– Внучок, конечно, тупой, но здоровый. Надо его заставить работать. А как это сделать? Пробуем.

Джек подошел к внучку.

– Послушай, как тебя зовут?

– Гыкх…– тупо улыбнулся внучок и протянул руку к Джеку.

– Э-э, погоди. Ты понимаешь, что я тебе говорю?

– Гыкх.

– Вот смотри, – Джек протянул ему оставшуюся с утра краюху хлеба, – знаешь, что это такое?

Внучок улыбнулся, протянул руку, забрал хлеб и с удовольствием сжевал. А потом уставился на Джека. Джек молчал.

– Дай. Еда! – протянул руку к Джеку внучок.

– О, да ты еще какие-то слова знаешь. Да ты просто молодец.

Внучок задумался. На его лице было видно, что думать для него процесс не знакомый и тяжелый. Но потом лицо озарилось. Понял. Его хвалят. И ему это понравилось. Джек, внимательно наблюдавший за ним, не пропустил этого мгновенья.

– Ты такой большой и сильный. Как Геракл. Слышал о таком? О-о, это был очень сильный человек. Герой! Сильнее его никого не было. Вот он мог одной рукой бочку с водой поднять. Да, что там бочку, он реку смог повернуть. А бочки, это так, баловство. Ох, и хвалили его за то, что он такой сильный. Почти как ты. Ты тоже во-он какой большой и сильный. Ты, наверное, любого тролля одним пальцем как муху, прибить можешь.

Внучок поднял палец, посмотрел на него и заулыбался. Взгляд его сразу заблуждал по окрестностям, в поисках троллей, надо полагать.

– Это я зря по троллей. Еще убежит их искать. Рано. Еще рано.

– Вот смотри, видишь, бочка стоит. Пустая. А там река, набери воды и принеси. Докажи, что ты такой же сильный, как Геракл. Или слабо?

Внучок гыкхнул, увидел бочку, а она так ведер на сто, подхватил и побежал с ней к реке.

Не прошло и двадцати минут, как у ворот показался внучок, медленно несущий перед собой на вытянутых руках полную бочку воды. Джек с удивлением и восхищением наблюдал за ним. Внучок подошел к загону и поставил бочку, слегка расплескав воду.

– Ну, ты… Просто сказочный герой! – искренне восхитился Джек, – Геракл перед тобой – букашка! Молодец!

Внучек довольно гыкхнул. Но было видно, что «юный Геракл» подустал.

– Так, а теперь давай, я открою загон, а ты всю эту бочку выльешь в окно свинарника. Понял? Давай!

Внучок присел, гыкхнул и поднял бочку на руки, осторожно прошел в открытые ворота загона, где стоял Джек и подзадоривал детину. Подойдя к узкому окошку свинарника, он одним махом выплеснул воду из бочки. Свиньи внутри завизжали. Холодная вода, по всей видимости, им не понравилась.

– Давай внучок, еще одну, заодно и свиней помоем. Вот дед обрадуется.

Внучек радостно загыкхал и бегом побежал за новой порцией воды. Юный силач еще несколько раз сбегал к реке и под восторженные крики Джека и визг недовольных свиней, выплескивал воду в окно свинарника. Из дверей свинарника стала выползать толстый слой навоза, с застрявшими в нем свиньями.

Внучок, увидев дело своих рук, начал радостно вскрикивать и подпрыгивать на месте хлопая руками. Свиньи отчаянно визжали. Под эту какофонию, Джек спрятался, ожидая реакции деда. Дед, видимо, прилёгший отдохнуть, выбежал из дома, растрепанный, полуодетый.

– Что, что случилось?

Увидев танцующего внука, дед оторопел. Такого он еще не видел. Дед потихоньку подошел к внуку.

– Внучок, ты что? Что с тобой?

Джек не стал дожидаться конца разговора родственников, заскочил в дом, быстро пробежался по углам. Нашел свою котомку, одежду. Проверил на месте ли послание, и выскочил на улицу.

Дед, видя, как навоз, с застрявшими в нем свиньями, непрерывным потоком ползет из дверей свинарника, взахлеб разразился злобной бранью, потрясая руками над головой. До трясучки. Слов было не разобрать. Но Джек и не пытался. Он что есть сил, рванул к открытым воротам. Стараясь не растерять свои пожитки, он лавировал между раскиданного то тут, то там навозу. Ворота! Свобода! Сначала он бежал по тропинке, ведущей к реке. Потом, не разбирая дороги, кинулся вдоль берега навстречу течению. Прыгать в реку не хотелось. Бурное течение и ледяная вода отбивало желание купаться. И как только внучек воду набирал? Джек бежал, пока не упал без сил в каких то кустах. Он лежал, не в силах двигаться, и казалось, его тяжелое дыхание было слышно по всей округе. Но он уже ничего не мог с этим поделать. Сил не было.

Ночь наступила сразу, как это бывает в лесу или горах. Раз, и сразу темно. Джек, прижимая к себе драгоценную котомку, начал выбираться из кустов. Наверху светились звезды. Справа шумела река. От нее ощутимо тянуло прохладой. Вокруг угрюмо темнел лес. Надо бы одеться. Но рубаха, та, в которой он убежал, и служила ему и робой и его одеждой, так провоняла свинарником, что одевать поверх чистую одежду – не хотелось. И, мерзнуть, тоже не годилось. Костер бы, конечно, спас, но где-то там, позади, остались разъяренный дед и его тупоумный внучок. И что делать? Ночью гулять по незнакомому лесу… Да, даже если бы лес был и знакомый, то Джека это не устраивало никак. Джек решил остаться на месте. Накинул на себя одежду (а что делать) и сидел в кустах, до самой до зари. Иногда впадая в забытье, что заменяло сон. С наступлением утренней зорьки, когда можно было разглядеть вытянутую руку, Джек выбрался из кустов и направился к реке. Будь что будет, но эту вонь, терпеть он не намерен. И если и суждено сгинуть, так лучше чистым. Он осторожно подошел к берегу реки. На его счастье попалась небольшая запруда, где вода не напоминала кипящий котел, а тихо струилась вдоль берега. Джек, недолго думая, разделся, плюхнулся в ледяную воду и стал тереть себя песком со дна, соскребая не только запах навоза, но и то унижение, которое он перенес от своего спасителя. В ход пошли рубашка и штаны, в которых он работал. И стирка и купание. Одновременно. Джек тер себя, скрежеща зубами от холода и боли, что вызывало его яростное омовение.

Сколько прошло времени, Джек не знал. Вылез на берег озябший. С трудом раскрыв вою котомку, он достал огниво, собрал несколько веточек и листьев у куста, разложил костерок. Трясущимися руками зажег огонь. Дым? Плевать. Тепло нужнее. Костерок разгорелся. Джек подбросил немного сухостоя. Стало теплее. Он разложил вокруг костра мокрую одежку, сам стал собирать дрова. Благо кустов хватало. Когда солнце поднялось довольно высоко, Джек уже затаптывал костерок. Чист. Сух. Но голоден. А у деда обед… кусок сала дали бы. Но делать него. Надо идти. На сервер. Река как раз, и течет с севера. Значит и надо идти против течения. Судьба улыбнется, будет и хлеб, будет и кров.

Джек шел вдоль реки, раздвигая кусты, и обходя завалы. Неожиданно он понял, что идет по еле заметной тропке. Куда она ведет? Может свернуть? А, была не была! Вперёд, по тропе! А то уже ЖРАТЬ хочется…

Тропинка затерялась где-то среди камней. Он вышел к небольшой горе, и увидел открытый вход в пещеру. Низковатый конечно, но можно пройти, слегка наклонив голову. Так Джек и сделал.

Внутри пещеры, прорубленной в песчанике, оказалось довольно сухо. Через несколько поворотов, перед ним открылась небольшая комната, освещенная светильниками. Судя по копоти, жировые. Стол, заваленный всяким пергаментами, свернутыми, развернутыми. Тут же стояли баночки с чернилами. Кисточки, стилусы. Явно какой-то ученый отшельник. Чисто подметенный пол. Широкая лавка стояла у очага, где над небольшим огнем, висел котелок. На лавке стояла тарелка и кружка. Джек подскочил к еде. Кусок хлеба, сушеное мясо и полкружки воды. Но Джек не заметил, как это все проглотил, и опять высматривал, где бы чего найти съестного.

– Голоден? – раздался за спиной слегка картавый голос. Джек резко повернулся. В проеме входа в комнату стоял… гоблин. Странный какой-то гоблин. Невысокий. Длинный, крючкообразный нос. Светло-серая кожа. Слегка заостренные уши. Лысый череп и… шарф вокруг шеи. Одет он был в грубую тунику, перевязанную в поясе яркой красной лентой.

– Не бойся, – прокартавил гоблин, – я мирррный.