Бросив взгляд на сынишку, мирно сопевшего в своей кроватке, принц закрыл за собой дверь и, даже не удосужившись обуться, уверенно зашагал в неизвестном направлении, как если бы чья-то невидимая рука вела его за собой. Честно говоря, Леголас не имел ни малейшего понятия, куда нелёгкая понесла его на ночь глядя. Он даже не был уверен в том, что это не сон. Лавируя между таланами, в которых мирно спали галадрим, юный Синда спустился по витиеватой лестнице на землю и как ни в чём не бывало направился в сад на южном склоне Карас Галадон, утопавшем в ослепительном свете звёзд, — каждая травинка, листик и веточка были пронизаны божественным сиянием.
Это место источало древнюю силу, такую же древнюю, как и сам Золотой Лес. Где-то в глубине сердца Леголас уже знал, что его приход сюда был предопределён заранее, и потому нисколько не удивился, когда очутился на поляне, где его ждала Галадриэль.
Принц низко склонил голову перед Леди Света.
— Я рада видеть тебя, дитя, — поприветствовала заблудившегося во тьме путника лесная колдунья. Голос её был мягок и нежен, словно шелест травы на ветру, и, как и всё в этом странном саду, казался преисполнен чарующего света. — Знаю, у тебя накопилось много вопросов за твою короткую жизнь. Если хочешь, ты можешь заглянуть в моё Зеркало. Оно желает говорить с тобой.
— Оно может дать ответы на мои вопросы? — прошептал Леголас и изумлённо посмотрел на загадочную серебряную чашу, что возвышалась на невысоком каменном постаменте в центре поляны. Безмятежная гладь сияла даже ярче, чем свет далёких звёзд. Создавалось ощущение, будто одна из ночных красавиц сбежала от своих сестёр и уснула на дне этой странной чаши.
— Зеркало может открыть многое. Одним оно покажет их затаённые желания, другим — совершенно неожиданные вещи. Если предоставить Зеркалу свободу, даже я не буду знать, что оно покажет: прошлое, настоящее или будущее. Иногда оно показывает то, что является вовсе не тем, чем кажется. Оно может показать тебе то, о чём ты предпочёл бы не знать. Видения о будущем, что оно показывает, не всегда происходят на самом деле. Если смотрящий обладает непреклонной волей и не отступит от своего пути под впечатлением от увиденного, они могут и не произойти вовсе. Даже сильные мира сего боятся заглядывать в его гладь, поэтому никто не осудит тебя, дитя, если ты откажешься смотреть в него.
— Я хочу узнать правду, миледи, какой бы страшной и болезненной она не была, — тщательно взвесив все «за» и «против», ответил Леголас. — Моя семья лгала мне всю мою жизнь. Я желаю заглянуть в Зеркало, моя леди, и готов увидеть всё, что Валар сочтут нужным открыть мне.
— Иного ответа я и не ожидала от тебя, сын Трандуила, внук храброго Орофера и благородного Амдира, — улыбнулась Галадриэль и нежно погладила юношу по щеке. — Подойди ближе, дитя Великого Леса, и загляни в моё Зеркало.
Леголас медленно приблизился к чаше. Всё это казалось нереальным, он словно был во сне. Но когда его руки коснулись граней серебряной чаши, те оказались холодными и вполне себе реальными. Принц всё ждал, когда же родная рука растормошит его, приказывая проснуться, но вместо этого звёзды, что отражались в безупречно ровной глади Зеркала, замелькали перед глазами. Созвездия сменяли друг друга на небе так стремительно, что у Леголаса подкосились ноги.
А потом всё резко замерло.
Ныне мёртвые созвездия освещали небо над Эрин Гален, вот только знакомый ему с детства лес был гораздо моложе, чем сейчас. На залитой лунным светом поляне, окружённой древними дубами и буками, стоял Трандуил. Его отец светился от счастья и держал за руки прекрасную эллет, чьё лицо показалось Леголасу смутно знакомым. Огромные голубые глаза, высокие скулы, тонкие черты лица, чувственные, чуть полноватые розовые губы и белоснежные, как первый снег, волосы — эллет выглядела в точности, как… он!
Видение исчезло и сменилось другим.
Трандуил и Эллериан были одеты в белое, а в их волосы были вплетены живые цветы. Его отец и мать стояли, трепетно держась за руки, в окружении толпы эльфов в нарядных одеждах. Два серебряных кольца мерцали на указательных пальцах молодожёнов. Любовь озаряла их глаза.
Звёзды померкли, луна пошла на убыль, уступая место яркому солнцу.
Это был красивый день, вот только Леголас больше не был в Эрин Гален. Взору юного Синда предстал великолепный город из белого камня, со всех сторон окружённый такими высокими горами, которых он никогда прежде не видел.
— Гондолин! — в восхищении прошептал принц.
Стоило ему сказать это вслух, как картинка тут же сменилась другой.
Два золотоволосых эльфа, не уступавших по красоте Валар, занимались любовью в водопаде, надёжно укрытом скалами от посторонних глаз. Один из мужчин наклонился к уху другого, скрыв лицо любовника водопадом золотых волос, и тихо прошептал:
— Я твой, мой лорд. Навсегда. Даже когда звёзды померкнут, а мир обратиться в прах, я найду способ быть рядом с тобой. Ты моё дыхание, моё сердце, моя вечность.
Сильная мускулистая рука с очень знакомым золотым перстнем провела по золотым волосам любовника. Мужчина, лица которого Леголас не видел, снял кольцо с пальца и надел его на палец любовнику, а тот повторил обряд, подарив ему своё. Оно было странным и почему-то до боли знакомым, как будто Леголас уже видел его раньше — две сплетённых воедино змеи, пожирающих друг друга и охраняющих корону из золотых цветов.
— Не забудь свою клятву, мой ветреный принц. Вернись ко мне. Я всегда буду ждать тебя. Только тебя…
— Глорфиндел? — выдохнул ошарашенный принц.
Но стоило ему произнести имя его лорда вслух, как густой едкий дым накрыл древний город. Величественный Гондолин погрузился в кромешную тьму. Тела эльфов — женщин, детей и мужчин — устилали окровавленные мостовые. Языки пламени танцевали на руинах некогда прекрасного эльфийского королевства. Демон древнего мира бросился на матерей с эльфятами, что спасались бегством из объятого пламенем города. Эльф с золотыми волосами и в доспехах им под стать, верхом на белоснежном боевом коне, бросился на балрога, преграждая ему дорогу. Серебряный меч вскрыл брюхо порождению Моргота, и демон рухнул в бездну, увлекая за собой могучего воина, чьё тело пожирали языки пламени…
— Не-е-ет! — задыхаясь от слёз, закричал Леголас и протянул руку, пытаясь дотянуться до Глорфиндела.
Но тьма уже поглотила прекрасное тело воина.
Принц снова оказался в Эрин Гален. Из озера — того самого проклятого озера! — вышел обнажённый и прекрасный Глорфиндел. Капли воды стекали по совершенному телу, являвшему собой квинтэссенцию мужской красоты. Леголас задрожал и попытался было закрыть глаза, но Зеркало не позволило.
«Валар, умоляю вас, не заставляйте меня смотреть на это! Я не хочу… Я ведь возненавижу его, если вы заставите меня пережить это снова! А я не хочу ненавидеть моего лорда!».
Но Валар остались глухи к его мольбам.
Юноша и мужчина сидели под старой яблоней. Рука Глорфиндела обвила Леголаса за плечи и притянула к себе. Его первый в жизни поцелуй… Синда всё ещё помнил сколько удовольствия было в нём, хоть поступок мужчины и застал его врасплох. Смирившись с тем, что ему придётся ещё раз испытать весь ужас и боль того рокового дня, Леголас так сильно сжал края чаши, что застонал от боли.
Но в видении, что явило ему Зеркало, всё было совершенно иначе, чем в воспоминаниях Леголаса…
Не было ни борьбы, ни разорванной одежды, ни насилия, ни крови, ни криков… Всего этого просто не было! Воин шептал ему слова восхищения на ушко, и Леголас из видения добровольно отдал ему своё тело. Мужчина и юноша занимались любовью. И это было так нежно и красиво, что что-то в реальном Леголасе сломалось.
Серебряные слёзы катились по юному точёному личику, падая на безупречно ровную гладь Зеркала. Видение растворилось в тумане, по глади Зеркала пробежала рябь.
Новая картинка предстала взору принца, сорвав с губ изумлённый крик.
Леголас сидел за столом в Имладрисе. Он снова ждал эльфёнка — или даже двух! Живот был до невозможности огромный! Рядом сидели Глорфиндел, Элронд, Халдир и Келеборн. На противоположной стороне стола восседал Галурон с привычной надменной миной на лице. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Мужчины что-то обсуждали между собой. На столе лежал свиток пергамента, на котором стояла подпись Элронда. Галурон скорчил недовольную гримасу, поставил свою подпись на документе и скрепил его печатью королевской семьи Эрин Гален.
