- Я так понимаю, спрашивать у тебя имена бессмысленно – все равно ведь не скажешь. Скажи хотя бы… сколько их было? Молчишь? Все, все, Олененок, успокойся… подумаешь, проблема – сам узнаю.

Вся могучая воля повелителя сейчас была направлена на то, чтобы вытеснить из сознания сводящий с ума вопрос: они, эти волчьи выбл…дки, хотя бы не делали этого с ним… посторонними предметами?

- Я могу тебя попросить?… – прошелестел Олененок.

Слышать от него это было так… странно.

- Все что угодно, малыш, все что угодно…

- Пообещай мне, что ты их не убьешь…

Неистовый варвар вскинулся:

- Что?! Олененок, я все понимаю, но неужели ты действительно считаешь, что можно или нужно оставлять такое безнаказанным?

- Нет, не считаю. Но наказание должно соответствовать содеянному. А я ведь жив…

- Насчет соответствия… ты это правильно говоришь, премудрое мое солнышко на ножках. Ладно, пусть поживут пока…

Повелитель встал с кровати, отошел куда-то и вернулся с баночкой целебной мази в руках:

- Ложись-ка на бок, Олененок.

- Зачем?

- Они тебя… порвали там, очень сильно порвали, наверняка занесли какую-то грязь – отсюда и жар. Ну, же, малыш, ложись и постарайся расслабиться. Представь, что это рана, полученная в бою… а в том, что она получена в бою, я ничуть не сомневаюсь – не могу себе даже представить, чтобы ты дался им добровольно.

- Ты… полезешь мне туда руками?!

- Не смотри на меня такими глазами, малыш. Я и языком туда полезу, если от этого быстрее заживет.

- Я…я… можно, я сам?

- Ты этой своей скромностью когда-нибудь меня с ума сведешь… целочка моя бесподобная!

- Это я-то целочка? Да если хочешь знать…

- Олененок, я в курсе твоих достижений, так что на эту тему можешь не распространяться. Ладно, держи мазь, я сейчас приду.

Спустя какое-то время повелитель вернулся с чашей в руках, после чего напоил своего пациента жаропонижающим и одновременно обезболивающим зельем.

- А мазь действительно помогает, - сказал Олененок, возвращая пустую чашу.

- Ну, еще бы! Благодаря этой мази на мне все заживает, как на собаке. А теперь ложись на живот, малыш, будем обрабатывать твои боевые ранения.

- Зачем? Само заживет.

- Следы от зубов и ногтей, хоть и неглубокие, могут загноиться. Ну, же, не упрямься, лекаря нужно слушаться…

И почему… мужчины не плачут?

- … А поцелуи – это обязательно?

- А как же! Поцелуи у нас лучшее лекарство, как оказалось – от всего на свете помогают…

- А можно я тебя тоже поцелуями полечу?

- Меня-то от чего лечить?

- Как это от чего? От твоих шрамов…

…Друг повелителя был вне себя. Потому что сказать, что он был в бешенстве – было бы не совсем точным выражением.

- …! …! …! (непечатный непереводимый фольклор) …! Двое здоровых мужиков за одним ребенком недосмотрели! … !…!

Глаза повелителя казались какими-то пугающе помертвевшими:

- Так придумай для нас наказание.

- Что?

- Придумай для нас наказание, и властью, данной мне – я его исполню… Хватит, прекращай уже истерику, изгваздаешь мне все здесь кровью.

- Кровью?

- Расхерячил себе руку и даже не заметил, а еще говоришь – я псих.

Друг опустился на корточки, прислонился спиной к стене и прикрыл глаза:

- Если мы сейчас начнем выяснять, кто это сделал – вся эта грязь выплывет наружу. Давай их всех отправим к Аиду – точно не ошибемся. Извини, но если хоть кто-то из них останется жив… я… да я с этим жить не смогу! Сделать такое с Олененком – это… это все равно, что надругаться над всем лучшим, что есть в людях!

- Не торопи события…

- Ты хочешь сказать… что оставишь их в живых?!

- Они умрут. Но не потому, что надругались над тем, кого мы любим. А потому, что таким, как эти волчьи выбл…дки, размножаться нельзя – нельзя оставлять потомства. Поэтому умрут лишь те, кто принимал в этом участие. Умрут тогда, когда дадут мне, как царю, повод казнить их, как государственных преступников. А о том, чтобы они мне его дали – я позабочусь…

… Этому человеку всегда оглядывались вслед. На него всегда таращились во все глаза, открыв рты. Но никто до сих пор не видел его таким.

По направлению к тренировочной площадке, где спартанские наставники пытались сделать мужчин из борзых щенков, возомнивших себя людьми, вальяжной походкой тигра, вышедшего на охоту, шел сам дьявол. Его величество дьявол, способный раскрутить на секс в извращенной форме в позиции снизу, даже бога.

На этот раз греческому хитону повелитель предпочел наряд персидского вельможи, в котором выглядел настолько сногсшибательно, что побежденным персам, глядя на него, оставалось лишь гордиться тем, что он их царь. Этот наряд шел ему едва ли не больше, чем хитон, достаточно хорошо скрывая тело и в то же время подчеркивая ширину и красивый разворот плеч, осанку, стройную талию, узкие бедра. Впрочем, неистовому варвару – к лицу было все, и даже в рубище он выглядел бы как царь и бог. Телохранители почему-то держались на почтительном расстоянии и в случае опасности вряд ли успели бы прийти на помощь своему повелителю.

Борзые щенки при виде героя своих юношеских грез опустили тренировочные мечи и замерли, открыв рты. Бравый спартанец, не меньше, чем они, удивившись переменам в человеке, которым искренне восхищался, гаркнул на вверенный его попечению молодняк:

- Чего рты раззявили, сучьи дети? Вы еще слюной тут капать начните. А ну, живо поприветствовали своего царя и повелителя, как положено! – и первым склонился в почтительном поклоне, - Радуйся, мой государь!

Да уж, радуйся…

Ошалевшие щенки тоже начали кланяться и здороваться в разнобой.

Повелитель сделал едва уловимый жест рукой:

- Не обращайте на меня внимания, продолжайте тренировку.

Спартанец еще раз поклонился и повернулся к своим подопечным:

- Что глаза вылупили, как будто вас трахает в задницу собственный член? На изготовку!

Тренировка продолжилась, и щенки начали проявлять небывалое рвение, желая произвести на него впечатление. Повелитель же рассеянно думал: а может отменить указание, которое в свое время он дал спартанцам, отдавая им на растерзание этих щенков, чтобы дурью не маялись? Неистовый варвар тогда сказал: делайте с ними, что хотите, но в задницу не драть. Предводитель спартанцев, мировой мужик, попытался было пошутить в ответ: мол, зря он отказывается от такого эффективного элемента спартанского воспитания. Это не только собьет со щенков неоправданную спесь, научит терпеть боль, но и на всю жизнь отобьет охоту подставлять эту задницу кому бы то ни было. Но что-то подсказывало повелителю, что этим щенкам даже жесткий спартанский трах может прийтись по вкусу, поэтому на своем условии он настоял.

Наблюдая за тренировкой, повелитель вспоминал, как эти бравые ребята спартанцы появились в его жизни. Гордая Спарта, кстати, два раза предлагала в его распоряжение элитный отряд своих лучших воинов. Как это – такие великие дела творятся на просторах ойкумены, и без их участия? Но неистовый варвар всякий раз находил благовидный предлог, чтобы отказать. Для полного счастья ему не хватало только пустить этих лис в свой курятник. Лакедемоняне на него, конечно, надулись, хотя виду, как всегда, не подали.

Но этот десяток могучих воинов он принял – они приехали не сами по себе, а с письмом от его наставника. В своем письме наставник просил принять ребят и ручался в том, что конкретно эти спартанцы настолько не по мальчикам, что просто задыхаются в Спарте с ее обычаями.

Повелитель улыбнулся, вспомнив, как его орлы, пребывая в неведении на этот счет, попытались было протянуть руки к рослым красивым новичкам. Не нарушая строя, в абсолютном безмолвии, спартанцы в течение нескольких минут надавали по мордасам всем желающим пощупать их за задницу. После чего предводитель, самый рослый и красивый из них, обвел невозмутимым взглядом присутствующих и лишенным каких-либо эмоций тоном выдал: «Я приехал сюда не для того, чтобы меня здесь в жопу имели. Мне этого дерьма в Спарте хватило. Понятно объяснил?».