Стоило ногам древнего эльфа коснуться земли, как сердце в груди забилось ещё сильнее. Глорфиндел чувствовал, что сейчас он нужен своему принцу, как воздух. Он никогда не был в саду, где находилось Зеркало лесной колдуньи, и тем не менее, ноги сами вели его в нужном направлении. Сила Галадриэль ощущалась повсюду. Она висела в воздухе, как серебристая мелодия, и воин не мог подавить в себе чувства, что та пробуждала в нём. Много веков прошло с тех пор, как он бродил по берегам Благословенных Земель, оживлённым улочкам Тириона и безмятежным пастбищам Йаванны.

От воспоминаний о времени, когда он жил в Валиноре, его отвлекли знакомые голоса.

— Не отметай моё предложение, даже не обдумав его, как следует, Эллонур, — предупредил собеседника строгий голос. Голос, который мог принадлежать лишь одному эльфу в Средиземье — Келеборну. И хотя Глорфиндел изнывал от беспокойства за Леголаса, любопытство, проснувшееся в нём при упоминании имени бывшего любовника, взяло верх.

— Нет. То, что ты предлагаешь, мне не подходит, и тебе об этом прекрасно известно! Ни ты, ни миледи не в силах мне помочь, да и не желаете! Но в Лориэне есть тот, кто может. Так что не отговаривай меня, я прекрасно знаю, что делаю!

— Неужели? — спокойно поинтересовался Келеборн. — А вот я в этом совсем не уверен. Твоя душа страдает, Эллонур, я же вижу это. Я, конечно, не Глорфиндел и не Халдир, но я могу помочь. Я умею обращаться с розгой и плёткой не хуже них.

— Не произноси при мне его имя! Глупо с моей стороны было обращаться к нему за помощью, он изменился… Он больше не друг мне! Владыка, ты не в силах дать то, что мне нужно, но твой капитан может. И я приму его предложение.

Келеборн тяжело вздохнул.

— Эллонур, Халдир — это плохой выбор. Вы не можете помочь друг другу. Его душа тоже ранена, как и твоя. Вместо того, чтобы излечить друг друга, вы лишь сделаете друг другу ещё больнее! Я не допущу этого!

— Ты не мой мой лорд, так что не в твоей власти мне что-то запрещать! Оставь меня в покое! — надрывно выкрикнул Эллонур. Казалось, ещё секунда и он расплачется. Глорфиндел нахмурился, чтобы довести его бывшего до слёз нужно было очень сильно постараться. — Я уже всё для себя решил!

Эллонур поспешно зашагал прочь. Келеборн с тяжёлым вздохом последовал за ним. Глорфиндел же разрывался между бывшим и нынешним любовником, ибо оба нуждались в его поддержке в этот момент. Две благородных души, два дорогих ему сердца лежали на одной чаше весов…

— Нет, нет, нет!.. — завопил Леголас, с превеликим трудом отпрянув от Зеркала. — Это всё ложь, этого не может быть…

Дрожь пробирала юное тело насквозь, руки и ноги отказывались его слушаться. Он даже не мог вытереть слёзы, что ручьями стекали по его щекам. Собственно, в этом и не было острой необходимости. Принц всё равно не мог перестать плакать.

— Леголас, успокойся. То, что ты увидел в Зеркале не обязательно должно быть правдой, — попыталась успокоить его Галадриэль. Миледи сделала шаг вперёд, чтобы утешить юношу, но тот отпрянул от неё, как ошпаренный, и стремглав бросился прочь. Юный Синда бежал, не разбирая дороги, и остановился лишь тогда, когда сильные руки схватили его и притянули к стальной груди.

— Глорфиндел! — с облегчением выдохнул Леголас. Слёзы застилали глаза, ослепляя. — Прошу вас, не дайте им со мной это сделать! Я не хочу! Я не хочу умирать вот так… Только не так! Умоляю вас…

— Тише, малыш… Леголас, милый, успокойся. Что бы ты там не увидел в этом проклятом Зеркале, я не позволю этому случиться.

Глорфиндел крепко сжал перепуганного насмерть мальчишку в объятиях. Но Леголас рыдал без остановки и дрожал, как листик на ветру. Заметив вдалеке женскую фигуру в белом, воин смерил её испепеляющим взглядом.

«Какого Моргота! Я же ясно дал понять, что не желаю, чтобы он смотрел в твоё Зеркало! Он же ещё совсем эльфёнок! Посмотри, что ты наделала!».

«Валар желали говорить с ним. Я не могу противиться их воле. Он сам пожелал увидеть».

«Пожелал, говоришь! Ты уже позволила Эллериан заглянуть в это Зеркало, и в результате Трандуил развязал войну, что растянулась на долгих пятьсот лет и унесла столько невинных жизней, разрушила столько семей! Тебя ошибки прошлого ничему не научили?! Что, Моргот тебя побери, твоё треклятое Зеркало ему показало?!».

«Эллериан хотела заглянуть в Зеркало. Я лишь проводник, а потому не имею права отказывать тем, кто просит ответов у Валар. Я не всегда могу контролировать Зеркало. Оно обладает собственной волей! Глорфиндел, то, что Леголас увидел вовсе не обязательно должно быть тем, чем кажется на первый взгляд! Прекрати пререкаться со мной и лучше позаботься о мальчике. Успокой его и заставь рассказать тебе о своих видениях. Не повторяй ошибок Трандуила. Не дай сыну Эллериан замкнуться в себе, а иначе это знание будет день ото дня отравлять его душу, пока не сведёт с ума, как когда-то свело с ума его мать».

Глорфиндел злобно кивнул, наградив Галадриэль взглядом из разряда «мы-с-тобой-ещё-не-закончили». Сложившаяся ситуация его совершенно не радовала, но времени разводить демагогию не было. Как бы ни был он зол на Владычицу Лориэна, но эльфийка была права — Леголасу требовалось всё его внимание, остальное же могло подождать.

— Давай-ка вернёмся в наш талан, малыш, а потом ты мне всё расскажешь, — Глорфиндел нежно поцеловал юношу в бровь, отметив про себя, какой холодной и бледной была его кожа.

— Вы не знаете, что я видел! — в отчаянии застонал принц. — Столько боли, это так ужасно…

Глорфиндел снова нежно поцеловал юного принца, слизывая соль с мертвенно-бледных щёк.

— Это всё моя вина… — рыдал юноша. — Моя вина… Всё должно было быть по-другому, я видел это… Вся эта боль — моя вина!

— Малыш, пожалуйста, успокойся, — воин пытался привести в чувство рыдавшего навзрыд Синда, но всё без толку. Впервые в жизни древний эльф чувствовал себя абсолютно беспомощным. Он понятия не имел, что Леголас увидел в Зеркале, но понимал, что то, что Валар показали ему, шокировало юного эльфа и — что ещё хуже — заставило чувствовать себя виновным чуть ли не во всех грехах всех эльфийских племён за все Три Эпохи вместе взятых.

Когда на горизонте показалось поселение галадрим, состояние Синда лишь ухудшилось, а Глорфиндел исчерпал весь запас утешительных слов.

Взвесив все «за» и «против», он резко сошёл с тропы, утягивая за собой невменяемое тело подальше от прогулочных дорожек и таланов, в которых мирно спали семьи. Если бы они были в Имладрисе, то Глорфиндел поспешил бы за помощью к Элронду. Тот знал, как лечить такие глубокие душевные раны травами и заговорами. Вот только его друг был за сотни лиг от Лориэна, а действовать нужно было быстро. Метод Глорфиндела был иным — резким, грубым, но действенным… Его способ был жестоким, но именно к нему прибегали воины на поле брани, где им приходилось сталкиваться с болью и смертью чуть ли не каждый день. Всё, что он делал с Леголасом до этого было не более, чем детскими шалостями, по сравнению с тем, что он позволял себе с бывшими любовниками. Валар, Глорфиндел искренне надеялся, что ему не придётся прибегать к подобным мерам в отношении его Синда, но он не знал иного способа помочь ему в сложившихся обстоятельствах!

Не имея ни малейшего понятия о том, что показало юноше Зеркало, Глорфиндел ходил по острию ножа, ведь то, что он собирался сделать могло принести столь юному созданию больше вреда, чем пользы. Но, зная своего замкнутого Синда, он ни на секунду не сомневался, что тот ни за что добровольно не расскажет ему, что так мучило его юное невинное сердечко. И потому он пошёл на отчаянные меры, решив, что разберётся с последствиями чуть позже.

— Я помогу тебе, — Глорфиндел обнял ладонями бледное заплаканное личико, пытаясь достучаться до убитого горем Леголаса. — Я заберу вину и боль. Но всё имеет свою цену. Когда всё закончится, я позволю тебе отдохнуть. Но завтра ты расскажешь мне всё, что видел в Зеркале. Всё, Леголас. До мельчайших подробностей.