Если вдруг случись война сейчас, то исход ее будет предрешен. Равнина падет. Местные бароны погрязли в междоусобицах, грабежах и безнаказанности за свои деяния. Формально все они были подданными королевы, но многие считали себя независимыми и свободными баронами. У многих из них, не было ни желания, ни стремления подчиняться королеве. Заносчивость, самодовольство и бахвальство не позволяло баронам объективно оценить надвигающуюся угрозу. Одни предполагали, что отсидятся за стенами своих замков, а в случае чего, так и под руку нового короля пойдут. Предательство? Так это не предательство, а признание более сильной власти. Кое-кто из баронов считал ниже своего достоинства подчиняться королеве. Бабе? Да ни «в жисть»! Никогда барон такой-то, не склонит колено перед бабой. Пусть у нее хоть три короны на голове. И вообще, корона должна сидеть на этой голове, – подразумевая каждый свою голову. Одним из таких ярых противников королевы и объединения всех баронств, был Синий барон. Жестокий, беспощадный и жадный правитель. Он давно уж лелеял мечту стать во главе всех земель долины, и получить титул, если не короля, то герцога. И у него была одна из самых сильных армий в этих землях. Но и у королевы были сторонники. Они прекрасно понимали, какая опасность грозит будущая война, и только объединенными усилиями можно противостоять грозному врагу. Конечно, находились и те, кто занял выжидательную позицию. Посмотрим, кто победит и чем это кончится. А потом решим, чью сторону принять в будущей войне.

Джек пробирался по лесу, с трудом выдерживая направление. Порой, деревья стояли так плотно друг к другу, что приходилось искать обход. Если попадался просвет между деревьями или хотя бы намек на него, он направлялся к нему. Тропа? Тропинка? Не важно. Главное – выдерживать направление. А там разберемся. Он продвигался сквозь лес, от усталости уже не очень-то заботясь о том, что здесь ему что-то угрожать. Забравшись на очередное нагромождение камней, перегородивших дорогу, Джек замер. Перед ним полыхал костер. Так показалось вначале. На самом деле, на вершине среди камней, рос огромный куст, покрытый крупными, ало-красными ягодами, сквозь которых почти не видно было ни листвы, ни ветвей. Они, как будто, светились изнутри, ярко и сочно, что рука невольно потянулась к ним. И Джек не заметил, как съел одну ягодку. Во рту ягода взорвалась ослепительно ярким вкусом. Джек, больше не задумываясь, стал срывать ягоды обеими руками, и жадно заталкивать в рот. Съев примерно с десяток, неожиданно остановился. Скиталец почувствовал, как на него опустилось блаженство, которое он не испытывал даже от самого крепкого эля и вина. Мир вокруг окрасился в призрачно-радужные цвета. Вот оно – счастье!!! Какие невзгоды? Какие проблемы? Всё вдруг стало таким мелочным и смешным. Джек захохотал. И чем дальше, тем всё сильнее и сильнее разбирал его неконтролируемый, сотрясающим всё тело хохот. Истерический смех сменялся удушающими всхлипами и судорожными телодвижениями. Слезы непрерывно катились по его щекам. Джек повалился на землю и продолжал кататься, захлебываясь от собственного смеха. Так он корчился, и не заметил, как из-за камня за ним наблюдали две пары внимательных, и очень недружелюбных глаз.

Уродливые, темно-зеленные гиганты, одетые в грубые накидки из шкур, долго еще смотрели на бившегося в истерике человека. Тролли.

– Еда? – глухо спросил один из них

– Не, – покачал головой другой.

– Еда! – утвердительно сказал первый.

– Не. Больной. Плохой.

– Боишься? Сам съем.

– Не. Бурун такой съел. Брюхо чесал. Подох.

– Да. Сутурн сожрал Буруна.

– Да. Сутурн подох.

– Не. Не еда!

– Сдохнет.

– У-ф-ф-ф. Пошли.

Тролли еще раз посмотрели на бьющегося в конвульсиях от смеха человека, покачали сочувственно головой и скрылись среди камней.

Вот уже более часа корчился Джек на земле от смеха, не в силах остановиться. Наконец, постепенно его смех замолкал. Он лежал обессилено на камнях, каждой клеткой своего организма ощущая боль. Болели руки, ноги, голова, живот. Дышать стало тяжело, обжигающе. Тысячи иголок пронзали каждый сантиметр его тела, вызывая нестерпимую боль. Джек стонал, не в силах сдерживать эту боль. Потом сознание постепенно пробивалось сквозь боль, и он пополз. Не зная куда, не зная почему, но одна мысль двигала его тело. Нельзя оставаться на этом месте. Надо двигаться вперед. Он полз. Потом сумел встать на четвереньки, стал передвигаться так. Пока в очередной раз не уперся головой в огромный столб.

– Господи! – возопил Джек, – вылечи или убей меня!

– Помощь требуется? – раздался тихий голос, но для Джека он прозвучал как гром среди ясного неба. Джек попытался рассмотреть склонившегося над ним человека, но кроме широкополой шляпы, под которым скрывалось лицо незнакомца, ничего не мог разглядеть.

– Сталбыть, возражений не будет. – Незнакомец склонился над Джеком и поднял его.

– Прогуляемся? Здесь не далеко.

Незнакомец перекинул руку Джека себе на плечо. Так они пошли. Джек дороги не видел. По правде говоря, он вообще ничего не видел, и плохо соображал, где он и что происходит вокруг. Все плыло перед его глазами. Яркий свет как дубинка, бил через глаза прямо в середину головы.

– Ну, вот и пришли.

Незнакомец завел Джека в какой-то дом и усадил на лавку.

– Выпей. Полегчает.

Джек, с трудом взял ковш, и чуть не расплескав его содержимое, с жадностью все выпил. Действительно, отпустило.

–Спасибо…– с трудом выговорил Джек.

– Сейчас поспи. А завтра поговорим.

Джек согласно кивнул головой и буквально свалился на лавку, провалился в темную бездну без сновидений.

Пробуждение было тяжелым. Голова будто налита расплавленным чугуном, а во рту как после гульбища оравы диких котов. Джек с трудом поднялся. Такого похмелья он не помнил за всю свою разгульную жизнь.

– Ну, как, оклемался?

Перед Джеком стоял высокий сухощавый старик, одетый в длинную рубаху. Он протянул кружку.

– Вот тебе еще лекарство.

Джек с жадностью припал к кружке, с какой-то кисло-сладкой жидкостью. С каждым глотком он чувствовал себя все лучше и лучше.

– Полегчало? Вот и ладно.

– Ты кто? Где я?

– Я это я, – усмехнулся дед, – а ты здесь. У меня, сталбыть.

– Что со мной? Чё-то ничего не помню…

– Ягодку красненькую, с куста ел? Вкусная ягодка? Распробовал?

– И что? С ягод, что ли такое…похмелье? Что за ягода то?

– Да, "Пьянь алая", – махнул рукой дед. – Мы её так называем. А как у других, не ведаю. Но тебе еще свезло. Иные и не просыпаются вовсе.

– Да уж, – покачал головой Джек, и тут же об этом пожалел. Утихшая было головная боль, по-новому вспыхнула и заколыхалась внутри черепушки.

– Ну, ты это, поаккуратней, не дергайся, – усмехнулся дед. – Отдыхай покуда. Потом поговорим.

Не успел дед договорить, а Джек уже закрыл глаза и проваливался в тревожный сон, и уже не видел направленный на него жесткий, оценивающий взгляд, и многообещающую улыбку. Сколько он проспал, Джек не помнил. Очнулся. Открыл глаза. Темень. Поморгал. Не видно ни зги. Ослеп? Сердце бешено заколотилось. Что? Где? Почему? Стоп!!! Без паники.

Джек поднял руку и поднес к лицу. Не видно руки. Опустил. Пошарил вокруг себя. Ага. Вроде лежит на кровати. Встать? Нее. Погоди. Тьфу ты, идиот! Ночь, наверное! Уффф.

Джек вздохнул, и снова уснул. Простым, глубоким сном.

Проснулся Джек легко. Открыл глаза. Улыбнулся. С глазами все в норме. Ночные страхи сейчас показались глупыми и смешными. Оп поднялся и огляделся. Одежда на нем была его. Рубаха и исподние штаны. Все остальное, на глаза не попало. Когда успели раздеть? В доме все было сделано из дерева. Деревянные, сложенные из бревен стены. Стол. Лавка. Да и кровать тоже деревянная. Да и матрас представлял собой слой сено, с застеленной поверх грубой простыней. Никакого излишества. Из небольшого окна сочился желтый, туманный свет. По все видимости, бычьим пузырем заделано. Он встал и подошел к двери. Деревянная, из толстых досок дверь открылась легко, и Джек вышел на крыльцо.