— Эрестор сказал, что я должен научиться причинять тебе боль. Таким будет мой первый урок? — прошептал Леголас. Юноша снова провёл пальцами по израненной ладони отца, наблюдая за тем, как судорожно вздрагивают губы Трандуила от его прикосновений.

— Нет, Леголас, — ответил мужчина, но не остановил сына, наслаждаясь тем, что тот делал. — Этот урок предназначался для меня.

Реакция отца заинтриговала Леголаса, и всё же в какой-то степени он чувствовал себя обманутым.

— Сначала он говорит, что эта ночь наша, затем он ранит тебя, чтобы ты не мог ко мне прикоснуться. Полагаю, что это урок и для меня, — обиженно проворчал юноша, понимая, что его лишили того, чего он с таким трепетом ждал весь день. В тот же миг в глазах Трандуила вспыхнули озорные огоньки, тонкие губы скривились в озорной ухмылке, напоминая Леголасу об их ночных играх — наказаниях и наградах.

— Я? Не могу прикоснуться? Ох, ion nín, я бы не был в этом так уверен, — опасно и хищно прорычал Трандуил, и, словно в доказательство этих слов, его руки тут же принялись собственнически бродить по телу любовника. — Несколько жалких шрамов на ладонях не остановят меня, когда я хочу взять то, что принадлежит мне. Ты вымыл себя перед тем, как явиться сюда, или же заслужил наказание ещё раньше, чем мы начали?

На мгновение у Леголаса перехватило дыхание. Отец всё ещё был одет, и, тем не менее, он уселся на юного любовника верхом и принялся ласкать его, несмотря на то, что каждое прикосновение к телу сына отдавалось обжигающей болью в ладонях.

— Да, ada, — наконец, смог выдавить из себя юноша. — Я подготовил себя.

Леголас наблюдал, в предвкушении, как отец не спеша стянул с себя одежду и небрежно швырнул её на пол.

— Ты смазал себя маслом внутри? — бесцеремонно поинтересовался Трандуил.

— Д-да, ada, — вспыхнул Леголас. Он всё ещё смущался, когда отец огорошивал его подобными вопросами.

Трандуил расплылся в довольной ухмылке и наклонился, чтобы впиться в его губы поцелуем, заставляя юношу мечтать о том, чем они займутся всего через несколько мгновений, и пожирать любовника голодным от похоти взглядом. Его разум, равно как и тело, предвкушал скорое удовольствие. Словом, к тому времени, когда Трандуил вернулся в кровать и вдавил мальчишку в матрас весом своего тела, тот уже практически сгорал от желания.

— Тебя тоже сегодня оттрахали? —откинув голову назад и задыхаясь от удовольствия, спросил Леголас. Отец удивлённо взглянул на мальчишку и захохотал во весь голос, не прекращая ласкать член любовника.

— Да, очень жестоко и основательно оттрахали, — ленивые огоньки вспыхнули в глазах отца при воспоминании об этом.

— Мне понравится, когда он будет меня трахать? — спросил Леголас и задрожал всем телом.

— Да, — пообещал ему Трандуил, оторвался от члена сына и грубо перевернул его на живот. Мужчина тёрся головкой члена о его анус, и Леголас дрожал всем телом от предвкушения. — Мне очень понравится наблюдать за тем, как ты будешь стонать от удовольствия, когда мой Мастер будет тебя драть, сын. А тебе безусловно понравится, как он будет тебя трахать. Я одену тебя в тончайшие шелка, достойные лучших куртизанок, и преподнесу Эрестору на цепи в качестве подношения. Ты встанешь на колени и будешь умолять моего Мастера позволить тебе ублажить его. Ты будешь исправно служить ему, ведь я хорошо обучил тебя. Ты ведь не опозоришь меня, мальчик?

— Я должен умолять его? — сын застонал, мысленно представив себе эту картину, и завопил, когда Трандуил засадил в него член по самые яички.

— Да, ты должен умолять моего Мастера, подчиняться ему и дать ему всё, что бы он ни попросил.

Леголас слышал всё, что отец говорил ему, но в данный момент его гораздо больше волновал член Трандуила. Дело было в том, что член у того был немаленький и, когда тот вот так бесцеремонно врывался в него, юноше всегда было немного больно, даже несмотря на то, что он подготовил себя перед тем, как явиться к отцу. Мужчина замер на минуту, давая сыну свыкнуться с этим чувством наполненности, и Леголас решил, что самое время признаться в содеянном, пока отец не начал трахать его, и он не позабыл обо всём на свете.

— Я поцеловал его! — выпалил юный любовник и зажмурился, не осмеливаясь взглянуть на отца. — Прости, ada. Я не хотел, но Эрестор настаивал, и я его поцеловал. Я не хотел, правда… Ай!..

В этот момент отец так грубо и сильно толкнулся в него, что Леголас снова завопил от неожиданности и боли.

— Почему ты извиняешься, ion nín? — промурлыкал Трандуил. — Уверен, вы красиво выглядели вместе. Завтра вечером ты повторишь это в моём присутствии.

— Я хотел сохранить тебе верность, — покраснев от смущения, признался Леголас. — Ко мне никто не прикасался, кроме тебя. До этого дня.

— Верность — это любовь, а не отрицание своей природы, — улыбнулся Трандуил и как ни в чём не бывало продолжил трахать сына — жёстко и беспощадно. — Мы всегда будем любить друг друга, ion nín. Несмотря ни на что, — отец оставил нежный поцелуй на затылке Леголаса, и, поразмыслив, закрепил его едва заметной меткой. — Или кого.

Смех Трандуила переливался по комнате, словно звон серебряных струн, пока он снова не увлёкся совершенным телом любовника.

— Если бы я только мог открыто назвать тебя своим рабом или любовником, я бы созвал гостей и приказал бы тебе обслужить их всех до единого, чтобы раскрепостить твой разум. Я бы наблюдал за тем, как они имеют тебя, зная, что ты мой душой и телом. Все они пытались бы сделать тебя своим и остались бы ни с чем. Они бы с жадностью трахали тебя, но были бы для тебя лишь пустым местом.

Леголас возбуждался, когда отец рассказывал ему о своих фантазиях, из которых одна была развратнее другой. Леголас уже был на грани обморока, когда отец, наконец, кончил сам и позволил кончить ему.

Юноша прильнул к родной груди и до хрипоты клялся Трандуилу в верности и преданности, предлагая своё сердце и тело к его услугам, как бы тот ни пожелал их использовать.

После того, как отец по обыкновению жёстко отодрал его утром, Леголас вернулся в свои покои. Принц отменил совещание с Тауриэль и решил сегодня не работать, несмотря на все её увещевания. Вместо этого он бесцельно слонялся по своим покоям, весь на нервах, пока не раздался стук в дверь, и в его гостиную не ввалился Эрестор с ворохом шёлковых нарядов в руках.

— Это прислал твой отец. Он послал их с бедным Галеоном, который, разумеется, тут же примчался ко мне, — закатил глаза Нолдо, давая понять, что он думает о данном поступке, а также о его инициаторе или исполнителе. Леголас не мог точно понять.

«По всей видимости, о них обоих», — решил юноша.

— Трандуил приказал тебе выбрать любой из них для сегодняшнего вечера.

Леголас кивнул и положил одеяния на кровать. Он неуверенно разглядывал их и покраснел, заметив, что Нолдо внимательно наблюдает за ним. Под пристальным взглядом Эрестора юноша растерялся ещё больше.

— Какой из них ты предпочитаешь? — почти шёпотом спросил Леголас.

— Твою кожу, — рассмеялся Эрестор, но всё-таки подошёл поближе, чтобы рассмотреть шелка. — Но для сегодняшнего вечера, этого будет недостаточно… По крайней мере, сначала. Голубой будет на тебе прекрасно смотреться, но, на мой вкус, он слишком прост. Золотой больше подойдёт для выхода на публику. Надень зелёный, он созвучен с твоим именем.* Когда этот лист упадёт, для тебя наступит новая пора, ernil ned avad.

Леголас задрожал, как листик, в честь которого был назван, и с удивлением обнаружил, что когда Эрестор находился от него так близко, — в данный момент мужчина как раз стоял позади него — он начинал паниковать. Юноше казалось, что он даже чувствует тепло тела Нолдо, хотя мужчина и пальцем к нему не прикасался.

— Как пожелаешь, — покорно склонил голову принц и дотронулся кончиками пальцев до зелёного наряда.

Оторвавшись от изучения странного одеяния, Леголас резко обернулся и оказался лицом к лицу с Эрестором; тот всё так же стоял у него за спиной. Мужчина запустил пальцы в волосы юноши и принялся ласкать большими пальцами мочки его ушей. Бессознательно Леголас отклонил голову назад, приоткрыв рот в ожидании поцелуя.