Келейдур заработал строгую выволочку от отца и три месяца изматывающего патрулирования южной границы Эрин Гален, пролегавшей близ жутковатой крепости Дол-Гулдур, от своего короля. А Леголас…

Леголас ковырял носком сапожка ковёр в кабинете отца, который даже ни разу не удосужился взглянуть на него за всё то время, что распекал его почём зря. Зато Трандуил с чувством и расстановкой прошёлся по умственным способностям и талантам младшего сына, коих за ним отродясь не наблюдалось. Лук, подаренный братом на восьмой день зачатия, был изъят, как и колчан и самодельные стрелы, которые Леголас собственноручно оперял под чётким руководством и подзатыльниками Кела.

Конечно, можно было бы наплевать на запреты отца и быть чуточку осторожнее впредь, но, увы, его отцом был лесной король, который имел глаза и уши по всему лесу. И если с древним лесом Леголас ещё мог договориться, то с древним эльфом на это можно было не рассчитывать. В конце гневной тирады отец уступил место Его Величеству, который весьма недвусмысленно дал Леголасу понять, что если Келейдур ещё хоть один единственный раз позволит ему даже близко приблизиться к оружию, — любому оружию, подчеркнул Король! — то расплачиваться за этот проступок будет старший брат и трёхмесячной ссылкой в самое гиблое место Эрин Гален всё не ограничится.

Брата Леголас любил. Но стрелять из лука он тоже любил. Покумекав на досуге, благо двухнедельное заточение в комнате без права выхода даже в сад этому способствовало, младший сын короля нашёл-таки лазейку в приказе Короля. «Одолжив» у «знакомого воина», — коим оказался никто иной, как печально известный Беллиард, изрядно потрёпанный жизнью боевой лук, который тому «был не очень-то и нужен», а заодно и колчан со стрелами, Его Высочество поболтал с древним лесом по душам и убедил того, что «ничего противоправного он делать не собирается, ведь Келейдур не будет его учить, а стало быть приказ отца лес не нарушит». На том и порешили: лес закрывал глаза на невинное хобби эльфёнка, дырявившего его деревья, а Келейдур делал вид, что не имеет ни малейшего понятия о том, куда пропадает его непоседливый мелкий братишка по вечерам, и молился, чтобы отец ничего не прознал, а между делом втихаря поправлял стойку, захват и показывал, как правильно целиться в мишень.

Халдир немного отвёл душу, раскритиковав «криволапого лучника» в пух и прах. Галад прошёлся по всем ошибкам новичков: от положения ног, рук, головы и туловища до техники прицеливания и даже дыхания. Каждый недочёт Халдир поправлял результативным беспроигрышным методом — вбивал через попу. Благо он использовал всего лишь прутик маллорна, а не нечто посерьёзнее. Рука у Халдира была тяжёлая, остроумие неиссякаемое, голос командный, а выдержка просто железная. Поэтому к тому времени, как они отправились на охоту, у Леголаса болело всё, даже уши и волосы. А ещё безумно хотелось всадить эту проклятую стрелу Халдиру в горло. Чтобы уже заткнулся, наконец!

— Ты расслабишь пальцы или нет криволапая бестолочь! Это не член твоего лорда, а тетива, чего ты вцепился в неё, как клещ? Тетива сама раскроет расслабленные пальцы и плавно соскользнёт с них с минимальным отклонением от плоскости выстрела. Ты меня вообще слушаешь! Прекрати крутить головой по сторонам и дёргать ушами, как ненормальная белка! — бубнил в голове Леголаса строгий голос. — Ещё раз так сделаешь, отстегаю этой самой тетивой по вертлявой заднице!

— Да понял я! — огрызнулся Леголас.

— Тогда стреляй! — прошипел Халдир. — Особого приглашения ждёшь, что ли? Долго ещё будешь тянуть кота за яйца?!

Лань заметно напряглась, подёргала ушкам и повела носиком по ветру. Сердечко билось, как сумасшедшее. «Опасность», — шептала ей интуиция.

Стрела разрезала воздух и проскользнула сквозь густую листву, как игла сквозь зелёный шёлк. Раздался сдавленный предсмертный хрип. Тело животного с глухим отвратительным стуком рухнуло наземь, как срубленное под корень дерево. Древний лес тяжело вздохнул и затих. Больше не было слышно ни пения птиц, ни шелеста листвы, даже ветерок и тот оцепенел.

— Это твоя эротическая фантазия? — ухмыльнулся Леголас, опуская лук.

— А у тебя явные проблемы с субординацией и дисциплиной, как я посмотрю, — угрожающе сощурился галад.

— Что поделаешь, — хмыкнул принц, с озорной улыбкой погладив плечо совершенного лука. Совсем не чета тому, из которого он когда-то учился стрелять. — Это наследственное. Ты не сказал, кого должна поразить стрела. И вообще, ты хотел, чтобы я доказал, что способен убивать. Я убил. Чем ты опять недоволен?

Халдир осторожно приблизился к мёртвому варгу и вытащил стрелу из глаза свирепого хищника.

— Самая важная часть любого лука — это умная голова его владельца, — сухо отметил капитан галад. — Эти твари редко охотятся в одиночку. Хорошо, если она была одна, а если рядом бродит её голодная стая, глупый эльфёнок?

— Она? — Леголас с сожалением посмотрел на сражённого его стрелой зверя.

— Да, бестолочь. Она, — рыкнул на мальчишку воин. — И теперь ты должен разыскать её нору.

— Зачем?! Ты же сказал, что от стаи варгов нужно держаться подальше!

— Она здесь одна. Иначе мы бы уже были покойниками. Ты так точно валялся бы с разорванной глоткой, крольчонок, — капитан галад прислушался к звукам притихшего леса и с явным облегчением выдохнул. — Зачем? Не всякое милосердие щадит, а жестокость карает, эльфёнок. Ты пощадил безащитную лань, но убил хищника, который выслеживал добычу для своих щенят. Теперь её волчата умрут от голода. Это страшная смерть. Клинок милосерднее.

— Я не стану этого делать! — взорвался Леголас. Синие глаза наполнились слезами. — Они же ни в чём не виноваты!

— Не виноваты в том, что родились варгами? Нет, не виноваты. Но они вырастут и станут злобными зверюгами, которые охотятся на эльфят, и разрывают глотки воинам во время сражения. Кто-то из этих беззащитных щенят может убить Гила или Файриона. В войне не бывает милосердия для проигравших, эльфёнок! Убей, или сам станешь трупом, или будешь хоронить того, кто справа, того, кто слева! Всё просто! Вот только в книжках и балладах не пишут, что самое простое в высшей степени трудно, — прорычал древний воин, медленно поднимаясь с корточек. В глубине синих глаз вспыхнули льдинки. — Ты хотел стать воином. Это твой второй урок от меня. У воинской доблести две стороны. Первая — та, что напоказ. Благородство, отвага и храбрость. Да… Но есть и вторая. О ней не принято говорить вслух. Быть воином, значит быть хищником, последним звеном в пищевой цепочке. Бесчувственным, жестоким, не знающим пощады и сострадания. Вот, что значит быть воином. Война — это не убийство, Леголас, это самоубийство. Не бывает бывших воинов. Невозможно вернуться с войны, как невозможно забыть насилие. С этим можно только научиться жить, эльфёнок. Как-то жить дальше…

В тот миг Леголас впервые увидел настоящего Халдира. Древний красивый воин с искорёженной душой и сердцем, обросшим толстым слоем льда. Так было проще…

— Я буду другим воином! Лучше, чем ты! — прокричал мужчине с каменным лицом юный эльф. — Лучше, чем мой отец! Лучше, чем мой брат! Лучше, чем Глорфиндел! Лучше, чем вы все вместе взятые!

— Можешь попробовать… — ухмыльнулся галад. В его улыбке не было и намёка на весёлость. Серебряный кинжал воткнулся в землю у ног юноши, который сжал руки в кулаки и испепелял галад ненавидящим взглядом. — Но сначала тебе придётся стать одним из нас. Разыщешь её детёнышей и прикончишь их. Я буду рядом и прослежу, чтобы ты исполнил мой приказ в точности.

— Ненавижу тебя!!! — заорал Леголас во весь голос. Ему хотелось задушить эту бесчувственную сволочь, размазать гадину по стенке, пустить стрелу в сердце, всадить кинжал в глотку… Этот проклятый кинжал, призывно мерцавший у него под ногами.

Принц рухнул на колени и закрыл лицо руками.

— Ненавидь, если хочешь, — присел на корточки рядом с юношей Халдир. — Но я хотел бы, чтобы кто-то, — мой отец, например, — рассказал, а лучше показал мне, во что я ввязываюсь. До того, как я ступил на эту тропу. У всего в этом мире есть цена, Леголас. Тебе ли это не знать? Выбор только за тобой, эльфёнок. Я буду рядом, что бы ты ни решил, — тяжёлая сильная рука легла рыдающему мальчишке на плечо. Галад тихо добавил: