Леголас не смог закончить фразу, задохнувшись от нахлынувших мучительных воспоминаний о том, как высокое тело отца безжизненно, беспомощно кружилось в вихре течения. Принц был так близок к тому, чтобы остаться сиротой. Что уж там говорить, они оба чудом остались в живых!

— Но ты ослушался моего приказа!!! — прорычал Трандуил, и Леголас распознал в родном голосе знакомые стальные нотки, от которых у него по спине пробежала стая мурашек. Отец был в ярости, он осознал то, что уже понял и сам Леголас — они были в ловушке, спасения не было…

— Да, я не подчинился твоему приказу, мой Король. И сделал бы это снова, даже если бы ты бросил меня за это в темницу! — огрызнулся принц и почувствовал, как мокрая одежда отца, прикоснулась к его коже. От этого ощущения Леголас вздрогнул и громко застучал зубами. — Нужно снять мокрую одежду или холод убьёт нас, независимо от того, спасёмся мы или утонем.

Леголас с чувством огромного облегчения отодрал мокрую одежду от кожи. Отжав её в расщелину, он разложил одежду на полу, надеясь, что она немного просохнет. Какое-то время Трандуил хранил молчание, всё ещё пытаясь совладать с приступом слепой ярости на сына, на себя, на весь мир, но потом покорно стянул с себя мокрую одежду, отжал её в расщелину, как это ранее сделал его сын, и молча лёг рядом. Юноша снова вздрогнул.

— Ты замёрз, Леголас, — проворчал отец. — Обними меня. Мы согреем друг друга гораздо лучше, чем холодный воздух.

Неожиданно юноша безумно смутился, хоть предложение отца и звучало вполне разумно. Не он ли совсем недавно прижимался губами к губам отца, деля дыхание через телесный контакт? Жизнь была бесценна, за неё стоило бороться! Отбросить ложную скромность было ничтожной платой за то, что ему удалось спасти — это неожиданно хрупкое существо, коим был его отец, чьё бессмертие он всегда воспринимал как должное. До сегодняшнего дня...

Леголас застенчиво прижался к отцовской груди, не в силах сдержать слёзы.

«Живой! Живой! Живой!».

Тиканье часов вечности эхом отдавалось в ритмах тела и дыхания отца. И он смог сохранить это чудо, несмотря на жадность времени. И Леголас тихо заплакал, как глупый эльфёнок, от счастья, что мог слышать, как бьётся сердце в груди отца, чувствовать, как кровь бежит по его венам, видеть, как поднимается и опускается его грудь... Такая мелочь...

— Я спас тебя, — прошептал Леголас сквозь слёзы, его голос звучал, как во сне. — Теперь ты принадлежишь мне.

Трандуил молчал. Слова, что сорвались с губ сына, казалось, поразили его, подобно острой стреле, вонзившись в самое сердце. Спустя какое-то время отец тихо вздохнул, притянул к себе сына и крепко прижал к груди.

Ужасная тень обошла их стороной, оставив здесь, в относительной безопасности. Вместе. Теперь, когда всё закончилось, Леголас чувствовал ужасную слабость, как будто все мышцы превратились в желе. Он не мог лежать спокойно, его сотрясала мелкая безудержная дрожь — она пробирала до самых костей, и даже тепло отцовской кожи не могло её унять.

— Ion nin… Ты уверен, что хочешь этого? — спросил Трандуил. — Это огромная ответственность — обладать кем-то.

Леголас задрожал ещё сильнее. Отец снисходительно вздохнул, взял руку сына в свои ладони и начал грубо её растирать. Трандуил методично и спокойно растирал окоченевшие руки сына, а затем запястья и плечи, ноги, лодыжки и бёдра, спину… До тех пор, пока дрожь, сотрясавшая юношу, наконец, не утихла.

Принц благодарно прижался к отцу. Юноша был измучен, страх и усталость истощили его. Он прижался щекой к твёрдой груди Трандуила и впал в забытье, успокоенный ритмичным биением родного сердца.

Комментарий к Глава 1. Поцелуй жизни Синдарин:

Ada (синд) – папа; отец.

Ion nin (cинд) – сын мой.

*Трандуил

Король Эльфов, Синда из Дориата, сын Орофера, эльф из Линда, владыка Эрин Гален (Темнолесье).

Возраст: приб. 6500 – 7000 лет, родился в I эпохе в Дориате.

Семья:

Орофер – отец, погиб в Войне Последнего Союза.

Леголас – сын.

Эллериан – (предположительно) жена из Синдар, погибла.

“В темноте можно видеть, что хотел –

Что невидимо при свете и не встретится нигде.

В темноте можно падать и лететь,

Не боясь прикосновения обнажённых душ и тел”.

====== Глава 2. Надежда ======

Очнувшись, Леголас* почувствовал, что согрелся. Он лежал, прижавшись спиной к отцу, на его мантии, которая уже успела высохнуть под теплом их тел, пока они спали. Трандуил крепко сжимал сына в объятиях.

— Не извивайся, meleth nin, — проворчал отец. Его дыхание щекотало Леголасу ухо. — Ты теперь мой.

Почувствовав, как эрегированный член Трандуила уткнулся ему в спину, принц тяжело вздохнул, догадавшись, что отцу снится сон об одном из его фаворитов.

— Ada, — сын настойчиво прошептал в темноту. — Проснись!

Трандуил вздрогнул. Грубым, почти раздражённым жестом, он развернул Леголаса к себе лицом и прижал к груди, заставляя умолкнуть.

— Тише, anira nín, — бёдра Трандуила устало и настойчиво приподнялись. — Ты всегда упрекаешь меня за что-то, но ты именно там, где я хочу, чтобы ты был сейчас.

Леголас задрожал — он был поражён тем, насколько силён его отец. Конечно же, он не боялся его! Он мог бы начать бороться, и Трандуил тут же проснулся бы. Но отец был тёплый, а пещера холодная и сырая, и он действительно не хотел отстраняться. Наклонив голову к шее Трандуила, Леголас умоляюще прошептал ему прямо в ухо:

— Проснись, пожалуйста. Это я. Это…

В этот самый миг отец повернул голову и поцеловал его во сне. Юный принц ошеломлённо вскрикнул, но это не помогло. Вкус запретных губ уже был ему знаком, но сейчас всё было совершенно иначе — тот поцелуй не был опалён жарким дыханием или жаждой, в тот раз Трандуил отчаянно нуждался в кислороде. Этот же поцелуй был совершенно иным — отец жаждал не жизни, а ответа. Ответа, который Леголас не мог дать при всём желании. Пытаясь вывернуться из отцовской хватки, сын застонал в поцелуй, но Трандуил, казалось, наслаждался этой борьбой, легко его усмиряя.

Юный принц беспомощно уставился в темноту.

«Должен ли я причинить боль отцу и разбудить его? Возможно, удушье или холод нанесли гораздо больший урон, чем я думал».

В этот самый миг здравый смысл его покинул — Трандуил настойчиво раздвинул бедром ноги сына, прижавшись своим телом к его члену. Отцу продолжал сниться сон: он ритмично двигал бёдрами, вес и жар его тела были пугающими, удушающими… и в то же время безумно приятными. Словом, не сравнить с тем невесомым холодом, которого они смогли избежать. Поцелуй Трандуила был до безумия похож на жизнь, — необходимый, обжигающий и страстный — и Леголас стонал от удовольствия, деля с отцом одно дыхание на двоих.

Лесной Король был искусным любовником, и сейчас сын имел возможность убедиться в этом на личном опыте. Честно говоря, мысль о том, чтобы оттолкнуть отца, разбудить, только для того, чтобы столкнуться с его ужасом и самобичеванием — что лишь усилило бы физическое расстояние между ними — пугала юношу куда больше. Он хотел чувствовать, что выжил. Леголасу нужно было знать, что он жив. Это было ему необходимо, как воздух.

Внезапно Трандуил напрягся — совершенное тело стало скованным, а волосы мужчины призрачно блуждали по щекам сына, пока он пытался что-то разглядеть в окружавшей их темноте. Леголас чувствовал, как память постепенно возвращается к отцу — тот задрожал от ярости и поспешно отстранился от сына, оставляя его на милость холодным ветрам пещеры.

— Ada, — выдохнул юноша, сам не понимая, то ли от облегчения, то ли от разочарования.

— Прости, Леголас, — виновато отозвался Трандуил. — Мне снился сон. Я не хотел…

Отец замолчал, и юноше захотелось завыть от одиночества и ужаса.

— Я знаю, — тихо вздохнул Леголас. — Вернись ко мне, пожалуйста. Будь со мной, ada.

— Ты не понимаешь, о чём просишь, — тихо ответил Трандуил.

— Возможно. Но я жажду твоих прикосновений, какими бы они не были. Возможно, это наш конец. Ты хочешь провести это время, соблюдая бессмысленную дистанцию между нами? — Леголас ждал, затаив дыхание, и Трандуил не отказал ему — отец снова был рядом. Глубоко вдохнув, юноша попытался заставить себя подумать, принять своего ada, и обнял мужчину за плечи. — Эта пещера кажется такой маленькой. Воздух спёртый. Мы не знаем, как изменились другие пещеры. Думаю, обвал не затронул верхние уровни, но вернуться по речному каналу мы не сможем. По крайней мере, до тех пор, пока река не отступит. Кто знает, когда это будет? — Леголас нащупал сумку, которую обычно носил на боку. — В моей сумке почти не осталось еды, многое из того, что я принёс, несомненно, испорчено. Спички промокли, фонаря нет. Мы даже не знаем, сколько воздуха у нас осталось.