Леголас вопросительно посмотрел на Глорфиндела, тот кивнул и улыбнулся. Принц, не помня себя от счастья, бросился своему лорду на шею.
— Конечно же, я хотел бы! Благодарю вас, милорд! Спасибо, мой лорд!
— Но только при условии, что ты будешь вести себя хорошо, дикарь! К тому же, я жду, что ты будешь прилагать усилия на тренировках Таларона. От деревянного меча в бою мало проку, малыш, — расхохотался воин.
— Обещаю, мой лорд! Я буду очень стараться и не дам вам повода за меня краснеть, — заверил его Леголас, мечтая воочию увидеть королевство, о котором он до этого читал лишь в книгах.
Глорфиндел недоверчиво вздёрнул бровь и продолжил обсуждать с Талароном и Эллонуром военные аспекты долгого и опасного путешествия, что ждало их впереди.
Комментарий к Глава 24. Неожиданное путешествие Синдарин
pen-neth= дитя
roch-neth nin = мой жеребёнок
====== Глава 25. По дороге в Лотлориэн. Часть 1 ======
Прошло несколько долгих месяцев, прежде чем погода, наконец, стала благоприятной настолько, чтобы такой крохотный эльфёнок, как Гилрион, смог вынести долгое и утомительное путешествие в Лотлориэн. Глорфиндел, которому Элронд поручил проложить наиболее безопасный путь в Золотой Лес, по уши увяз в картах. Впрочем, он нашёл-таки способ, как не утонуть в этой рутине и провести время со своим принцем с пользой — воин терпеливо объяснял Леголасу, как пользоваться картами и как с их помощью прокладывать маршрут. К тому времени, как отряд должен был выдвинуться в путь, юный Синда уже так хорошо читал карты, что без труда мог бы найти дорогу в Лориэн самостоятельно.
Стоит ли упоминать о том, что от мысли о скором путешествии у обоих эльфят Глорфиндела замирало сердце. Но если Гил не мог дождаться того момента, когда он сможет сразиться с жуткими тварями, о которых говорилось в тех историях, которые его легендарный отец рассказывал ему на ночь, то Леголас с ужасом думал о том, что какой-нибудь мерзкий варг или орк может напасть на его малютку. Лишь мысль о том, что они со всех сторон будут окружены доблестными воинами Дома Золотого Цветка, не давала ему сойти с ума от волнения. Дабы его принц не дёргался по каждому беспочвенному поводу, Глорфиндел принял все возможные и невозможные меры только бы тот перестал донимать его вопросом — а что если? В конец концов, ситуация стала просто абсурдной — масштаб предпринятых древним воином мер предосторожности достиг своего апогея и начал раздражать даже его курицу-наседку Синда.
Глорфиндел продумал всё до мелочей.
И потому, когда отряд выдвинулся в путь, его семейство было укутано с ног до головы в новенькие тяжёлые плащи, с белоснежной тёплой меховой подкладкой, призванные защитить его драгоценных эльфят от капризов переменчивой весенней погоды. Лорд Дома Золотого Цветка настоял на том, чтобы в день отъезда голову принца-изгнанника украшали косы королевской семьи. С этим плетением в белоснежных волосах и мечом, свисавшим с портупеи, Леголас и впрямь выглядел, как принц, и даже чувствовал себя оным. Честно говоря, он до последнего не верил в то, что Глорфиндел даст ему — сыну Трандуила — в руки настоящее оружие. Но тот сдержал слово и даже извинился за то, что меч, который он ему вручил, был старым и непрезентабельным — для Синда все мечи, выкованные кузнецами Нолдор, были чересчур тяжелы, и сенешалю на пару с Талароном пришлось перелопатить всю оружейную, чтобы найти хоть что-нибудь, что могло бы подойти хрупкому принцу. Леголас же радовался этому невзрачному, на первый взгляд, подарку, как Гилрион новой игрушке.
В первые дни их путешествия погода выдалась просто чудесная, — солнышко ярко светило в небе — и в тяжёлых меховых плащах, к великой радости Леголаса, не было никакой необходимости. Большую часть дня Гил по вполне понятным причинам проводил с Леголасом, который ни на миг не выпускал непоседливого эльфёнка из крепких объятий — вовсе не потому, что Лайниэль могла бы попытаться сбросить маленькое недоразумение со спины, а потому что эльфёнок, которому к этому времени исполнился годик, пытался объять необъятное в один присест, обладал неуёмным источником энергии и неиссякаемым любопытством. Гил с интересом изучал новый для него мир, а также животных и растения, что его населяли. С одной стороны, принцу, конечно же, льстило, что эту черту Синдар — любовь ко всем живым созданиями и творениям Илуватара — его сын унаследовал от него, но, с другой стороны, на то, чтобы ответить на многочисленные вопросы, которыми без конца засыпал его любознательный эльфёнок, уходили все его силы. Радовало только то, что впечатления, которые приносил с собой каждый новый день, выматывали активного эльфёнка настолько, что тот засыпал без задних ног, как только путники успевали остановиться на ночлег и развернуть лагерь.
Этих моментов Леголас ждал с нетерпением, потому как воины, которые не стояли в дозоре, собирались у костра, чтобы поужинать и потравить армейские байки. Истории о сражениях и странствиях, — том образе жизни, который всегда так манил Леголаса, но от которого он давным-давно отказался по причине того, что никогда не сможет принести своему дому славу и гордость, а лишь позор и презрение. Весёлая компания воинов Глорфиндела и их рассказы, которыми они делились у костра, захватывали воображение юного эльфа и отвлекали от мрачных мыслей о том, какой будет реакция Галурона на появление презренного изгнанника в Лориэне. Со средним братом у них всегда были довольно прохладные и натянутые отношения — у того всегда находились более интересные дела, нежели возиться с сопляком. Но от переживаний толку было мало, и потому Леголас предпочитал думать о злобной копии Трандуила как можно меньше.
По правде говоря, поначалу юный Синда чувствовал себя в окружении воинов Нолдор довольно неуютно. Он не питал иллюзий по поводу того, что их мнение о его персоне отличалось от мнения всего Имладриса, который теперь тихо игнорировал его персону вместо того, чтобы выражать неприязнь в открытую. За это стоило сказать спасибо Владыке Элронду, ибо против этого эльфа не осмеливались выступать даже самые отчаянные головы.
Правда, как оказалось, воины, в отличие от советников и знати, просто-напросто не умели кривить душой. С той же страстью, с которой они пели песни, стояли в дозорах и травили байки у костра, они предавались постельным утехам, используя для проявления чувств каждую свободную минутку. Среди воинов их отряда Леголас выделил несколько влюблённых парочек, и ни одна из них не чуралась проявлять свои чувства открыто. Никто, собственно, и не возражал, если любовники устраивались на ночь рядышком, чуть поодаль от костра, и предавались страсти. Из-за того, что их жизни постоянно висели на волоске, чувства и эмоции были обострены до предела, поэтому звуки сдавленных стонов и криков по ночам раздавались столь же часто, как и уханье недовольной совы.
По этой причине в первую ночь под открытым небом Леголас дрожал, как одинокий лист на ветру, полагая, что Глорфиндел возьмёт его практически на глазах у всех. Но сенешаль просто рухнул на спальник, как бревно, притянул Синда к себе под бок и уснул, зарывшись лицом в белоснежные волосы. Поначалу Леголас вздохнул с облегчением. Но когда это стало повторяться каждую ночь, принц занервничал, ведь воздержание его лорду было несвойственно.
«Возможно Глорфиндел слишком устал, ведь на его плечах лежит ответственность за весь отряд», — утешал себя принц. Правда, абсурдные мысли очень быстро возобладали над разумными и логичными. — «Нет, он меня совершенно точно стыдится, поэтому и не хочет спать со мной на глазах у своих воинов. Боится потерять их уважение из-за презренной связи с Синда».
Однажды ночью отряд сделал последний привал перед тем, как направиться в горы, вершины которых всегда были покрыты снегом, независимо от поры года, Леголас стал свидетелем бурного проявления чувств одной конкретной парочки.
Сенешаль страстно поцеловал своего Синда, заставив того трепетать от возбуждения, и отправил «присмотреть за Гилом», — на самом деле тот ни в каком присмотре не нуждался, потому как уснул беспробудным сном едва они встали на ночлег, — прошептав принцу на ушко приказ подготовить своё тело для него. Леголас вздохнул с облегчением — впервые с тех пор, как они покинули Имладрис, Глорфиндел пожелал разделить с ним не только постель, но и тело, — и смутился при мысли о том, что весь отряд услышит, чем они будут заниматься этой ночью. Тем не менее, юный принц покорно стянул с себя леггинсы и скользнул под тёплое одеяло, совершенно не обратив внимание на то, что по другую сторону куста — всего в паре метров от него — расположилась страстная парочка. В поисках уединённого местечка, которое обеспечило бы двум воинам хотя бы толику интимности, они устроились под большим кустом, скрывавшим их от глаз остальных воинов, по обыкновению расположившихся у костра. Но разгорячённая парочка не учла одного существенного обстоятельства, — Глорфиндел застолбил тот же самый злополучный куст ещё раньше для своей семьи, а если точнее, противоположную его сторону, — преследуя ту же цель, что и влюблённые голубки.
