— Признаёшь, что Зеркало не в силах помочь ни мне, ни ему, но всё же настаиваешь, чтобы мы посмотрели в него, — раздражённо фыркнул Глорфиндел и поднял руку, останавливая поток слов, который уже готов был снова обрушиться на его уставшую голову. — Довольно препирательств, Галадриэль. Я выполню волю Валар! Я загляну в это проклятое Зеркало, только оставь меня в покое! Леголас, возвращайся в талан!

— Одного я вас к Зеркалу не пущу! НИ! ЗА! ЧТО! — ощетинилось белобрысое чудо и вцепилось в руку мужа мёртвой хваткой. Глорфиндел легонько встряхнул запястьем, в попытке сбросить с себя упёртое создание, но куда уж там! У мужчины не было сил и желания спорить ещё и с Леголасом, и потому он просто тихо выругался и подпихнул упрямого мальчишку к Зеркалу, желая поскорее покончить с этим.

В мерцающей глади серебряной чаши отражались мириады созвездий. Они сияли на ночном небе, как россыпь бриллиантов. Глорфиндел притянул мужа к себе и заключил в крепкие объятия, защищая своё сокровище от всех опасностей, таившихся в обманчиво спокойных тёмных водах.

По ровной поверхности пробежала рябь, являя долгожданному гостю первое видение.

На песчаном берегу стояла пара высоких, очень красивых, золотоволосых эльфов. Суровые и неподвижные, словно застывшие в вечности мраморные статуи. Тела мужчин были сплетены в объятиях. С немой грустью и беспокойством они смотрели на линию горизонта, гадая, что ждёт их по сторону моря.

Леголас насупился. Ему уже были хорошо знакомы лица этих эльфов. Финрод и Глорфиндел!

Видение исчезло, уступив место другому.

Гавань, ласкаемая белоснежными волнами, была сплошь усеяна телами эльфов. Языки пламени извивались в ритуальном танце, пожирая флот Тэлери. Нолдор стояли на берегу с обнажёнными мечами, окроплёнными кровью… Брат пошёл на брата, алые брызги разлетались во все стороны, белый песок окрасился багрянцем, а лица убийц и их жертв припорошило чёрными хлопьями, словно саваном. Знакомая пара стояла чуть поодаль, тесно прижавшись друг к другу плечами, и озиралась по сторонам, ужасаясь содеянному их братьями.

Голос… Строгий беспристрастный голос, огласивший приговор, блудным детям. Приговор, страшнее смерти:

«Слёзы бессчётные прольёте вы; и Валар оградят от вас Валинор, и исторгнут вас, дабы даже эхо ваших рыданий не перешло гор. Гнев Валар лежит на Доме Феанора, и он ляжет на всякого, кто последует за ним, и настигнет их, на западе ли, на востоке ли. Клятва станет вести их — и предавать, и извратит самое сокровище, добыть которое они поклялись. Всё начатое ими во имя добра, завершится лихом; и произойдёт то от предательства брата братом и от боязни предательства. Обездоленными станут они навек. Несправедливо пролили вы кровь своих братьев и запятнали землю Амана. За кровь вы заплатите кровью и будете жить вне Амана под завесой Смерти. Ибо, хотя промыслом Эру вам не суждено умирать в Эа, и никакой болезни не одолеть вас, вы можете быть сражены и сражены будете — оружием, муками и скорбью; и ваши бесприютные души придут тогда в Мандос. Долго вам пребывать там, и тосковать по телам, и не найти сочувствия, хотя бы все, кого вы погубили, просили за вас. Те же, кто останется в Средиземье и не придёт к Мандосу, устанут от мира, как от тяжкого бремени, истомятся и станут тенями печали для юного народа, что придёт позже. Таково Слово Валар».

Жуткое видение исчезло так же быстро, как и появилось, словно решило пощадить и без того расшатанную психику Леголаса.

Бесконечная ночь распростёрлась над ледяной бескрайней пустыней, по которой брели истощённые, почти утратившие надежду эльфы.

Глорфиндел шёл во главе отряда, как путеводная звезда, вселяя веру в сердца отчаявшихся собратьев. Солнце вспыхнуло за его спиной, как знамение, разоружая кромешную тьму, и явило взору заблудших детей Илуватара девственные земли Средиземья. Воин ступил на твёрдую землю, упал на колени и зарылся пальцами в зелёную траву. В тот же миг по всему берегу распустились цветы чистотела, приветствуя храбреца.

И снова Зеркало показало Леголасу Глорфиндела, вот только в этот раз он прибыл в Средиземье на корабле, напоминавшем прекрасного лебедя.

Его лорда сопровождал компаньон, с головой закутанный в серый плащ. Но, даже не видя лица спутника, принцу не составило особого труда распознать в нём грациозного красавца Эллонура.

Принц ревниво склонил голову набок, желая повнимательнее рассмотреть эту сладкую парочку, но видения сменили друг друга так резко, что Леголас невольно вскрикнул.

Разорванные в клочья тела, вспоротые животы с вывалившимися наружу внутренностями, оторванные конечности и тысячи мёртвых, застывших в неестественных позах тел с остекленевшими глазами, устремлёнными в беспристрастное небо. Тела эльфов, людей и орков устилали поле битвы на много лиг вперёд. Красивый эльф Синда был погребён под слоем застоявшейся зелёной воды и тины, вопрошающе уставившись в небо, словно пытался в синем небосводе найти ответ на мучивший его вопрос.

Совсем юный эльф в серебряных доспехах стоял на коленях подле павшего короля и безутешно рыдал, сжав в руке митриловую диадему. Знакомый до боли серебряный меч валялся чуть поодаль, перепачканный в чёрной, как смоль орочей крови. Рядом с против своей воли получившим корону принцем, положив руку сражённому горем потери другу на плечо, стоял очень воинственный, почти неузнаваемый в золотых доспехах, с ног до головы покрытый чёрной орочьей кровью юный Элронд. Трандуил хрипло прошептал:

— Теперь я тоже сирота, совсем как ты. Сначала брат, а теперь ещё и ada с Adar!.. Валар не думают, что это несколько больше, чем я могу стойко вынести?! Иногда мне кажется, что они мстят мне за что-то…

— Ты не один, друг мой. Помни, моё плечо, мой меч и моя рука всегда в твоём распоряжении, — отозвался спокойный глубокий голос. Элронд протянул руку помощи, помогая другу встать с колен.

— Ada… — еле слышно прошептал принц и коснулся скрюченной фигурки кончиками пальцев. Серебряная слезинка скатилась со щеки и упала в чашу.

По глади Зеркала расползлась рябь, унося невольных зрителей в самую гущу жестокого сражения.

В этот раз Зеркало явило ему Глорфиндела в серебряных доспехах верхом на белоснежном жеребце, нервно рывшим землю копытом. Леголас содрогнулся от ужаса. Соперник Глорфиндела был ему хорошо знаком из книг по истории Средиземья, которые подобрал для его обучения Элронд. Ангмарский король верхом на Назгуле направил свой меч на его лорда, и оба соперника ринулись в бой.

Вода в чаше забурлила, и шипение, подобное тому, что издаёт рассерженная кобра, нарушило тишину ночи:

«Он больше не вернётся сюда. Ему ещё не судьба погибнуть. И падёт он не от руки мужа».

Леголас в ужасе посмотрел на своего лорда, потом на Галадриэль, и снова перевёл взгляд на Глорфиндела…

— Но вы же уничтожили Саурона! — возмутился Синда. Всё увиденное не укладывалось в его максималистском мозгу. — Неужели он вновь призовёт девять всадников, и весь этот ужас повторится?! Все эти смерти… Эта боль… Неужели всё эти жертвы были напрасны?!

Глорфиндел лишь тяжело вздохнул.

— Врагу до сих пор недостаёт лишь одной вещи, которая придала бы ему силу и знание, чтобы сокрушить всякое сопротивление, уничтожить последнюю защиту и окутать все земли тьмой. Ему недостаёт Единого Кольца… Он ищет его и все его мысли направлены на это. Если Кольцо уничтожить, то он падёт, и падение его будет таким низким, что восстать он более никогда не сможет. Ибо потеряет он большую часть своей силы, данную ему в начале, и всё, что было сделано или начато этой силой, рухнет, а он будет навсегда умалён и станет только духом зла, точащим самого себя во мраке, неспособным расти или принимать форму. Именно так огромное зло мира будет уничтожено.

Зеркало в подтверждение его опасений явило Леголасу кольцо в огне.

Совершенно не примечательное золотое колечко, похожее на то, что блестело на безымянном пальчике Леголаса. Вот только в пламени огня на нём проявились письмена на тёмном наречии. Прекрасный, как рассвет, эльф с рыжими волнистыми волосами и медовыми кошачьими глазами надел его на палец. И в тот же миг эльф исчез, приняв своё истинное обличье. Ужасное и отвратительное. Майрон перестал существовать, став Гортауром, как именовали его в землях лесного короля.