утро, когда Эйлерт вышел привести себя в порядок — душ в корпусе был один на всех, к чему он привыкал с трудом, потому как видеть по утрам посторонних не любил — Эйлерт столкнулся с Волфгангом в дверях.

— Мне показалось, что вчера мы поговорили не слишком удачно, — сказал тот.

— Даже не знаю, с чего бы вы могли так решить, — ответил Эйлерт и попытался протиснуться в душевую мимо него.

— Я хочу исправить ошибку. Нам с вами нужно лучше друг друга понять, — продолжил Волфганг.

Эйлерт поднял бровь.

— Ну, хорошо, — признал он, — нам в самом деле не стоит ссориться. Что вы хотите мне предложить?

— Ничего особенного. Спускайтесь к завтраку на веранду. Там и поговорим.

Эйлерт поднял бровь.

— Разве здесь подают завтрак в блок?

На губах Волфганга промелькнула насмешливая улыбка.

— Что-то вроде того.

Он отвесил Эйлерту лёгкий поклон и наконец пропустил его.

Когда Эйлерт спустился на первый этаж, Волфганг сидел на веранде и неторопливо потягивал чай

— Не люблю кофе, даже по утрам, — признался он. — А что принести вам?

— Можете смеяться, но мне нравится горячее молоко. Впрочем, я не хочу вас напрягать.

— Никакого напряжения! Юки! — крикнул он.

В дверях показался тот самый молодой человек с глазами, похожими на миндаль.

Эйлерт внимательно наблюдал за происходящим и не торопился выдавать себя, хотя в первое мгновение и испытал желание вскочить и хорошенько встряхнуть этого паренька.

— Юки, горячего молока нам, — Волфганг обернулся к Эйлерту, — что-нибудь ещё?

— На ваш выбор, мне всё равно.

Волфганг кивнул.

— Тогда яичницу. Найдёшь?

— Да, сэр, — Юки отвесил красивый церемониальный поклон, свойственный обитателям Нефритовых миров, и исчез.

— Я чего-то не понимаю, — признался Эйлерт, — разве в Академии не запрещено иметь слуг?

— Конечно запрещено. Но когда что-то запрещают, всегда находится способ обойти запрет. Часто этот способ куда менее справедлив, чем естественный порядок вещей. Нет ничего более глупого, чем закон.

— Вы специально говорите это мне?

— Нет, — по глазам Волфганга Эйлерт понял, что последнее слово — абсолютная ложь, — на самом деле я просто хотел, чтобы мы провели немного времени вдвоём. Я ничем не задел вас?

— Задели, — признал Эйлерт, продолжая внимательно наблюдать за малейшим движением его бровей, — мы так много времени проводим вместе, что я надеялся, вы будете более откровенны со мной. Разве вчера я задал вам настолько личный вопрос?

Волфганг опустил глаза и какое-то время разглядывал начавший остывать чай.

— Нет, — сказал он наконец, — личный, но не настолько, чтобы скрывать ответ. Дело всего лишь в том, что в эти выходные мне нужно поехать домой. Я раздумывал о том, какой выбрать рейс и какие вещи взять… Понимаете, это был бы довольно будничный и неинтересный разговор — если бы я вам сказал.

Эйлерт не отводил взгляда. Толика правды в словах Волфганга была, но абсолютно точно правдой не было всё.

— Вам так необходимо демонстрировать мне, что будничные заботы обходят вас стороной? — спросил он.